Тремент - повесть о драконе. Глава 9 (первая часть)⁠⁠

Не знаю, зачем я продолжаю выкладывать это ))))

***

В один из солнечных дней Тремент и Сильвина почувствовали себя достаточно уверенными для полета к востоку, к истокам Филланмарка, что уже давно обещал дракон. Несмотря на то, что в тех местах обычно стояла обманчиво теплая погода, легко можно было подхватить простуду, и потому Тремент заботливо побеспокоился о том, чтобы Сильвину снабдили теплой одеждой для прогулок. К этому времени они настолько часто отправлялась с Трементом на прогулки, что девушка наловчилась запрыгивать на спину своему гигантскому золотому скакуну.

В этот раз дракон и принцесса (чьи отношения, надо сказать, уже давно никто не смог бы назвать отношениями стража и пленницы) отправились в полет с первыми лучами солнца, дракон был навьючен, как и всегда, продуктами на целый день. Они летели целый час – и покрыли то расстояние, которое пеший прошел бы за целый день. Филланмарк у своих истоков представлял собой небольшой ручей, звонко сбегавший с гор, и его можно было пройти вброд, не замочив и щиколоток. А всего сотней миль ниже по течению Филланмарк превращался в полноводную реку, через которую строили не один мост. Берега реки были сплошь усеяны галькой, деревья росли только по левому берегу. Правый берег был слишком каменист, и из изрезанных трещинами скальных пород торчало несколько кустов, где вили гнезда птицы.

Солнце палило не по-декабрьски жарко. Подумать только, вспомнила Сильвина, что буквально в тридцати милях отсюда воины ее брата страдают от холода, а они с Трементом загорают здесь .

Пока дракон разжигал костер, принцесса принялась копаться в своих чувствах. Сделать это пора было уже давно, однако каждый раз она откладывала дело на потом. Но вот, наконец, наступил определенный момент, что медлить больше было нельзя, и разобраться во всем требовало ее сердце… и громче всех взывал к ней молчаливый взгляд Тремента.

Тремент! Он больше не казался ей пленителем, он был тем человеком – да, человеком, который проник сквозь ею же самою выстроенную броню неприятия и королевские устои. Сколько она себя помнила, ни один из ее почитателей не преодолевал столетиями выработанные правила приличия, этот этикет времен еще великого Руро, этикет, выводивший ее из себя. Сильвина вспомнила Маруту, хранительницу ее ложа, гранд-фрейлину королевского двора, и внезапно все титулы, все эти громкие звания, ослепительно прекрасные костюмы и тысячелетние традиции, торжественные приемы показались ей до тошноты скучными и глупыми. До сих пор жила Сильвина-принцесса, Сильвина-дочь Роглифа, Сильвина-сестра Ингалофа, но не существовало Сильвины – девушки, не было внутреннего стержня в ней. Была лишь оболочка, выступавшая на приемах и которую обожествляли сотни почитателей по всей стране. С появлением Тремента в ее жизни внешняя оболочка словно начала спадать, обнажая родившуюся личность, человека, способного любить и нуждающегося в Тременте. Значило ли это, что сердце без ее ведома безоговорочно капитулировало перед драконом? Значило ли это, что она влюблена в этого дракона? И снова она в нерешительности отступила от ответа на этот вопрос.

До нее донесся вкусный запах приготовленной пищи.

- Сильвина, - обратился к ней спутник, и его глаза искрились счастьем. – Прошу вас присоединиться к обеду. Обед ждать не будет, иначе мне придется съесть все!

