Тайна Пети⁠⁠

Давно это было, уже и не припомнишь. Поэтому навру для красоты.

Раз в три месяца Алиса приходила ругаться. Петрович по-особенному слышал походку Алисы, когда она приходила ругаться.

В этот раз Петрович перебил намерение Алисы ругаться и начал говорить первым:

— Хочу Ром с Кока-Колой. Не сам Ром с кока-колой, а ощущение философского восторга с пьяной ностальгией. А пить мне уже не интересно. Как ты думаешь, это—старость или временная прихоть организма?

—Вам нужно принять матершинные меры в отношении Пети!—сказала Алиса,—он задолбал всех уже.

— Человек не дважды два четыре —он часто глючит. Петя просто глючит, будь милосердней.—сказал Петрович и максимально широко улыбнулся.

—Он не работает уже который месяц, а вы говорите, что он молодец. Я чокнусь с вас и будет производственная травма на всю жизнь! —сказала Алиса. У неё получалось шутить, когда она ругалась.

—Вы же коллектив. Воспитайте в человеке совесть!—сказал Петрович.

—Я не нанималась. У него есть родители,—сказала Алиса.

Петрович помрачнел, повесил плечи, осунулся, замолчал—возникла пауза.

—Родители... Если ты будешь нервничать из-за окружающих, то постареешь—это тоже производственная травма, —сказал Петрович и снова замолчал. Продолжил после паузы:

—Можешь мне просто поверить. Представь себе, что он хороший, несмотря на собственное мнение. Доброе отношение творит чудеса.

—Увольте его. Или я убью его стулом, меня посадят и упадёт производительность, —рявкнула Алиса. Петрович категорически мотнул головой «Нет!» и сказал.

—У меня профессиональная гордость. Уволить его—значит признаться в своей никчёмности, как руководителя.

Алиса устало села на стул и спросила:

—Я не знаю, как быть, но я злая … Почему жизнь несправедлива к нормальным людям?

— Часто, когда не знаешь, как быть, нужно зажмуриться и остаться человеком,—сказал Петрович.

* * * * * * * * *

Петя был странный программист, он честно старался, но ничего не делал для отдела. Радостно брался за задачи, выслушивал разъяснения, уверял в том, что всё понял, активно кодировал, но ничего не делал для отдела. «Я изучил новый метод…. Смотрите, какая у меня красивая таблица получилась…», —говорил он, но ничего не делал для отдела. Даже простейших работающих программ. Рядом сидел Равиль и программировал результаты, как конвейер. Каждый пытался обучить Петю чему-нибудь, вовлечь… Петрович тоже пытался, но Петя ничего не делал для отдела. Алиса не зря пришла ругаться. Все хотели уволить Петю.

* * * * * * * *

Через некоторое время, под воздействием Петровича и человеколюбия отдел перестал злиться на Петю. Его хвалили, когда возникал шанс. Искренне поздравили с днём рождения. Привыкли, что он хороший, хотя он ничего и не делал для отдела...

Прошло несколько месяцев, и Петя сказал, что уходит. Сам, с хорошей работы и неплохой зарплаты. «На вольные хлеба, открывать своё дело»—так он сказал всем. Все знали, что у него ничего не получится. Петя тоже это знал. Съели прощальный торт. Было грустно, когда он уходил. «Ему стало стыдно ничего не делать для отдела», —сказал Равиль, который подружился с Петей довольно плотно.

* * * * * * * * *

—Я узнала тайну Пети. Он сын огромного начальника! Вы не могли его уволить не потому, что хороший и у вас профессиональная гордость, а из-за страха! —рявкнула Алиса. Она ругалась внепланово, Петрович не знал, как быть. Алиса яростно звучала—Петрович думал.

—Огромные начальники часто не видят своих детей. Которые становятся сиротами. Если огромный начальник дома не превращается в папу, то он продолжает командовать, а это больно для детей.

—И чего? На меня тоже дома орали,—сказала Алиса.

—Но ведь и любили?—спросил Петрович.

—Любили,—сказала Алиса.

—Ну вот. А зачем ты тогда сравниваешь?—спросил Петрович,— тайна Пети в другом.

Алиса замерла. Задумалась. Растерянно села на стул и сказала:

—Наверное на самом деле иногда нужно зажмуриться и остаться человеком.