Таиланд. Бангкок. Депортационный центр. Начало.
В Бангкок нас привезли уже поздно ночью. Если кому-то нравится урбанистическая красота, то БКК красив. После двух с половиной лет у моря вся эта городская суета казалось чем-то нереальным, почти другим миром. Тогда мы не знали как выглядит IDC, какие условия, но судя по названию "депортационный центр", нам казалось, что это не тюрьма с херовыми условиями, а цивилизованное место, куда привозят всех, кого решили выдворить из страны за те или иные нарушения и преступления. Оказалось все не так радужно. С виду IDC ничем не отличался от других строений, даже симпатичный довольно, но внутри это выглядело по другому. Нас четверо и лаосцы, тоже вроде четверо и пятеро, сейчас уже не помню. Довольно цивильно они выглядели, намного белее своих тайских товарищей, довольно радушные и жадные до впечатлений от самих русских. Русские вообще, как я понял, всегда в центре внимания. О нас много слухов, легенд и все хотят хватануть своих впечатлений о нас. Поэтому не было минуты, чтобы чьи-то глаза не наблюдали за нами. Что мы едим, как спим, как себя ведем, что делаем, какие у нас эмоции, как контактируем с окружающими. Для большинства мы были и остаемся непонятными. Даже если мы делаем все так же как и другие. Так же ложки держим, так же в туалет ходим, так же смеемся. Все равно что-то в нас есть неразгаданное для остальных, непостижимое. Это я заметил уже давно в период общения с "другими" на свободе и этот характер общения был как положительный так и с обратным эффектом. Кто-то не связывался с нами по причине национальности, кто-то наоборот хотел видеть нас в друзьях, доверяя нам то, что не доверили бы другим.
Снова отпечатки пальцев, снова фотографирование фас-профиль, легкий шмон, сумки в отдельное помещение и вот мы в предварительной камере номер 14. Все через нее проходят, а потом отправляют на второй этаж. Хотя не все, интерполовские сидят там же на первом, рядом с офисом охраны. С один таким интерполовским русским я познакомился сразу, пока нас не запихнули в 14ю. Пока нас фоткали и шмонали, он узнал в нас русских, это не сложно среди любых других белых лиц и мы немного поговорили. Вот это было настоящий узник, тех, кого по праву называют русская мафия. Он сказал только, что интерполовский и назвал имя. За решеткой я разглядел азиата толстого, он лежал на огромном матрасе с особыми удобствами. И еще пару человек с серьезными лицами, но русский был один. Он был похож на кинозвезду, на Олега Видова, только с бородой. Никакой уголовной раскраски или манер. Крайне интеллигентный мужик с хорошими манерами и колоссальным спокойствием. Нам удалось поговорить пару минут, я спросил его что я могу для него сделать, он сказал, что по его душу идет работа и скоро его оправляют в Россию и что за ним ухаживает женщина, которая прилетела из России. Кто бы сомневался. Потом мы еще раз встречались на первом этаже, когда приезжал наш дипломат. Тепло встретились, поговорили. Тоже спокойствие, те же манеры. Сообщил что уже скоро отбывает. Больше я его не видел.
Камера номер 14 это был маленький ад. Камера временного, очень временного содержания, пока не отправят в общую. Никто, конечно, там убираться не собирался, все ждали переводов в другие камеры и состояние туалетов было плачевным. Запах внутри смешивался с запахом снаружи. Рядом перпендикулярно находилась комната с вещами, где лежали все сумки заключенных и запах оттуда шел кошмарнейший. Сумки прели от жары и грязи, покрывались плесенью. Ложишься, кладешь на рот что-нибудь из вещей и вот ты уже не чувствуешь ничего.
