Так вот она, наша Победа! Юбилей начала Моравско-Остравской операции
75 лет назад – 10-го марта 1945 года – началась Моравско-Остравская наступательная операция войск Четвёртого Украинского фронта.
Как мы увидим ниже, данная операция не очень вписывается в серию «75 лет Победе». По хорошему, её бы выделить в рубрику «Военные провалы 1945 года», но, слава Богу, материалов для наполнения такой рубрики имеется недостаточно.
Проблема, как это часто бывает, в персональном составе «тех, кто рождён, чтоб нами управлять». Казалось бы, зачем далеко ходить, всё на поверхности: на старте операции, её руководителем был генерал Петров – тот самый, что в 42-м успешно эвакуировался из осаждённого Севастополя (вместе с командующим ЧФ адмиралом Рождественским), бросив вверенные ему войска на гарантированное уничтожение – об этом не писал только ленивый. Как будто Петров и Рождественский были чуть ли не организаторами всей той фигни.
Тем легче было повесить на генерала Петрова и всех собак 1945 года, но есть одна тонкость. Его Четвёртый Украинский фронт, ведущий совершенно бесперспективную борьбу в Карпатских горах, по сравнению с которой Афганская и обе Чеченские – это блестящие победоносные операции, был самый маленький среди советских фронтов. Он состоял всего лишь из трёх общевойсковых армий, тогда как, для сравнения, соседние фронты Жукова и Конева, наступавшие на Берлин, включали более десятка армий.
Но не в этом дело, а в том, что две армии из трёх возглавлялись очень непростыми людьми.
В частности, 38-ю армию возглавлял генерал Москаленко – человек Хрущёва. По его же собственным словам, осенью 1943 года Хрущёв сам выдернул его из ниоткуда, из 40-й армии с бесперспективного Букринского плацдарма, и поставил во главе 38-й армии (небрежно стряхнув оттуда генерала Пухова), которой предстояло брать Киев, с формулировкой: «Киев должен освобождать генерал с украинской фамилией". Через 8 лет после войны, генерал Москаленко лично убил Лаврентия Берию, чтобы привести Хрущёва к власти в СССР, за что получил звание Маршала, должность командующего Московским гарнизоном, а затем и заместителя Министра обороны СССР.
По поводу последней должности Москаленко, которого на фронте называли «Генерал Паника», интересны воспоминания Рокоссовского. Он рассказывает в своих мемуарах, как после смерти Сталина вернулся в Москву из Варшавы (куда был сослан на должность Министра обороны Польши), как Хрущёв предложил ему написать какой-нибудь антисталинский пасквиль для прессы. Рокоссовский отказался, а на следующий день приходит на работу в свой кабинет (он по совместительству был ещё и заместителем Министра обороны СССР), а там уже сидит Москаленко и говорит – Вы уволены, давайте, собирайте свои личные вещи и выметайтесь – это теперь мой кабинет, вот приказ – распишитесь. Очень непростым товарищем был этот Москаленко.
А другой, 1-й гвардейской армией, командовал генерал Гречко – будущий Маршал и Министр обороны СССР, уже при Брежневе. То есть, тоже не самый простой человек в Системе.
Третью, 18-ю армию, возглавлял менее известный генерал Гастилович, да только вот его заместителем по политоте был генерал-майор Брежнев Леонид Ильич, уже упомянутый выше, и менее других нуждающийся в представлении.
На этом фоне как-то теряется командир ещё одного, четвёртого из входивших в состав фронта, соединений – Отдельного Чехословацкого корпуса, хорошо знакомый харьковчанам генерал Людвиг Свобода. Тот самый, которого в 1968 году, после известных событий, Брежнев и Гречко поставят Президентом Чехословакии.
Такие вот непростые люди были в подчинении у генерала Петрова, я бы даже сказал – непропорционально потом знаменитые по сравнению с описанной здесь операцией, которую они удостоили своим участием. Самое главное, они имели мотив и возможность (полномочия) после войны переписывать историю на свой лад, в чём мы сейчас убедимся.
