Третье око Часть 2 глава 14⁠⁠

Трое в саду

Неудивительно, что его привлекли именно эти трое, думал про себя Кирпа, сворачивая с Каширского шоссе. Дети, да еще из детского дома, да еще умершие при столь странных обстоятельствах. И интервал небольшой: всего месяц между каждой смертью. Он подъехал к большому, старому дому, окруженному большим парком и высоким металлическим забором. На охране тут явно не экономили. Он протянул удостоверение охраннику.

– Проезжайте, – взял под козырек крепкий мужчина средних лет, не иначе как отставной военный, что редкость для подобной должности.

Под шинами приятно заиграл камень. Кирпа припарковал машину и еще раз посмотрел на дом. Все же он был несколько неправ, подмечая старость: местные собственники лишь имитировали общее запустение. Камеры, облицовка – на дом потратили неплохие средства. А еще это плющ, покрывающий всю восточную стену – такие растения достаточно сложно вырастить без должной заботы.

Но к подобным открытиям он был готов. Еще при получении допуска на объект начались некоторые странности. Сперва тянули с разрешением, потом подали запрос на его данные, потом тянули со временем. Кирпа вышел из машины. Он чувствовал на себе как минимум два десятка взглядов. А затем эта аура. Неприятная, склизкая и очень привычная. Аура убийцы. Кирпа обернулся и увидел, как двери особняка медленно открылись и на крыльце показался плотный, невысокий мужчина, в аккуратном белом халате и идеально сидящем галстуке.

– Боже мой, сам Белый Лев! – всплеснул руками мужчина и мелким шагом засеменил к нему. – Удивительно, вот уж никогда не думал, что такой важности человек захочет посетить нас. Просто удивительно! Если честно, я не верил в это, пока сам вас не увидел. Все думал: какая-нибудь провокация или нелепость, а может и попросту ошибка. А вон нет, сам Иван Евгеньевич к нам пожаловал. Ох, как приятно.

Кирпа рефлекторно скривился, изобразив что-то вроде улыбки. Ощущение мерзости неотвратимо следовало за этим небольшим человеком и почти своими неприятными щупальцами. И все же он протянул руку: лучше как можно быстрее узнать об этом человеке правду. Но доктор удивил.

– Извините, не люблю делиться личным, – сказал он, протягивая руку в латексной перчатке. – Понимаю, вам это непривычно, но ведь каждый имеет право на выбор, верно?

– Вы работаете в государственном учреждении и обязаны мне содействовать.

– Не совсем, – мягко сказал доктор и протянул бумагу: – Вот, полюбопытствуйте. Я как знал, что надо будет с собой захватить. Я, видите ли, освобожден от подобного рода предложений. Более того, телепатическое сканирование любого из наших детей также под запретом.

– И персонала? – Кирпа поднял бровь, рассматривая документ. – Это еще почему? Вы, наверно, не правильно понимаете уровень моей работы.

– Отчего же? Я все прекрасно понимаю. Более того, я мог наложить вето на ваше посещение, но подумал, что это лишнее. Как-никак вы наше достояние, и я не хочу с вами ссориться. Да и любопытно было.

Кирпа еще раз пробежался по бумаге. Доктор не врал, ему действительно нельзя было сканировать кого-либо из этого «Фонда». Но почему его не известили заранее? По крайней мере Фадков точнее уведомлен о всех его запросах. Не говоря уже о Ринате. Оба наверняка знали, что он сюда поедет.

– Что ж, раз такое дело… – задумчиво заметил Кирпа, поглядывая на особняк. – А войти-то можно?

– Конечно. Мы всегда рады гостям, – мило улыбнулся доктор. – Прошу, я вам все покажу.

– А как вас зовут? Вы так и не представились.

– Александр Федорович Усыпин. Профессор. Я курирую наш небольшой фонд.

– Судя по дотациям, он не такой уж и небольшой.

– Ах, деньги — это необходимость. Ведь это место словно сад, за плодами которого нужен неусыпный контроль.

– Плоды, я так понимаю, ваши воспитанники?

– Конечно. Ведь, по факту, у нас закрытый пансионат. Здесь и школа, и университет. Мы ведь не отдаем их на дальнейшее обучение — все проходит тут. А это требует огромных средств.

– С трудоустройством также?

– Да. Почти все наши воспитанники остаются здесь.

– Особенно это верно для тех, кто у вас недавно умер, – оборвал его Кирпа и первым подошел к двери. Потрогать ручку было крайне важно, если уж не получалось считать информацию с руки профессора, но тот на удивление быстро его опередил, открыв дверь сам.

– Все для гостей, – мило улыбнулся профессор, открывая двери. – Мила, принеси мне обходной лист, пожалуйста.

Высокая, красивая – Мила была как минимум на две головы выше профессора. Кирпа на мгновение даже несколько растерялся от столь очевидной природной красоты. Профессор был на удивление избирателен в выборе своих помощниц, стараясь окружать себя самым изящным женским обществом.

– Пожалуйста, – протянула она небольшую белую доску, не обратив на Кирпу никакого внимания, – вам звонил Антропов. Просил, чтобы вы сегодня приехали к нему.