IDC внутри был похож на огромный город. Он состоял из огромных блоков и если посмотреть с вертолета на все это, то будет видно, как дохера этих блоков и какой ужас они представляют. Зато снаружи он был похож на больницу. Фасады чистые, белые и утопающие в пальмах, цветах и зелени. Размеры всего были большими, коридоры, камеры, офисы, спортзал с высотой потолка метров 25. Между офисом работников IDC и рядом камер, среди которых была и 14я большая площадка, там встречали новеньких, там шмонали, там устраивали визиты. Справа от 14ой сидели интерполовские, их не смешивали ни с кем, потом женская камера, их тоже потом отправляли в другой блок. Как выяснилось потом, русских женщин сидело тоже немало и вообще у них камера была на 130 человек. Потом мы подробно расспросили одну из них, узбечку, которую тоже депортировали и мы вместе ехали в аэропорт. У них там тоже случались драки, в основном за места на полу. Потом за женской камерой предварительного содержания шли еще две где находились мусульманки и почти все с детьми. Из Сирии, из Ирана, Ирака и других стран. Мужья отдельно. Все за нарушение паспортно-визового режима. Все они были в черных одеждах с маленькими прорезями для глаз. Как они мылись, как в туалет ходили можно было видеть, если посидеть подольше напротив их камеры. Как они мылись и в туалет ходили учитывая их желание скрывать части тела. Понятно, что никто в ООН эти желания не уважал. Все находили какие-то способы оставаться людьми и придерживаться своих правил жизни. Закрывались, наверное, чем-то, потому что их камера находилась в самом центре офисной движухи и визиты проходили напротив их камеры. А камеры выглядели как вольер в зоопарке. Три стены и решетка и решетка с дверью. Мужья их сидели в других местах, я так и не понял где. Блоков было очень много. Но еще больше было дверей. Это просто пиздец сколько. При всем убожестве содержания людей, двери открывались от отпечатка пальца охранников и работников центра. С мусульманками во всем черном было очень много детей. От мала до велика. Некоторым не было еще и года, некоторые были беременные. И это никогда не было повода для улучшения их пребывания там. Да, конечно, закон нарушен, надо выдворять из страны, но на беременность и детский шок никто не обращал внимания. Хотя в их странах не лучше, вряд ли они все из дворцов или хотя бы квартир. Некоторые дети не понимали вообще где находятся, лишь бы мама рядом была. Тайцам все это было до фонаря. Эти бездушные уебаны никогда меня больше не переубедят в обратном. За пять лет пребывания в тае я не раз жил в тайских семьях далеко от курортных зон и знаю быт тайцев от утра до следующего утра. Общий вывод такой: считайте, что это инопланетяне. Вы их никогда не поймете. И понимать там нечего. Всех под каток огромный и больше чтобы никого не было. Да, у меня только один вывод. Нахуй их культуру, житие бытие, улыбки. Это все показное. Это все за деньги. Всех объединяет одно - деньги. Нас с ними, их с нами. Мы как цепочках все, пока есть бизнес, туризм, типа культура, сотрудничество. Убери это все, отстегни цепочку и мы бросимся рвать друг друга на куски. Кто выиграет, тот останется. Жизнь так сделала, или бог, если хотите, смешала всех на одной территории и смотрит какое количество Любви мы сможет чувствовать. Уверен, что до этого для всех были отдельные планеты. И это было правильно, но бог именно так и куражится, постигая свою совершенноство в таких играх. Я их всех люблю, но только в бинокль, а лучше через телескоп. У каждого народа есть свое Я и я готов это я уважать, но только на расстоянии. Кто поклоняется драконам и змеям, у тех эти змеи сидят в сознании. В этом я убеждался неоднократно. И только банкнота сдерживает всех от большой пизделки. Короче, видеть детей за решеткой это ужасно, господа.
Нас закрыли в 14ой, мы ополоснулись, попили кофе, поели сами, поделились с лаосцами, те с радостью и благодарностью согласились и взамен тоже пытались нас чем-то угостить, сигаретами, кажется. Три пакистанца спали в углу у кулера с горячей водой. Они проснулись, когда мы заехали, но отказались от всех предложений поесть, покурить. В углу у решетки был маленький магазинчик "все по 20 бат". Все да не все. Когда мы освобождались, то снова оказались в 14ой и там уже был другой магазинчик и с другим смотрящим. Они менялись в зависимости от срока заключения, но торговля шла круглосуточно. В первый заезд за ним присматривал маленький коренастый таец с помощником. Когда мы заехали они спали, только встретили нас, и снова спать. Зато поутру он проснулся рано, пошел мыться, вышел и стал наводить "красоту" на свое лицо. Где-то через полчаса на нас смотрело накрашенное уебище с довольно крепким телом. Кофе стало по 30 за пакетик. Был послан нахуй.
О том, что мы попадем скоро на второй этаж нам сообщил отличный парень по имени Нимо. В одном из анонсов я писал, что он алжирец. Нет, он иранец. Путаю эти страны, кажутся одинаковыми. Иранец, который читает Гурджиева!!!! Вот такой парень. Мы до сих пор с ним на связи по скайпу и переписываемся чаще, чем со своими москвичами. Он сидел в этом гадюшнике почти месяц и его по какой-то причине не переводили на второй этаж. А там, как он говорил, намного лучше. Раз в три дня есть прогулка, приходит врач, представители церквей и есть недорогой магазинчик внутри камеры. Это обрадовало неимоверно, сидеть в 14ой было бы суровым испытанием. Хотя... мы всегда делали чисто, куда бы мы не приехали. В Ранонге я раздобыл тряпок и швабр, и прежде чем постелить циновки оттирал пол до блеска, сметал эти килограммы черных волос, даже решетку, что была у нас в головах вся оплеванная и волосатая. В 14ой из шланга мощной струей прошлись по туалетам, чтобы самим не противно было, подмели пол, чтобы спать и уже тогда разместились. Я всю оставшуюся ночь разговаривал с Нимо, про Иран, Россию, про то, как много русских раньше работало в Иране, строили им станции, дамбы, еще много чего, как у них вешать за разную херню людей на автокранах и вешают так высоко, чтобы всем видно было и держат так пока тело не отваливается из головы. Нимо любил свою страну, но не любил порядки. Он программист и работал в БКК, но что-то было не то с паспортом, я вникать не уже не стал. Какая разница, все равно уже тут.