Сильвина уселась на приготовленное Трементом бревно, покрытое белым одеялом, чтобы не испачкать ее одежды. На импровизированном столе был распечатанный кувшин вина, плавленый сыр, сушеные яблоки, вкусные, только утром приготовленные хлебцы, горячее мясо и зелень. Вкусно было все, а девушка не ела с самого вечера, так что обед исчез в считанные минуты. Беседы никакой не получилось. Принцесса несколько раз порывалась начать серьезный разговор, но каждый раз останавливалась с замиранием сердца, боясь, что вместо осмысленной фразы из нее вырвется неясное бормотание. Она прокручивала в голове сотни сценариев начала разговора, заканчивающихся то горячим поцелуем, то скромными объятьями, и каждый раз ее бросало то в жар, то в холод. Тремент удивленно смотрел на нее, улыбаясь, и эта улыбка сводила ее с ума. А могла ли она сказать то же о нем? Сводила ли его с ума ее улыбка?

Весь день они то бродили по берегу реки, спускаясь до водопадов, то грелись под лучами капризного зимнего солнца, зная, что через неделю теплая погода сменится ужасающим морозом. Начинали говорить они оба, и одновременно перебивали друг друга, при этом принцесса заразительно смеялась. Так, в беспечных беседах, прошел целый день.

Обратный путь решили сделать, когда солнце коснется горизонта. Небо окрасилось в нежно-розовый цвет, облака закрутились и рассыпались по небесам золотистыми клубящимися разводами. Они быстро собрались и тронулись в путь. Мощное тело дракона в который раз напряглось, рванулось вперед, и очутилось на высоте в десятки футов. Сильвина ощутила это знакомое чувство единения с драконом, и это переполняло ее счастьем. Интересно, подумала она, может ли он в эти моменты понять, что я думаю о нем?

Внезапно девушка ощутила, как дракон существенно набрал скорость. Сильвина не успела спросить Тремента, в чем дело, как снизу, с земли, раздались крики и свист летящих стрел. Единение было нарушено, дракон двигался прямо вперед, затем рывками влево и вправо. Сильвина глянула вниз – и чуть не обмерла. На склонах горы небольшие фигурки людей разворачивали военные машины и пускали в их сторону длинные стрелы, другие готовили сети. Раздался мощный звук рога, который отразился от горных ущелий. К счастью, Тремент умело отклонялся от летящих орудий, и продвигался вперед. Но в самый последний момент, когда, казалось бы, они пролетели опасный участок, Тремент дернулся и взревел от боли – боль почувствовала даже Сильвина. Внизу радостно завопили люди, и принялись трубить в боевой рог, но Тремент продолжал полет. Видимо, это стоило ему больших усилий, потому что скорость неизменно падала, и он, коротко и резко взмахивая крыльями, едва долетел до своей обители. Упав на землю, он тут же обернулся человеком, и обессилено закрыл глаза. Рана под левым плечом ужасно кровоточила, от потери крови Тремент был очень бледен.

- Стрела отравлена… - прохрипел он, и голова его откинулась назад.

Словно в бредовом полусне Сильвина потом вспоминала, как на себе дотащила Тремента до комнат, как удивленно смотрели на нее попадавшиеся ей на пути драконы, и как никто не предложил ей своей помощи. Три дня лежал он без чувств, и три дня Сильвина обмывала его рану, смачивая повязку на голове, сбивая жар и просиживая возле его постели днями и ночами. Тремент метался в бреду, выкрикивая ее имя, цеплялся за нее. Ему было жарко, и она приносила мокрые полотенца, ему было холодно, и она укутывала его одеялами. Она поила его сама и кормила как кормят малолетних детей, а Тремент отплевывался.

Наконец, наступил момент, когда Тремент очнулся. Сильвина спала у его кровати, положив голову на руки – три бессонных ночи дали знать. Тремент погладил ее голову – девушка даже не пошевелилась, но сердце у нее забилось часто-часто. Он разлепил пересохшие губы и прошептал:

- Сильвина, я люблю вас.

***

Погода угомонилась лишь через неделю. На смену дикому вчерашнему ветру пришел относительно легкий ветерок, сдувавший снег, что падал последние десять дней. Первую половину дня тиленийцы зачехляли свои баллисты, прощались с северянами, и готовились к выступлению. Из двенадцати рабочих баллист одна была разбалансирована, но южане настолько сильно хотели покинуть эти горы – проклятые места, как они говорили, - что эта баллиста была без лишних разговоров сожжена. Без вещей тиленийцев, которые они упаковали, лагерь заметно опустел; наспех провели церемонию прощания, а утром следующего дня они уже оставили лагерь и ушли на юг.

