Таиланд. IDC. Камера №7.
Сразу после завтрака за нами пришли. Мы попрощались с Нимо в надежде, что его тоже переведут на второй этаж в "нормальные условия". Снова на площадке нас фотографировали, снимали отпечатки, шмонали одежду и сумки. Айфон пришлось сдать, к слову сказать он потом благополучно вернулся. Все айпады, айфоны вроде возвращаются, они находятся в сейфе в самом офисе. Когда нас шмонали и фоткали мои тапочки проебались, но я их нашел там же где валялись в буквальном смысле все вещи. Запах там был невероятный. За ночь до отлета, получив все вещи обратно, я стирал все это, не желая привезти домой и часть этих запахов. Но пока нам предстояло прожить часть жизни в камере номер 7. Я был там всего две недели. И до сих пор не могу поверить, что это были всего две недели. Вот что значит быть здесь и сейчас, жить полной жизнью, осознанной. В две недели умещается целая жизнь и я попробую ее вам наиболее глубоко описать.
Перед тем как попасть в IDC моя мама позвонила нам и сказала, что они вышлют деньги. Брат мой не так радостно воспринял мою просьбу купить нам билеты, добавив при этом, что в интернете написано, что русское посольство депортирует своих граждан за свой счет. Его можно понять, у всех свои трудности и у него просто не было на тот момент что нам выслать. Разговор не обошелся без повышенных тонов с обеих сторон. Можно сказать мы жестко поругались. Тогда уже подключилась мама и сказала, что даст деньги нам на билеты. Нужно было еще расплатиться с Лехой, поэтому сумма несколько превышала стоимость двух билетов. "Только не ругайтесь" сказала она, как сказала любая бы мама. Мы потом еще долго с друг с другом не разговаривали и только на мой день рождения брат позвонил мне, поздравил и это стало нашим окончательным примирением. Он не хочет вспоминать тот разговор, что говорить, в выражениях я не стеснялся.
Странная психология, находясь под стражей инстинктивно хочешь освободиться. Сравниваешь как жил там, что чувствовал, что делал и смотришь что делаешь здесь, становится странно, очень странно. Я уже писал, кажется, когда старший камеры китаец Генри спросил меня: ты что выходить не хочешь? -- Я впал в ступор и сказал "не знаю". Конечно хочу! Можете не верить, но там я просыпался счастливым. Не потому что я в тюрьме и мне это нравилось, да боже упаси. Я там боролся! С дурными мыслями, с плохим настроением, с восприятием картинки, с херовыми условиями. Не боролся даже, а старался быть счастливым, улыбался и мне было хорошо. Просыпался на час раньше подъема, шел к решетке и кормил воробьев, там же отжимался, пил кофе и искренне делал вид, что мне хорошо. Если кто знаком с творчеством Зеланда, то жил я и живу по этим принципам. Его я прочел и изучил еще в далеком 2006 году и все его рекомендации как скользить по разным линиям жизни, создавать свой сценарий я старался выполнять. Плюс положение о Приятии и плюс книги Клауса Джоула, где он рассказывал как чувствовать себя счастливым и что из этого получается. Можно просто рулить в жизни. И то, что мы оказались там никак не расходилось с тем, что мы практиковали. Только Леха про это ничего не знал. Саня, Коля мы два года только об этом и говорили. Ну и что что у нас денег не было, это ерунда. С деньгами каждый дурак может рулить в жизни. Попробуйте без них. И то, что мы дорулились до тюрьмы это тоже не плохой сценарий, а очень даже неплохой. Для кого-то смерть является наилучшим сценарием. Короче любую "херню" надо с улыбкой встречать и провожать. Частенько про это забываешь, и все же, тогда начинаешь видеть, что значит "все к лучшему", начинаешь видеть эти самые плюсы.
Ну все, пошли. дверь, еще одна дверь, лестница наверх, еще одна дверь, третий этаж, не второй, еще одна дверь и вот мы у дверей камеры. Пока дошли до своей прошли одну, откуда на нас смотрели несколько негров, с традиционным вопросом откуда мы. Узнав откуда мы сразу же услышали Хелоу мафия.