Итак, Четвёртому Украинскому фронту генерала Петрова досталась наиболее физически сложная часть Второй Мировой войны – это боевые действия в горной местности: кто воевал в горах, тот поймёт. И не с бородатыми автоматчиками, а с регулярной армией, заранее укрепившейся на неприступных скалах, с тяжёлой артиллерией, на танках и бронетранспортёрах (заехавших на вершину заранее по противоположному, пологому склону), с поддержкой авиации.
Участок наступления этого фронта шёл прямо по Карпатским горам, от нашего Ивано-Франковска и аж до самой Праги фактически: здесь Карпатский хребет, двухкилометровой высоты, вытянут по линии восток – запад, отделяя Венгрию (она южнее) от Польши, переходящей в Словакию (они севернее).
Да, конечно же, «Прага» звучала как вполне реальная цель, в самых ближайших задачах, но до неё Четвёртый Украинский фронт так и не добрался вообще: соседи справа и слева, наступавшие по равнине, резко ушли вперёд, и соединились в Праге раньше него.
Но до этого было ещё далеко, а по состоянию на март 1945 года ситуация складывалась следующим образом.
Севернее Карпат, Первый Белорусский фронт Маршала Жукова вырвался на запад на 325 километров, относительно Четвёртого Украинского.
Южнее Карпат, Третий Украинский фронт Маршала Толбухина вырвался на запад на 200 километров относительно Четвёртого Украинского.
Образовался гигантский выступ, обращённый на восток, в котором, между Жуковым и Толбухиным, на глубину 200-300 километров стояли немецкие войска, перед Четвёртым Украинским фронтом, безнадёжно застрявшим в районе горнолыжного курорта Закопане.
Ситуация становилась нетерпимой, и с целью её исправления Четвёртый Украинский фронт с 10-го марта возобновил свою тяжёлую борьбу, пытаясь продвинуться в западном направлении, сократив отставание от соседей справа и слева.
Название операции – от города Моравская Острава, который является центром промышленного района в Чешской Силезии, одного из древнейших и крупнейших в мире. Примерно как если бы поставить наши Донбасс, Харьков и Кривой Рог на одной промплощадке. Этим городом и предстояло овладеть для начала.
План операции предусматривал нанесение главного удара силами 1-й гвардейской и 38-й армий в направлении на Оломоуц – Пардубице, разгром противостоящего противника, выход на рубеж реки Влтава и овладение Прагой (!). На первом этапе операции ударная группировка фронта должна была выйти на рубеж Штернберг — Оломоуц (! – к этому вопросу мы ещё вернёмся чуть ниже, просто постарайтесь запомнить названия этого и других городов). При этом 38-й армии ставилась задача к исходу четвёртого дня операции овладеть Моравской Остравой (!), а 1-й гвардейской армии — Цешином (!). 18-й армии предписывалось вести активную разведку, оставаясь на занимаемом рубеже. 5-й гвардейский механизированный корпус предназначался для развития успеха и должен был быть введён в бой после прорыва обороны противника на глубину 5-6 км.
Немцы сдавать это место без боя не собирались. У них в Моравской Остраве и расположенных близ неё городах работали десятки предприятий металлургической, химической, машиностроительной, нефтеперегонной промышленности, которые производили большое количество вооружения и военной продукции. В районе располагались богатые месторождения угля и железной руды.
Подходы к Моравской Остраве с востока прикрывались тремя долговременными оборонительными полосами, проходившими вдоль рек Ольше, Остравице и Одер, и одной с севера, на рубеже Троппау — Моравская Острава. Каждая оборонительная полоса состояла из четырёх линий укреплений. Основу оборонительных укреплений составляли железобетонные пулемётно-артиллерийские и пулемётные долговременные огневые точки. Передний край обороны был насыщен капонирами с тщательно продуманной системой огня. Все сооружения были тщательно замаскированы, и на расстоянии их нельзя было отличить от множества расположенных вокруг холмов.