После ухода союзников Ингалоф заметно сдал. Он стал меньше спать и резко осунулся, армия бесцельно рыскала по горам в поисках чудовищ. Теперь ловцы драконов возвращались ни с чем и несчастно разводили руками. Пара десятков солдат дезертировала из армии, и Хильдумар издал специальный указ, весьма строго каравший дезертиров. О бежавших немедля сообщили в столицу и отныне каждый, кто встретит на пути дезертира, имел право убивать его или забирать себе в рабство.

Подобные меры возымели действие, и бегство из армии прекратилось. Однако смутные волнения и недовольство нарастали, и Ингалофу рекомендовали не оставаться одному. Офицеры отныне ходили только по двое, и перестали, как прежде, муштровать, но солдаты злобно косились на них, и, как казалось многим офицерам, вынашивали планы бунта. Когда напряжение в армии достигло своего апогея, явились драконы.

Войско расположилось в долине, укрытой со всех сторон от ветров горами. Три дня относительно теплой и безветренной погоды умиротворяюще подействовали на солдат. Ночами с гор спускался туман, густой, как молоко. Часовые травили страшные байки о Соломенных Людях, которые выходят из тумана и уносят в свое темное царство зазевавшихся солдат, от этого становилось еще мрачнее и воины жались друг к другу в страхе. Мимо лагеря протекал ручей, не замерзающий даже зимой, и сейчас от него шел пар. После того, как незадачливые воины Винирд и Гуулан отпили из этого источника, они свалились с резью в желудке и пару часов спустя умерли в жестоких мучениях. Заговорили, что драконы отравили воду в ручье выше по течению, и дисциплина в лагере, итак бывшая никудышной, вовсе разболталась. Солдаты и командиры бродили взад и вперед со злыми лицами, и как раз назревала очередная ссора, когда кто-то крикнул во весь голос «Драконы!», и все посмотрели в небо.

Около дюжины гигантских тел показались из-за гор. Многие солдаты тут же вспомнили все старые предания, в которых описывались сражения между людьми и драконами, где принимали участие великие воинства с той и другой стороны. Раздались крики ужаса и отчаяния.

Драконы летели журавлиным клином. Командиры тщетно отдавали приказания – солдаты их не слушали, зачарованно наблюдая за синхронной работой двух десятков крыльев. В холодном воздухе ясно прогремел трубный рев ведущего дракона, и вот отряд приземлился, подняв страшный ветер. Драконы встали в боевую позу – за два года солдаты успели научиться, как выглядят драконы перед атакой – длинный и усеянный острыми шипами хвост приподнят, чтобы получить размах перед ужасным ударом, голова приспущена и рога уставлены на людей. Принц вспомнил: в сказаниях говорилось, что дракон копит во рту воспламеняющуюся жидкость, чтобы, резко вскинув голову, выплюнуть ее и поджечь своим огненным дыханием. Именно поэтому перед атакой драконы словно кланяются. Один из них, впрочем, и не думал готовиться к битве, вместо этого он величественно прополз по камню в сторону людей, нервно вскинувших луки и сети, и глухо пророкотал.

Вблизи дракон был прекрасен, - подумалось внезапно Ингалофу. Удивительно пропорциональное тело, которому могли позавидовать лучшие скульпторы, так легко, словно перышко, поднималось в воздух – а на самом деле весило с полтонны. Единственной частью тела дракона, которая чрезвычайно интересовала Ингалофа, были его глаза. Они не были похожи ни на глаза животных, ни на человеческие глаза, ни на глаза насекомых. Они напоминали два мутно-туманных светильника, словно те фонари, которыми еще пользовались в западных старомодных провинциях – круглые стеклянные посудины, с отверстием в боку для выхода дыма. Ингалоф в детстве часто баловался, кидая в такой фонарь тлеющий мох и слегка затыкая отверстие. Тогда в сосуде начинал кружиться дым, и маленький принц представлял себя могущественным магом, гадающим на огне. И вот теперь глаза дракона напоминали те сосуды, наполненные дымом.

