Тлен. Нашел в сети, под влиянием Буковски
Лязг автомобильных тормозов. Кирпичная стена. Я умер.
Я умирал каждую ночь, каждое утро просыпаясь в холодном поту и с чувством необъяснимого, животного страха. Мое подсознание ненавидело меня, периодически устраивая на меня охоту в моих же снах.
Я ненавидел спать. Проводил ночи где угодно: в барах, у случайных незнакомок, нашедших меня там же, иногда просто до утра засиживаясь на собственной кухне и пытаясь что нибудь написать. Лишь бы не в собственной постели.
Я любил незнакомок из бара, с ними все было так просто:
- Да ты же тот самый писатель! Мне нравятся твои книги
- А мне нравится твое декольте
И вот мы уже от нее. Потные, пьяные, пытающиеся найти друг в друге спасение от этой дерьмовой жизни. От них пахло сексом. Но не тем семейно-бытовым, в темноте, под одеялом, глубокой ночью, когда дети уже наверняка уснули. Нет, другим. С порванными чулками, со вдребезги разбитой посудой, одним движением сметенной со стола, с искусанными в кровь губами, с утробным хищным рычанием, расцарапанной спиной и по-снайперски метким укусом в горло. Они пахнут потом, страстью и жизнью.
Как сильно я любил их по ночам, так же сильно я ненавидел их на утро. Еще вчера я был готов сделать предложение первой, кто не пошлет меня ко всем чертям, а сегодня я готов придушить ее подушкой, пока она еще не проснулась, чтобы не сильно мучалась. Иногда я мечтал о том же с их стороны.
Писатели – это отчаянные люди, и когда у них появляется надежда, они перестают быть писателями. Поэтому каждое утро я возвращался к себе, ждал ночи и умирал
Я умирал каждую ночь, каждое утро просыпаясь в холодном поту и с чувством необъяснимого, животного страха. Мое подсознание ненавидело меня, периодически устраивая на меня охоту в моих же снах.
Я ненавидел спать. Проводил ночи где угодно: в барах, у случайных незнакомок, нашедших меня там же, иногда просто до утра засиживаясь на собственной кухне и пытаясь что нибудь написать. Лишь бы не в собственной постели.
Я любил незнакомок из бара, с ними все было так просто:
- Да ты же тот самый писатель! Мне нравятся твои книги
- А мне нравится твое декольте
И вот мы уже от нее. Потные, пьяные, пытающиеся найти друг в друге спасение от этой дерьмовой жизни. От них пахло сексом. Но не тем семейно-бытовым, в темноте, под одеялом, глубокой ночью, когда дети уже наверняка уснули. Нет, другим. С порванными чулками, со вдребезги разбитой посудой, одним движением сметенной со стола, с искусанными в кровь губами, с утробным хищным рычанием, расцарапанной спиной и по-снайперски метким укусом в горло. Они пахнут потом, страстью и жизнью.
Как сильно я любил их по ночам, так же сильно я ненавидел их на утро. Еще вчера я был готов сделать предложение первой, кто не пошлет меня ко всем чертям, а сегодня я готов придушить ее подушкой, пока она еще не проснулась, чтобы не сильно мучалась. Иногда я мечтал о том же с их стороны.
Писатели – это отчаянные люди, и когда у них появляется надежда, они перестают быть писателями. Поэтому каждое утро я возвращался к себе, ждал ночи и умирал