Большие пулемётно-артиллерийские укрепленные точки, имевшие от 6 до 8 амбразур, представляли собой мощные сооружения с 2,5-метровыми боковыми и 3-метровыми фронтальными стенами. Они были вооружены каждый двумя скорострельными 37-мм пушками, двумя спаренными и четырьмя одиночными пулемётами. В них, помимо казематов, имелись жилые комнаты для гарнизонов, вентиляционное и электрооборудование, водоснабжение, канализация, кладовые, телефонная связь. Вмещали такие доты гарнизон из 80-100 человек.
Малые доты с гарнизоном от 4 до 6 человек, вооруженных 1-2 станковыми пулемётами, являлись как бы дополнением к большим и имели задачу поддерживать их из глубины.
Как пишут историки, «… немецкой разведке удалось вскрыть подготовку советских войск к этому наступлению, а также установить точное время его начала». Я бы не исключал наличие немецкого агента в нашем штабе: где витает дух Хрущёва и его людей, немецкая разведка всегда была неплохо информирована, а наши потери – непропорционально большими, боевые действия – беззубыми. Чтобы избежать потерь от артиллерийского огня немецкое командование в ночь на 10 марта отвело свои войска с переднего края на вторую линию обороны.
К утру 10 марта в полосе действия ударной группировки фронта разыгралась снежная буря. Видимость упала до 100-200 м, что исключало применение авиации и точное ведение огня артиллерией. И дальше, внимание, хрущёвская историография утверждает следующее: «… оценив обстановку, [мудрый] командующий 38-й армией генерал-полковник К. С. Москаленко предложил командующему фронтом [глупому и нерешительному генералу Петрову] обратиться к Верховному Главнокомандующему И.В.Сталину с просьбой отложить начало наступления до улучшения погоды. Его поддержал командующий 1-й гвардейской армией генерал-полковник А. А. Гречко…».
Как видим, два наших военных гения – Москаленко и Гречко (отчего-то третий командарм, Гастилович, пропустил) давали указания командующему фронтом: в какую дверь он должен зайти и что сказать. Точно так же в 1953-м, во время ареста Берии, генерал-полковник Москаленко, размахивая предметом, похожим на пистолет, отдавал указания участникам, не смущаясь присутствием старшего по званию – Маршала Жукова.
Однако, как утверждают историки, И. Е. Петров отклонил предложение командармов:
«Сроки утверждены Сталиным, они окончательные, — ответил он. — Просить о переносе времени наступления не буду».
Разумеется, дальнейшие события подтвердили, что Москаленко и Гречко не зря «всех предупреждали»:
Плохие погодные условия, не позволившие артиллерии вести прицельную стрельбу, а также меры, принятые немецким командованием, существенно снизили эффективность артподготовки: противник практически не понёс потерь, огневые средства не были подавлены, а управление войсками и связь не нарушено.
Поэтому стрелковые подразделения, перешедшие в атаку сразу по окончании артиллерийского огня (утром 10 марта), встретили сильное сопротивление. Бои приняли затяжной характер. В первый день наступления войска фронта вместо прорыва на глубину 20-25 км, вклинились в немецкую оборону всего на 3-4 км. Для укрепления обороны немцы стали перебрасывать дополнительные силы с других участков фронта и предпринимать многочисленные контратаки с использованием пехоты и танков. Только с 12 по 15 марта части 38-й армии отразили 39 контратак. В течение 8 дней соединения 1-й гвардейской и 38-й армий продолжали наносить удары по противнику, но так и не смогли прорвать его оборону. 17 марта наступление пришлось прекратить. Требовалось найти новые пути и способы разгрома противника.
Причины неудачи на первом этапе операции были сформулированы в телеграмме, направленной Сталиным, в адрес командования Четвёртого Украинского фронта:
«Лично Петрову и Мехлису [это был заместитель Петрова по политоте].
Ставка Верховного Главнокомандования считает объяснения генерала армии Петрова от 17.3.1945 г. неубедительными и указывает:
Командующий фронтом генерал армии Петров, установив неполную готовность войск фронта к наступлению, обязан был доложить об этом Ставке и просить дополнительное время на подготовку, в чём Ставка не отказала бы. Но генерал армии Петров не позаботился об этом или побоялся доложить прямо о неготовности войск. Член Военного совета фронта генерал-полковник Мехлис сообщил в ЦК ВКП(б) о недочётах в подготовке и организации наступления только после срыва операции, вместо того, чтобы, зная о неполной готовности войск, своевременно предупредить об этом Ставку.