Никто даже не осмелился начать сражение с драконами, поскольку все понимали, что если оно и случится, то окончится явно не в пользу людей, а поскольку драконы, судя по всему, собирались начать переговоры, Ингалоф и Хильдумар вышли встречать нежданных гостей.

Мы – посланцы владыки Рандолиса Златоликого, повелителя драконов, мы пришли с миром и ждем от вас мира! – раздалось в голове у Ингалофа и у всех воинов.

Ингалоф склонил голову в знаке приветствия.

- Мы рады видеть послов короля. Какие вести принесли вы? – вопрошал он.

Нам нужен принц Ингалоф Перофальский, убийца драконов, ибо мы хотим говорить с ним.

- Ингалоф Перофальский перед вами, - просто отвечал принц.

Дракон при этих словах впервые глянул в упор на принца и шкура его, покрытая острой и прочной чешуей, встала торчком, словно в великом возбуждении.

- Кто же говорит от имени владыки Рандолиса?

Дракон гордо поднял голову и выпрямил шипастый хвост.

Я – сын его, Аурелис, был ответ. Принц Ингалоф, Сильвина желает встречи с вами.

Вскинулся при этих словах он, и в его голосе сильно было заметно волнение.

- Сильвина…. Она жива?

Да, милорд. Собирайтесь, ибо принцесса Сильвина хочет говорить с вами. Нам велено доставить вас к ней.

Ингалоф едва удержался от того, чтобы поклониться перед этой животной мощью, и мысленно обругал себя.

- Мы дадим свой ответ через час.

Драконы склонили головы, и принц быстрым шагом отправился к себе в шатер, попутно вызвав к себе Хильдумара. Вдвоем они долго держали небольшой военный совет; Хильдумар убеждал Ингалофа оставить это предложение, так как ему казалось, что это западня и принц будет предательски убит. Однако Ингалоф отвечал тому, что у армии нет иного выхода – слишком уж превосходящими были силы врага, да и не было у драконов привычки лгать. Хильдумар, впрочем, был себе на уме – внешне выказывая преданность своему принцу, он внутренне радовался и надеялся, что принц встретит свою смерть в логове драконов и тогда руководство армией перейдет ему в руки, а там и трон маячил неподалеку.

Тогда принц уселся на одного из драконов, могучее тело напряглось и мгновением позже взмыло в воздух. Солдаты в молчании провожали принца в далекий путь, словно не надеясь встретить его обратно. Хильдумар с затаенной ухмылкой глядел на Ингалофа, и уже приготовился писать в Бенолан королю Роглифу о столь неожиданном решении.

Полет длился не более пятнадцати минут, на низких высотах. Драконы берегли принца – если бы они летели со своей привычной скоростью и практически под небесами, то Ингалоф неминуемо замерз бы насмерть в ужасающем холоде высот. В полном молчании летели они, горные вершины сменялись другими, - как, наконец, ведущий дракон начал снижаться, проревев в морозный воздух свой приказ. Ингалоф отклонился назад, пытаясь сохранить равновесие – но это не помогло, он все равно больно ушибся грудью о выступающий шип дракона. В следующий миг дракон словно провалился в воздухе, бешено заработал крыльями, выровнялся и продолжил спуск.

В долину, в которой они приземлились, нельзя было проникнуть пешему, опытным глазом определил принц. Высокие горные перевалы надежно охраняли это место – драконы знали, где спрятать принцессу. Спешившись, Ингалоф размял свои затекшие ноги, растер онемевшее от холода лицо руками и замер. В двадцати шагах от него стояла высокая стройная фигурка. То была Сильвина. Они наконец-то встретились, после многих месяцев разлуки и ожидания.