Страшная новогодняя история о мордобое и Октябрьском РОВД
В четыре утра 1 января 2021 года супруги Болдыревы, Николай и Светлана, пришли домой из гостей, хотелось спать, но у соседей на третьем этаже играла громкая музыка – у них часто допоздна концерты. Николай пошёл попросить, чтобы сделали потише. Был не один, с женой. Да, он был слегка нетрезв, Новый год всё-таки, но не агрессивен – просто очень хотел спать, а музыка мешала. Спустился, позвонил, вышли двое молодых людей, которым Николай сказал что-то типа «ребята, пожалуйста, не надо громкой музыки», развернулся и пошёл обратно. В это время из квартиры вышел хозяин, Дмитрий Нефёдов, что-то сказал Николаю вслед, тот повернулся и попросил не учить его жизни. В ответ получил удар в переносицу, от которого ударился головой о дверь и, потеряв сознание, упал на лестничную клетку.Соседи вызвали скорую, жена повезла Николая в травмпункт, оттуда в нейрохирургию на обследование, выявившее многочисленные переломы и ушиб головного мозга.
Потом поехал в Октябрьский РОВД и написал заявление. Через три недели позвонил участковый, вызвал в опорный пункт. После беседы сказал: пишите заявление о возбуждении уголовного дела. Потом передал дело следователю, но тот постановлением от 1 февраля в возбуждении отказал. Почему? Младшему лейтенанту полиции Моисеенко оказалось недостаточно справки нейрохирурга и протокола исследования на томографе. А дополнительную экспертизу он не назначил из-за того, что у Болдырева ещё не закончилось лечение – тот в общей сложности провёл на больничном 74 дня. Плюс следователь не смог попасть в квартиру Нефёдовых, а супруга Дмитрия сказала по телефону, что муж за пределами области, поэтому письменные объяснения не даст. Потом младший лейтенант полиции Моисеенко каким-то волшебным образом делает вывод, что в действиях Нефёдова не было умысла на причинение вреда здоровью Болдырева, а значит, и признаки состава преступления отсутствуют. Врио заместителя начальника ОМВД по Октябрьскому району Родин с выводами младшего коллеги согласился, завизировав постановление об отказе. Но сам Болдырев с таким поворотом дела был не согласен и стал писать в прокуратуру, где его заявление сначала проигнорировали. Потом он лично туда поехал, и прокуроры сказали, что дело не закроют, просто в нём нет результатов судебно-медицинской экспертизы. А нет их, как оказалось, потому что следователь не сделал запрос. Потом заявление Болдырева передали другому следователю, старшему лейтенанту полиции Губайдулину, который в июне написал практически слово в слово то же, что и Моисеенко: медицинские документы Болдырева не готовы, в действиях Нефёдова он, как и младший коллега, умысла не видит (опрашивал ли Губайдулин Нефёдова, из постановления непонятно), поэтому в возбуждении дела отказывает. А после того, как прокуратура опять завернула отказ, под копирку выписал такое же постановление ещё раз, уже в сентябре. Болдырев всё это время не опускал рук, искал справедливость, писал письма и жалобы, но потом тяжело заболел коронавирусной инфекцией и 29 октября умер в возрасте пятидесяти девяти лет. Всё, конец истории: нет человека - нет и дела. Не хотелось бы, чтобы всё закончилось именно так. Николай Николаевич Болдырев прекрасный врач, травматолог-ортопед городской клинической больницы №7, проработавший в профессии тридцать лет.
Он был уважаемым человеком, врачом, супругом, отцом. Работал в общественной наблюдательной комиссии по контролю за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания, выдвигался в состав общественной палаты Ивановской области. Он был неравнодушным человеком с активной жизненной позицией и со вполне определённым кругом знакомств. Знакомств, которые однозначно могли сдвинуть с мёртвой точки эту гнилую историю с невозбуждением уголовного дела. Но Николай не стал никому звонить и решил никого не напрягать – взрослый и умный человек, он в свои почти шестьдесят остался идеалистом и не пошёл ни к кому за помощью, уверенный, что такое очевидное дело не может не закончится уголовным разбирательством. Когда жена Николая принесла мне кипу медицинских справок и полицейских отказов, я спросил – а где он был сам весь прошлый год, почему раз за разом молча проглатывал бездушные отписки полицейских следователей. Светлана ответила, что муж до самого конца был уверен: закон и справедливость не могут не восторжествовать. Говорю же – идеалист. А теперь Светлана, уже одна, ходит мимо двери, о которую ударился муж и продолжает слушать вечерами громкую музыку из квартиры на третьем этаже. Смотрит в глаза соседу, который почти постоянно в Иванове, но, похоже, так и не нашёл времени дать показания. А полицейские пинкертоны так и не нашли его, а может и не искали. Светлана говорит, что не хочет мстить, просто должна доделать дела, не доделанные мужем, не стеснявшимся просить за других, но не захотевшим «напрячь» за себя своих многочисленных друзей. Она продолжает писать в различные инстанции. И последнее письмо, пришедшее из областной прокуратуры (скан внизу материала) внушает надежду на то, что дело может сдвинуться с мёртвой точки. Как минимум, Светлана надеется, что это не отписка и не продолжение сказки про белого бычка, которую почти год рассказывали сотрудники Октябрьского РОВД – об отсутствии медицинской экспертизы и о том, что бравые полицейские не попали в квартиру Нефёдова, и значит у того не было преступного умысла в отношение Болдырева. И мы, многочисленные друзья, товарищи и коллеги Николая, тоже будем ждать результата.