Когда открываются двери еще на лестнице в этих камерах уже понимают, что либо кого-то приводят, либо за кем-то пришли. Маленькие зеркальца заранее сообщают что будет через минуту. Генри уже встречал нас. Он всегда уже стоял у большой массивной двери, услышав звук отрывающихся и закрывающихся дверях на подступах к камерам. Открылась дверь и мы вошли. Большая камера. 74 человека. И ни одного тайца. Аминь, б....ь. Только уебок охранник. Все охранники там были одеты в домашнюю одежду, джинсы, кроссовки или тапки, но обязательно с дубинами. Маленькие такие охранники, дубины были в половину их, но шутить с ними не стоило. Точнее только шутить. Потом они привыкли ко мне, но когда дверь открывалась, они всегда говорили мне отойти от нее. Всегда. Кто угодно мог постоять подышать воздухом, но только не я. Я называл их Сэрами и они балдели от этого. Сразу скажу, что по именам почти никто друг друга не называл, меня называли исключительно Русский. Русский отойди от двери. "Боитесь, суки...".
Мы вошли и все 148 глаз уставились на нас. Ну а как еще, четверо русских заезжают. Я поднял руку вверх с раскрытой ладонью, что означало мы с миром. Кто-то поприветствовал в ответ и первый вопрос, который мы задали всем: Русские есть? Не прошло и секунды как мы услышали: Есть! Две руки поднялись вверх. Но сначала нам предстояло помыть ноги, прежде чем войти в основное помещение камеры. Это правило было номер один там, потому что тапочек и вообще обувь в камере не носили. Всю обувь сдавали старшему, ее укладывали в пакет и вешали к другим пакетам на решетку. От этого на решетке было целое дерево из обуви. Тапочки, кроссовки, ботинки. Мы помыли ноги, нам выдали по два одеяла серых войлочных, показали свободные места и мы пошли к нашим узнать что и как. Заварили чай, кофе, достали то, что принесли с собой, познакомились и стали, конечно, расспрашивать как отсюда побыстрее выбраться.
Встретили нас двое русских, Серега и Илюха. О них попозже, пока я расскажу как выглядела сама камера. Тридцать шагов на двенадцать. Это основное помещение. Две двери, одна из которых была основная, в углу камеры, вторая для выдачи еды с постоянно открытой щелью, в которую трудно было просунуть голову, да никто и не пытался. Наша камера была в самом конце коридора и разглядеть из нее кто идет было почти невозможно, для этого у старших были зеркальца. Из основного помещения узкий коридорчик в туалет. Коридор примерно шагов восемь, справа по этому проходу находилась камера старшего по камере, довольно просторная, там же был и магазинчик, которым заведовал старший по камере китаец Генри. И, конечно в конце этого коридорчика туалет с душем. Шесть кабинок с полноценными дверями, и одна кабинка была под хозяйственную утварь, швабры, ведра, пакеты с отходами, которые мы выносили раз в три дня. Мусор и то, что оставалось от еды. Душа, конечно, не было, была большая ванна, которая круглосуточно заполнялась водой, несколько черпаков в виде пластмассовых мисок и поражающая взгляд чистота. Это было здорово. Где чисто там всегда можно жить. У двери выдачи еды находился кулер с водой. И это было тоже здорово, потому что холодной воды мы не пили уже давно, да и горячая вода была большой ценностью. Окна были под потолком, закрыты мелкой решеткой и прокопченные темно желтым налетом от постоянно куривших сидельцев. Курили все там же где и спали. Постоянно, без остановки. Когда-то я пытался представить себе как жить в таких условиях, когда тесно и все курят. Ну вот и до представлялся. Поосторожнее надо быть со своими мыслями, господа. Развеивали дым с десяток больших, как в советских столовых вентиляторов под потолком и еще с десяток маленьких по стенам, которые могли крутиться. Я приехал туда без голоса, поэтому если и говорил, то шепотом. Если свои сразу поняли, что у меня пропал голос, то другие сидельцы первое время недоумевали почему я так тихо говорю. Серб Братислав, который впоследствии стал мои другом и братом сказал мне, что я могу говорить как все и не надо тут тихо говорить, никого я не беспокою. Голос стал появляться только день на третий. Эти два дня я еще сильнее заболел, ебучие вентиляторы и тут сделали свое дело. Нас разместили кого куда, по разным углам. Но до этого мы собрались у Сереги, который "жил" у самого кулера и, как нам показалось, был в авторитете среди сокамерников. Братислав хорошо говорил по русски, и все время нашего пребывания там считался русским. Мне нравились сербы заочно, я не знал ни одного до этого, но знал, что по духу они такие же как и мы. Так и вышло. Мы крепко с ним подружились.