В 6.30 началось движение. Пришли какие-то тетки, куда-то заходили вне поля визуальной досягаемости и выходили оттуда уже с коромыслами на плечах с подвешенной едой. Завтрак. Это был первый завтрак в IDC. Так мы узнали чем все время кормят заключенных. Три раза в
Снова отпечатки пальцев, снова фотографирование фас-профиль, легкий шмон, сумки в отдельное помещение и вот мы в предварительной камере номер 14. Все через нее проходят, а потом отправляют на второй этаж. Хотя не все, интерполовские сидят там же на первом, рядом с офисом охраны. С один таким интерполовским русским я познакомился сразу, пока нас не запихнули в 14ю. Пока нас фоткали и шмонали, он узнал в нас русских, это не сложно среди любых других белых лиц и мы немного поговорили. Вот это было настоящий узник, тех, кого по праву называют русская мафия. Он сказал только, что интерполовский и назвал имя. За решеткой я разглядел азиата толстого, он лежал на огромном матрасе с особыми удобствами. И еще пару человек с серьезными лицами, но русский был один. Он был похож на кинозвезду, на Олега Видова, только с бородой. Никакой уголовной раскраски или манер. Крайне интеллигентный мужик с хорошими манерами и колоссальным спокойствием. Нам удалось поговорить пару минут, я спросил его что я могу для него сделать, он сказал, что по его душу идет работа и скоро его оправляют в Россию и что за ним ухаживает женщина, которая прилетела из России. Кто бы сомневался. Потом мы еще раз встречались на первом этаже, когда приезжал наш дипломат. Тепло встретились, поговорили. Тоже спокойствие, те же манеры. Сообщил что уже скоро отбывает. Больше я его не видел.
Камера номер 14 это был маленький ад. Камера временного, очень временного содержания, пока не отправят в общую. Никто, конечно, там убираться не собирался, все ждали переводов в другие камеры и состояние туалетов было плачевным. Запах внутри смешивался с запахом снаружи. Рядом перпендикулярно находилась комната с вещами, где лежали все сумки заключенных и запах оттуда шел кошмарнейший. Сумки прели от жары и грязи, покрывались плесенью. Ложишься, кладешь на рот что-нибудь из вещей и вот ты уже не чувствуешь ничего.
IDC внутри был похож на огромный город. Он состоял из огромных блоков и если посмотреть с вертолета на все это, то будет видно, как дохера этих блоков и какой ужас они представляют. Зато снаружи он был похож на больницу. Фасады чистые, белые и утопающие в пальмах, цветах и зелени. Размеры всего были большими, коридоры, камеры, офисы, спортзал с высотой потолка метров 25. Между офисом работников IDC и рядом камер, среди которых была и 14я большая площадка, там встречали новеньких, там шмонали, там устраивали визиты. Справа от 14ой сидели интерполовские, их не смешивали ни с кем, потом женская камера, их тоже потом отправляли в другой блок. Как выяснилось потом, русских женщин сидело тоже немало и вообще у них камера была на 130 человек. Потом мы подробно расспросили одну из них, узбечку, которую тоже депортировали и мы вместе ехали в аэропорт. У них там тоже случались драки, в основном за места на полу. Потом за женской камерой предварительного содержания шли еще две где находились мусульманки и почти все с детьми. Из Сирии, из Ирана, Ирака и других стран. Мужья отдельно. Все за нарушение паспортно-визового режима. Все они были в черных одеждах с маленькими прорезями для глаз. Как они мылись, как в туалет ходили можно было видеть, если посидеть подольше напротив их камеры. Как они мылись и в туалет ходили учитывая их желание скрывать части тела. Понятно, что никто в ООН эти желания не уважал. Все находили какие-то способы оставаться людьми и придерживаться своих правил жизни. Закрывались, наверное, чем-то, потому что их камера находилась в самом центре офисной движухи и визиты проходили напротив их камеры. А камеры выглядели как вольер в зоопарке. Три стены и решетка и решетка с дверью. Мужья их сидели в других местах, я так и не понял где. Блоков было очень много. Но еще больше было дверей. Это просто пиздец сколько. При всем убожестве содержания людей, двери открывались от отпечатка пальца охранников и работников центра. С мусульманками во всем черном было очень много детей. От мала до велика. Некоторым не было еще и года, некоторые были беременные. И это никогда не было повода для улучшения их пребывания там. Да, конечно, закон