– Обязательно съезжу. Кстати, Иван Евгеньевич, как поживает Александр Романович? Я слышал, вы с ним поддерживаете тесное сотрудничество.

– Но это секретная информация.

– Да бог с вами, какие у нас, врачей, секреты друг от друга. Мир ученых маленький, и ничего уже не утаишь. К тому же информационное поле, буквально кишит от ваших роликов и всяких псевдостатей о ваших способностях – сами же постарались.

– Давайте ближе к делу. Как я понимаю, вы не против, чтобы я осмотрел здесь все.

– Нет. Не осмотрели все, а прошли со мной для небольшой экскурсии. Это ведь я вам делаю одолжение, не вы мне. Прошу, нам сюда. Как я понял, вас интересует смерть троих наших детей. Так вот, они жили в левом крыле.

Кирпа посмотрел на мраморную винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. Судя по всему, ей не меньше нескольких сотен лет.

– А сколько у вас воспитанников?

– Около пяти сотен.

– Не слишком ли много для такого дома?

– Здесь лишь некоторая часть. Это ведь центральный офис. Остальные держатся отдельно. Здесь самые лучшие воспитанники. Детям ведь всегда нужен стимул, чтобы подняться чуть выше. Мы его и предоставляем.

– Еда получше, одежда почище. Правильно я понимаю?

– Иван Евгеньевич, я чувствую ваш сарказм. И поверьте, ваши покровители не сильнее наших. Прошу: не стоит так усердствовать. Мы с вами ведь делаем общее, хорошее дело —помогаем детям. Так что не стоит иронизировать.

– Неужели?

– Да. Дело тут не в одежде и еде. Дело в учителях. Лучших профессоров мы держим тут.

– А вы преподаете?

– А как же.

– А этих троих тоже обучали?

– Да.

– Сколько им было лет?

– Я думал, у вас есть эта информация.

– Нет. Лишь данные о подозрительной смерти.

– Подозрительной? Насколько я помню, вскрытие показало, что ничего подозрительного нет. К сожалению, мы берем всех из неблагополучных семей, и порой все исправить невозможно. Сердце ведь не заменишь. Увы.

– Сердечная недостаточность. Я помню. Так что скажете о возрасте?

– Всем троим по десять. Они учились в одном классе.

– Неожиданно. И, наверное, еще и были друзьями?

– Вполне.

– И умерли одновременно, в одну и туже ночь?

– Увы. Если честно, я и сам был удивлен. Но что поделать.

– То есть, вы хотите сказать, что три мальчишки умирают в одну ночь с острой сердечной недостаточностью и вы считаете это совершенно нормальным? – Кирпа остановился и посмотрел на профессора. – Вы это хотите мне сказать?

– Да. Именно это. Только вы кое-что упускаете: все трое были братьями. Вы, видимо, не до конца изучили их биографию, а значит, вполне возможно, что заболевание было у всех троих. Во время беременности мать их пила, и они родились преждевременно. У них и до этого были осложнения.

Кирпа посмотрел на дом. В его стенах ощущение гадливости от профессора становилось заметно меньше, но вовсе не потому что он стал лучше. Просто дом обладал схожими неприятными чертами. Здесь однозначно мучились люди. Точнее дети. Он снова пошел наверх: надо было осмотреть комнату.

Наверху все было более чем скромно. Три кровати. Отдельная комната. Большое окно. Кирпа подошел и отдернул штору. Солнце залило почти все пространство, осветив этот небольшой замкнутый мир.

– Как видите, к чистоте особое внимание, – важно подметил профессор, наблюдая как он щупает простынь, – все как в лучших отелях. Не говоря про питание.

Но Кирпа ничего не ответил: он уже понял, что дети здесь не жили. Что это специально разыгранный для него спектакль. Причем с очень плохими актерами и ужасным режиссером. Беспокоило другое: профессор нисколько не переоценивал свои силы, он знал, что ему не верят, и тем не менее вел свою игру. А ведь он далеко не дурак. А значит – дело в другом.

Кирпа повернулся и внимательно посмотрел на профессора. Да. Как и предполагал, скрыть ухмылку этому низкорослому доктору не получилось. Или же не хотелось. Профессор прекрасно понимал свое положение. Просто он не боялся разоблачения. Нисколько не боялся. Он знал, что ни одному его слову не верят.

– Они ведь жили не здесь? – Кирпа отпустил простынь. – Верно?

– Почему же.

– Потому что я это чувствую. Как и многое другое, профессор. Так что с ними произошло в этой вашем фонде на самом деле?

– Они умерли от сердечной недостаточности. Умерли во сне. Без боли и страха. Это не так уж плохо.

– А если я сделаю так, что вам придется это сказать в суде? – Кирпа почувствовал, как по телу пошла дрожь. Гнев. Жаль, но он порой так мешал правильной работе мозга. – Вы, мне кажется, слишком переоцениваете себя.

– Вы в этом так уверены? – профессор аккуратно достал трубку. – Я знаю, вы оставили телефон в машине. Так что потрудитесь взять мой. Это звонят ведь вам.