Серега сразу "надел" на себя маску рулящего и знающего и за час трапезы и бесед рассказал нам как отсюда выходят. Вызывают консула, рассказывают ему свою историю, сообщают ему есть ли деньги на билет, он рассказывает как купить билет сидя в камере. Вот и вся их работа. У меня уже давно кончился паспорт и мне нужно было оформить в посольстве бумагу на выезд. По сути это занимало один рабочий день плюс привезти. У русских консулов на это ушла неделя. О них немного позже. Серега травил нам байки как тут сидят, кто сидел и как уехал. Илюха был рад новым русским лицам, кушал нештяки, курил сигареты и тоже рассказывал со своими нюансами как тут сидеть. Оказалось, что Илюха тут уже второй раз... Это был почти невероятно. Оказаться второй раз в депортационном центре это было странно, но, как выяснилось, возможно. Илюха, я уверен, до сих пор там. И когда мы уезжали он потихоньку начал сходить с ума. Буквально. Тихо так, почти незаметно. И никакой помощи он не принял, как и решения как он будет оттуда выбираться. Мы предлагали ему помочь, но он сделал все, чтобы оттуда не выходить. Я уже писал, что можно просидеть там в ожидании билета несколько лет. Тайцам и ООН пофигу, что вы сидите, риса и огурцов у них хватит.
Серега был почти политическим. Но, как выяснилось позже, ему просто некуда было ехать в Россию и он ждал украинского консула, потому как имел два паспорта. Ни тот, ни другой к нему не приходил. Но и в Украине его тоже никто не ждал. Сложная и драматичная судьба человека. Есть семья в Москве, оставленные квартиры, когда-то деньги, но никто не хотел
Перед тем как попасть в IDC моя мама позвонила нам и сказала, что они вышлют деньги. Брат мой не так радостно воспринял мою просьбу купить нам билеты, добавив при этом, что в интернете написано, что русское посольство депортирует своих граждан за свой счет. Его можно понять, у всех свои трудности и у него просто не было на тот момент что нам выслать. Разговор не обошелся без повышенных тонов с обеих сторон. Можно сказать мы жестко поругались. Тогда уже подключилась мама и сказала, что даст деньги нам на билеты. Нужно было еще расплатиться с Лехой, поэтому сумма несколько превышала стоимость двух билетов. "Только не ругайтесь" сказала она, как сказала любая бы мама. Мы потом еще долго с друг с другом не разговаривали и только на мой день рождения брат позвонил мне, поздравил и это стало нашим окончательным примирением. Он не хочет вспоминать тот разговор, что говорить, в выражениях я не стеснялся.