Командование фронта и армий не сумело скрыть от противника сосредоточение войск и подготовку к наступлению.
Штаб фронта был разбросан, и большая часть его находилась в 130 км от участка наступления.
Проявленное в указанных недочётах неумение подготавливать операцию и определило её неуспех. Ставка последний раз предупреждает генерала армии Петрова и указывает ему на его недочёты в руководстве войсками.
17.3.1945 г. 18:30
Ставка Верховного Главнокомандования
Сталин, Антонов».
Это «последнее предупреждение» действительно оказалось последним.
Как сообщают нам историки дальше, выпячивая гениальность одного конкретного человека:
«…После проведения рекогносцировки, командующий 38-й армией генерал-полковник Москаленко К. С. предложил новый план, подразумевающий нанесение нового удара из района города Зорау в обход Моравско-Остравского района с севера. По сравнению с прежним направлением, новое направление являлось более удобным для наступления, так как пролегало по менее пересечённой местности, немецкие позиции оборонялись небольшими силами и хорошо просматривались с советской стороны. Кроме того большой лесной массив, расположенный северо-восточнее города, позволял скрытно сосредоточить войска и технику. Вскоре предложенный план наступления был одобрен командованием фронта и войска приступили к подготовке операции и перегруппировке на новое направление.
Утром 24 марта после 45-минутной артиллерийской подготовки войска 38-й армии возобновили наступление…».
Однако тут опять что-то пошло не так, несмотря на всю гениальность замысла Москаленко, и 26 марта генерал Петров был отстранён от занимаемой должности. Вместо него, командовать Четвёртым Украинским фронтом поставили генерала Еременко, о котором в мемуарах Жукова сказано: «… как командующий фронтом, Еременко хуже, чем Тимошенко…».
Кроме того, отстранили и начальника штаба фронта: вместо генерала Корженевича, со 2 апреля поставили генерал-полковника Сандалова. Он более всего известен тем, что в период Битвы за Москву был начальником штаба в 20-й армии, которой командовал генерал Власов. Потом понадобилось Власова вычеркнуть из истории, и на начальника штаба историки «повесили» фактическое командование 20-й армией, поскольку Власов якобы всё время был на больничном и ничего не делал. Хотя в своё время газеты выходили с портретом Власова на первой странице, называя его не иначе как «спасителем Москвы»: шутка ли, 20-я армия, по легенде, чуть ли не мокрыми полотенцами гоняла в Подмосковье 3-ю и 4-ю немецкие танковые группы генералов Гудериана и Гота, которые только по количеству пехоты превышали эту армию в несколько раз. Но то была совсем другая история.
Так вот, по логике событий, после изгнания плохого генерала Петрова, великие полководцы Москаленко и Гречко, Брежнев и Л.Свобода вроде бы должны были погнать противника на запад, как под Москвою в 42-м Сандалов гонял.
Но нет. Мы потом подробнее рассмотрим второй (а будет и третий) этап Моравско-Остравской операции, что начнётся после отстранения генерала Петрова (сегодня, 10 марта, отмечаем только её начало, вернее – фальстарт).
Но чуть заглянем вперёд. Город Моравская Острава будет взят армией Москаленко только 30-го апреля 1945 года, упоминаемый в статье Цешин – взят армией Гречко на следующий день после Берлина, т.е. 3 мая 1945 года.
А город Оломоуц (именно это название я просил запомнить) будет взят уже после того, как в городе Реймсе немецкое командование подпишет Акт о полной капитуляции, т.е. 8-го мая 1945 года. И при этом от Оломоуца до Праги (помните, конечную цель Моравско-Остравской операции) им оставалось 200 километров по прямой…
На фото: Моравская Острава
Интерактивная карта боевых действий:
