Технофеодализм: что убило капитализм
Янис Варуфакис (греч. Γιάνης Βαρουφάκης, 24 марта 1961, Афины) — греческий экономист, политический и государственный деятель. Лидер партии МЕРА25
Книга Варуфакиса « Технофеодализм: Что убило капитализм» утверждает, что мы больше не живем в капиталистическом обществе; капитализм превратился в «технологически развитую форму феодализма».
Традиционные капиталисты – это люди, которые могут использовать капитал – определяемый как «все, что может быть использовано для производства продаваемых товаров» (например, фабрики, машины, сырье, деньги) – для принуждения рабочих и получения дохода в виде прибыли. Такие капиталисты явно все еще процветают, но Варуфакис утверждает, что они уже не управляют экономикой так, как раньше.
«В начале XIX века, — пишет он , —
многие феодальные отношения остались нетронутыми, но стали доминировать капиталистические отношения. Сегодня капиталистические отношения остаются нетронутыми, но техно-феодальные отношения начали их вытеснять.
Традиционные капиталисты, полагает он, стали «вассальными капиталистами». Они подчинены и зависят от нового поколения «лордов» — крупных технологических компаний, — которые генерируют огромные богатства с помощью новых цифровых платформ. Появилась новая форма алгоритмического капитала – то, что Варуфакис называет «облачным капиталом» – и она заменила «два столпа капитализма: рынки и прибыль».
Рынки были «заменены цифровыми торговыми платформами, которые выглядят как рынки, но не являются ими». В тот момент, когда вы заходите на amazon.com, вы «выходите из капитализма» и попадаете в нечто, напоминающее «феодальное феодальное владение»: цифровой мир, принадлежащий одному человеку и его алгоритму, который определяет, какие продукты вы увидите, а какие нет.
Если вы продавец, платформа определит, как вы можете продавать и к каким клиентам вы можете обратиться. Условия вашего взаимодействия, обмена информацией и торговли продиктованы «алгоритмом», который «работает на прибыль [Джеффа Безоса]».
Капиталистам, которые полагаются на этот способ продаж, доступ к цифровой недвижимости предоставляется ее виртуальными землевладельцами, крупными технологическими компаниями. А если «вассальные капиталисты» не соблюдают законы сословия, их выгоняют — удаляют из Apple App Store или поискового индекса Google — с катастрофическими последствиями для их бизнеса.
Доступ к «цифровому феодальному поместью» обходится в непомерную арендную плату. Варуфакис отмечает, что многие сторонние разработчики в магазине Apple, например, платят 30% «от всех своих доходов», в то время как Amazon взимает со своих продавцов «35% доходов». Это, утверждает он, похоже на то, как средневековый феодал посылает шерифа забрать большую часть продукции своих крепостных, потому что он владеет поместьем и всем, что в нем.
Это не извлечение прибыли за счет производства или предоставления товаров и услуг, поскольку эти платформы не являются «услугой» в том смысле, в котором этот термин используется в экономике. Они извлекают ренту в виде огромных отчислений от капиталистов на своих платформах.
Здесь нет «бескорыстной невидимой руки рынка». Платформы крупных технологических компаний освобождены от конкуренции на свободном рынке. Их владельцы – «облачщики» – увеличивают свое богатство и власть с головокружительной скоростью с каждым щелчком мыши, эксплуатируя новую форму поиска ренты, ставшую возможной благодаря новым алгоритмически структурированным цифровым платформам. Паразитируя на капиталистическом производстве, они теперь доминируют в нем.
Но произошло нечто еще более преобразующее, утверждает Варуфакис.
Несмотря на то, что большинство из нас регулярно взаимодействует с капиталистами и получает заработную плату своим трудом, теперь, впервые в истории, все мы вносим свой вклад в «богатство и власть нового правящего класса» посредством своего «неоплачиваемого труда».
Каждый раз, когда мы используем наши подключенные к облаку устройства — смартфоны, ноутбуки, Alexa, Google Assistant, Siri — мы пополняем капитал облачных специалистов Big Tech. Это, в свою очередь, увеличивает их способность генерировать больше богатства. Как? Мы обучаем их алгоритмы, которые обучают нас, обучать их и так далее, в рамках цикла обратной связи, цель которого — формировать наши желания и поведение. Они «продают нам вещи, одновременно продавая наше внимание другим».
Это взаимодействие, настаивает Варуфакис, не происходит в виде какого-либо рыночного обмена, как, например, при выплате капиталистом заработной платы группе рабочих. В этом взаимодействии мы все являемся высокотехнологичными «облачными рабами»
Таким образом, «облачный капитал», который мы постоянно генерируем для них, увеличивает их способность генерировать еще больше богатства и, таким образом, увеличивает их власть – что мы только начали осознавать. По словам Варуфакиса, примерно 80% доходов традиционных капиталистических конгломератов идут на заработную плату, в то время как работники крупных технологических компаний, напротив, собирают «менее 1% доходов своих фирм».
Так как же произошел этот антиутопический поворот, а мы даже не заметили перемен? История Варуфакиса подробно описана, но он подчеркивает две основные движущие силы.
Во-первых, «интернет-общежитие» Web 1.0 трансформировалось в Web 2.0, приватизированное американскими и китайскими крупными технологическими компаниями.
Во-вторых, колоссальные суммы денег центральных банков, которые должны были поднять нашу экономику с мели после глобального финансового кризиса 2008 года (GFC) – процесса, известного как « количественное смягчение » – были предоставлены в долг крупному бизнесу. В сочетании с экономикой «жесткой экономии» для многих эти «убийственные инвестиции» привели к тому, что Варуфакис называет «позолоченной стагнацией».
Большая часть денег центральных банков, особенно после очередного раунда количественного смягчения во время пандемии COVID, перешла к крупным технологическим компаниям. Цены на их акции взлетели до астрономического уровня.
«Мир денег» был отделен от «реальной экономики», в которой большинство из нас живет и работает. В условиях, когда прибыль стала «необязательной», убыточные крупные технологические компании, управляемые «бесстрашными и талантливыми предпринимателями», предпочли наращивать свой облачный капитал.
Так почему же GFC стал таким решающим моментом?
Критические изменения произошли в экономиках после появления крупных корпораций в промышленности и банковском деле, которые в течение 20-го века становились все больше и в конечном итоге стали глобальными по своим масштабам.
Международная финансовая система Бреттон-Вудса, призванная предотвратить «подпитываемое жадностью безрассудство», которое привело к краху 1929 года, Великой депрессии и мировой войне, была упразднена в 1971 году. С 1970-х годов экономика постепенно дерегулировалась, и политика свободного рынка практиковалась со все большим энтузиазмом, что привело к новой «финансиализированной» версии капитализма.
Этому способствовало подавление заработной платы и переговорной власти рабочих. Ослабленное государство постепенно захватывалось лоббистами интересов крупного бизнеса. А гегемония доллара США в глобальной системе привела к «цунами» долларов, хлынувших обратно на рынки США из Европы, Японии, а затем и Китая, «[обогащая] правящий класс Америки, несмотря на его [большой торговый] дефицит».
К новому тысячелетию это привело к оргии спекуляций, и к 2007 году финансисты, используя «компьютерную сложность», чтобы скрыть «гигантские риски», «сделали ставки на сумму, в десять раз превышающую общий доход человечества».
Новая версия капитализма терпела крах. Но он разросся до таких масштабов и таким сложным, интегрированным и «глобальным» образом, что банки и страховые компании стали «слишком большими, чтобы обанкротиться». Их крах в 2008 году разрушил бы банковскую систему США, а вместе с ней и весь остальной мир. Таким образом, их высокомерие было «вознаграждено масштабной государственной помощью».
Что могло бы произойти, как в Швеции в 1990х годах, так это «выгнать» банкиров, национализировать банки, назначить новых директоров и спустя годы продать их новым владельцам – тем самым спасая банки, но не банкиров.
Вместо этого банкиры, получив крупные пакеты помощи, не направили деньги туда, где они больше всего нужны. Не наказанные, они отправили их прямо на Уолл-стрит. И там они и остались. В сочетании с прибылью, направляемой на Уолл-стрит из остального мира, это в конечном итоге вызвало «всеобщее ралли», которое продолжалось более десяти лет.
В конечном итоге это способствовало развитию облачного капитала, который обогнал капитализм. И каждый раз, когда мы используем наши устройства, мы вносим свой вклад в их ценность. Чем больше мы совершаем транзакций через платформы, тем дальше мы отходим от экономической системы, основанной главным образом на рынках и прибылях, и тем больше власти концентрируется «в руках еще меньшего числа людей» – «крошечной группы мультимиллиардеров, проживающих в основном в Калифорнии или в Шанхае».