Странная психология, находясь под стражей инстинктивно хочешь освободиться. Сравниваешь как жил там, что чувствовал, что делал и смотришь что делаешь здесь, становится странно, очень странно. Я уже писал, кажется, когда старший камеры китаец Генри спросил меня: ты что выходить не хочешь? -- Я впал в ступор и сказал "не знаю". Конечно хочу! Можете не верить, но там я просыпался счастливым. Не потому что я в тюрьме и мне это нравилось, да боже упаси. Я там боролся! С дурными мыслями, с плохим настроением, с восприятием картинки, с херовыми условиями. Не боролся даже, а старался быть счастливым, улыбался и мне было хорошо. Просыпался на час раньше подъема, шел к решетке и кормил воробьев, там же отжимался, пил кофе и искренне делал вид, что мне хорошо. Если кто знаком с творчеством Зеланда, то жил я и живу по этим принципам. Его я прочел и изучил еще в далеком 2006 году и все его рекомендации как скользить по разным линиям жизни, создавать свой сценарий я старался выполнять. Плюс положение о Приятии и плюс книги Клауса Джоула, где он рассказывал как чувствовать себя счастливым и что из этого получается. Можно просто рулить в жизни. И то, что мы оказались там никак не расходилось с тем, что мы практиковали. Только Леха про это ничего не знал. Саня, Коля мы два года только об этом и говорили. Ну и что что у нас денег не было, это ерунда. С деньгами каждый дурак может рулить в жизни. Попробуйте без них. И то, что мы дорулились до тюрьмы это тоже не плохой сценарий, а очень даже неплохой. Для кого-то смерть является наилучшим сценарием. Короче любую "херню" надо с улыбкой встречать и провожать. Частенько про это забываешь, и все же, тогда начинаешь видеть, что значит "все к лучшему", начинаешь видеть эти самые плюсы.
Ну все, пошли. дверь, еще одна дверь, лестница наверх, еще одна дверь, третий этаж, не второй, еще одна дверь и вот мы у дверей камеры. Пока дошли до своей прошли одну, откуда на нас смотрели несколько негров, с традиционным вопросом откуда мы. Узнав откуда мы сразу же услышали Хелоу мафия.
Когда открываются двери еще на лестнице в этих камерах уже понимают, что либо кого-то приводят, либо за кем-то пришли. Маленькие зеркальца заранее сообщают что будет через минуту. Генри уже встречал нас. Он всегда уже стоял у большой массивной двери, услышав звук отрывающихся и закрывающихся дверях на подступах к камерам. Открылась дверь и мы вошли. Большая камера. 74 человека. И ни одного тайца. Аминь, б....ь. Только уебок охранник. Все охранники там были одеты в домашнюю одежду, джинсы, кроссовки или тапки, но обязательно с дубинами. Маленькие такие охранники, дубины были в половину их, но шутить с ними не стоило. Точнее только шутить. Потом они привыкли ко мне, но когда дверь открывалась, они всегда говорили мне отойти от нее. Всегда. Кто угодно мог постоять подышать воздухом, но только не я. Я называл их Сэрами и они балдели от этого. Сразу скажу, что по именам почти никто друг друга не называл, меня называли исключительно Русский. Русский отойди от двери. "Боитесь, суки...".
Мы вошли и все 148 глаз уставились на нас. Ну а как еще, четверо русских заезжают. Я поднял руку вверх с раскрытой ладонью, что означало мы с миром. Кто-то поприветствовал в ответ и первый вопрос, который мы задали всем: Русские есть? Не прошло и секунды как мы услышали: Есть! Две руки поднялись вверх. Но сначала нам предстояло помыть ноги, прежде чем войти в основное помещение камеры. Это правило было номер один там, потому что тапочек и вообще обувь в камере не носили. Всю обувь сдавали старшему, ее укладывали в пакет и вешали к другим пакетам на решетку. От этого на решетке было целое дерево из обуви. Тапочки, кроссовки, ботинки. Мы помыли ноги, нам выдали по два одеяла серых войлочных, показали свободные места и мы пошли к нашим узнать что и как. Заварили чай, кофе, достали то, что принесли с собой, познакомились и стали, конечно, расспрашивать как отсюда побыстрее выбраться.
Встретили нас двое русских, Серега и Илюха. О них попозже, пока я расскажу как выглядела сама камера. Тридцать шагов на двенадцать. Это основное помещение. Две двери, одна из которых была основная, в углу камеры, вторая для выдачи еды с постоянно открытой щелью, в которую трудно было просунуть голову, да никто и не пытался. Наша камера была в самом конце коридора и разглядеть из нее кто идет было почти невозможно, для этого у старших были зеркальца. Из основного помещения узкий коридорчик в туалет. Коридор примерно шагов восемь, справа по этому проходу находилась камера старшего по камере, довольно просторная, там же был и магазинчик, которым заведовал старший по камере китаец Генри. И, конечно в конце этого коридорчика туалет с душем. Шесть кабинок с полноценными дверями, и одна кабинка была под хозяйственную утварь, швабры, ведра, пакеты с отходами, которые мы выносили раз в три дня. Мусор и то, что оставалось от еды. Душа, конечно, не было, была большая ванна, которая круглосуточно заполнялась водой, несколько черпаков в виде пластмассовых мисок и поражающая взгляд чистота. Это было здорово. Где чисто там всегда можно жить. У двери выдачи еды находился кулер с водой. И это было тоже здорово, потому что холодной воды мы не пили уже давно, да и горячая вода была большой ценностью. Окна были под потолком, закрыты мелкой решеткой и прокопченные темно желтым налетом от постоянно куривших сидельцев. Курили все там же где и спали. Постоянно, без остановки. Когда-то я пытался представить себе как жить в таких условиях, когда тесно и все курят. Ну вот и до представлялся. Поосторожнее надо быть со своими мыслями, господа. Развеивали дым с десяток больших, как в советских столовых вентиляторов под потолком и еще с десяток маленьких по стенам, которые могли крутиться. Я приехал туда без голоса, поэтому если и говорил, то шепотом. Если свои сразу поняли, что у меня пропал голос, то другие сидельцы первое время недоумевали почему я так тихо говорю. Серб Братислав, который впоследствии стал мои другом и братом сказал мне, что я могу говорить как все и не надо тут тихо говорить, никого я не беспокою. Голос стал появляться только день на третий. Эти два дня я еще сильнее заболел, ебучие вентиляторы и тут сделали свое дело. Нас разместили кого куда, по разным углам. Но до этого мы собрались у Сереги, который "жил" у самого кулера и, как нам показалось, был в авторитете среди сокамерников. Братислав хорошо говорил по русски, и все время нашего пребывания там считался русским. Мне нравились сербы заочно, я не знал ни одного до этого, но знал, что по духу они такие же как и мы. Так и вышло. Мы крепко с ним подружились.
Серега сразу "надел" на себя маску рулящего и знающего и за час трапезы и бесед рассказал нам как отсюда выходят. Вызывают консула, рассказывают ему свою историю, сообщают ему есть ли деньги на билет, он рассказывает как купить билет сидя в камере. Вот и вся их работа. У меня уже давно кончился паспорт и мне нужно было оформить в посольстве бумагу на выезд. По сути это занимало один рабочий день плюс привезти. У русских консулов на это ушла неделя. О них немного позже. Серега травил нам байки как тут сидят, кто сидел и как уехал. Илюха был рад новым русским лицам, кушал нештяки, курил сигареты и тоже рассказывал со своими нюансами как тут сидеть. Оказалось, что Илюха тут уже второй раз... Это был почти невероятно. Оказаться второй раз в депортационном центре это было странно, но, как выяснилось, возможно. Илюха, я уверен, до сих пор там. И когда мы уезжали он потихоньку начал сходить с ума. Буквально. Тихо так, почти незаметно. И никакой помощи он не принял, как и решения как он будет оттуда выбираться. Мы предлагали ему помочь, но он сделал все, чтобы оттуда не выходить. Я уже писал, что можно просидеть там в ожидании билета несколько лет. Тайцам и ООН пофигу, что вы сидите, риса и огурцов у них хватит.
Серега был почти политическим. Но, как выяснилось позже, ему просто некуда было ехать в Россию и он ждал украинского консула, потому как имел два паспорта. Ни тот, ни другой к нему не приходил. Но и в Украине его тоже никто не ждал. Сложная и драматичная судьба человека. Есть семья в Москве, оставленные квартиры, когда-то деньги, но никто не хотел