нарушен, надо выдворять из страны, но на беременность и детский шок никто не обращал внимания. Хотя в их странах не лучше, вряд ли они все из дворцов или хотя бы квартир. Некоторые дети не понимали вообще где находятся, лишь бы мама рядом была. Тайцам все это было до фонаря. Эти бездушные уебаны никогда меня больше не переубедят в обратном. За пять лет пребывания в тае я не раз жил в тайских семьях далеко от курортных зон и знаю быт тайцев от утра до следующего утра. Общий вывод такой: считайте, что это инопланетяне. Вы их никогда не поймете. И понимать там нечего. Всех под каток огромный и больше чтобы никого не было. Да, у меня только один вывод. Нахуй их культуру, житие бытие, улыбки. Это все показное. Это все за деньги. Всех объединяет одно - деньги. Нас с ними, их с нами. Мы как цепочках все, пока есть бизнес, туризм, типа культура, сотрудничество. Убери это все, отстегни цепочку и мы бросимся рвать друг друга на куски. Кто выиграет, тот останется. Жизнь так сделала, или бог, если хотите, смешала всех на одной территории и смотрит какое количество Любви мы сможет чувствовать. Уверен, что до этого для всех были отдельные планеты. И это было правильно, но бог именно так и куражится, постигая свою совершенноство в таких играх. Я их всех люблю, но только в бинокль, а лучше через телескоп. У каждого народа есть свое Я и я готов это я уважать, но только на расстоянии. Кто поклоняется драконам и змеям, у тех эти змеи сидят в сознании. В этом я убеждался неоднократно. И только банкнота сдерживает всех от большой пизделки. Короче, видеть детей за решеткой это ужасно, господа.
Нас закрыли в 14ой, мы ополоснулись, попили кофе, поели сами, поделились с лаосцами, те с радостью и благодарностью согласились и взамен тоже пытались нас чем-то угостить, сигаретами, кажется. Три пакистанца спали в углу у кулера с горячей водой. Они проснулись, когда мы заехали, но отказались от всех предложений поесть, покурить. В углу у решетки был маленький магазинчик "все по 20 бат". Все да не все. Когда мы освобождались, то снова оказались в 14ой и там уже был другой магазинчик и с другим смотрящим. Они менялись в зависимости от срока заключения, но торговля шла круглосуточно. В первый заезд за ним присматривал маленький коренастый таец с помощником. Когда мы заехали они спали, только встретили нас, и снова спать. Зато поутру он проснулся рано, пошел мыться, вышел и стал наводить "красоту" на свое лицо. Где-то через полчаса на нас смотрело накрашенное уебище с довольно крепким телом. Кофе стало по 30 за пакетик. Был послан нахуй.
О том, что мы попадем скоро на второй этаж нам сообщил отличный парень по имени Нимо. В одном из анонсов я писал, что он алжирец. Нет, он иранец. Путаю эти страны, кажутся одинаковыми. Иранец, который читает Гурджиева!!!! Вот такой парень. Мы до сих пор с ним на связи по скайпу и переписываемся чаще, чем со своими москвичами. Он сидел в этом гадюшнике почти месяц и его по какой-то причине не переводили на второй этаж. А там, как он говорил, намного лучше. Раз в три дня есть прогулка, приходит врач, представители церквей и есть недорогой магазинчик внутри камеры. Это обрадовало неимоверно, сидеть в 14ой было бы суровым испытанием. Хотя... мы всегда делали чисто, куда бы мы не приехали. В Ранонге я раздобыл тряпок и швабр, и прежде чем постелить циновки оттирал пол до блеска, сметал эти килограммы черных волос, даже решетку, что была у нас в головах вся оплеванная и волосатая. В 14ой из шланга мощной струей прошлись по туалетам, чтобы самим не противно было, подмели пол, чтобы спать и уже тогда разместились. Я всю оставшуюся ночь разговаривал с Нимо, про Иран, Россию, про то, как много русских раньше работало в Иране, строили им станции, дамбы, еще много чего, как у них вешать за разную херню людей на автокранах и вешают так высоко, чтобы всем видно было и держат так пока тело не отваливается из головы. Нимо любил свою страну, но не любил порядки. Он программист и работал в БКК, но что-то было не то с паспортом, я вникать не уже не стал. Какая разница, все равно уже тут.
В 6.30 началось движение. Пришли какие-то тетки, куда-то заходили вне поля визуальной досягаемости и выходили оттуда уже с коромыслами на плечах с подвешенной едой. Завтрак. Это был первый завтрак в IDC. Так мы узнали чем все время кормят заключенных. Три раза в