Симптомы менингита⁠⁠

  Мы все чувствовали себя не в своей тарелке и очень из-за этого

нервничали. Гаррис сказал, что на него по временам нападают такие приступы

головокружения, что он едва понимает, что делает. Джордж сказал, что у него

тоже бывают приступы головокружения и он тогда тоже не знает, что делает.

Что касается меня, то у меня не в порядке печень. Я знал, что у меня не в

порядке печень, потому что недавно прочитал проспект, рекламирующий

патентованные пилюли от болезней печени, где описывались различные

симптомы, по которым человек может узнать, что печень у него не в порядке.

У меня были все эти симптомы.

Это поразительно, но всякий раз, когда я читаю объявление о

каком-нибудь патентованном лекарстве, мне приходится сделать вывод, что я

страдаю именно той болезнью, о которой в нем говорится, и притом в наиболее

злокачественной форме. Диагноз в каждом случае точно совпадает со всеми

моими ощущениями.

Помню, я однажды отправился в Британский музей почитать о способах

лечения какой-то пустяковой болезни, которой я захворал, - кажется, это

была сенная лихорадка. Я выписал нужную книгу и прочитал все, что мне

требовалось; потом, задумавшись, я машинально перевернул несколько страниц

и начал изучать всевозможные недуги. Я забыл, как называлась первая

болезнь, на которую я наткнулся, - какой-то ужасный бич, насколько помню, -

но не успел я и наполовину просмотреть список предварительных симптомов,

как у меня возникло убеждение, что я схватил эту болезнь.

Я просидел некоторое время, застыв от ужаса, потом с равнодушием

отчаяния снова начал перелистывать страницы. Я дошел до брюшного тифа,

прочитал симптомы и обнаружил, что я болен брюшным тифом, - болен уже

несколько месяцев, сам того не ведая. Мне захотелось узнать, чем я еще

болен. Я прочитал о пляске святого Витта и узнал, как и следовало ожидать,

что болен этой болезнью. Заинтересовавшись своим состоянием, я решил

исследовать его основательно и стал читать в алфавитном порядке. Я прочитал

про атаксию и узнал, что недавно заболел ею и что острый период наступит

недели через две. Брайтовой болезнью я страдал, к счастью, в легкой форме

и, следовательно, мог еще прожить многие годы. У меня был дифтерит с

серьезными осложнениями, а холерой я, по-видимому, болен с раннего детства.

Я добросовестно проработал все двадцать шесть букв алфавита и

убедился, что единственная болезнь, которой у меня нет, - это воспаление

коленной чашечки.

Сначала я немного огорчился - это показалось мне незаслуженной обидой.

Почему у меня нет воспаления коленной чашечки? Чем объяснить такую

несправедливость? Но вскоре менее хищные чувства взяли верх. Я подумал о

том, что у меня есть все другие болезни, известные в медицине, стал менее

жадным и решил обойтись без воспаления коленной чашечки. Подагра в самой

зловредной форме поразила меня без моего ведома, а общим предрасположением

к инфекции я, по-видимому, страдал с отроческих лет. Это была последняя

болезнь в лечебнике, и я решил, что все остальное у меня в порядке.

Я сидел и размышлял. Я думал о том, какой интерес я представляю с

медицинской точки зрения, каким приобретением я был бы для аудитории.

Студентам не было бы нужды "обходить клиники". Я один представлял собой

целую клинику. Им достаточно было бы обойти вокруг меня и затем получить

свои дипломы.

Потом я решил узнать, долго ли я проживу. Я попробовал себя

обследовать. Я пощупал свой пульс. Сначала я совсем не мог найти пульса.

Потом внезапно он начал биться. Я вынул часы и стал считать. Я насчитал сто

сорок семь ударов в минуту. Я попытался найти свое сердце. Я не мог найти у

себя сердца. Оно перестало биться. Теперь-то я полагаю, что оно все время

оставалось на своем месте и билось, но объяснить, в чем дело, я не могу. Я

похлопал себя спереди, начиная с того, что я называю талией, до головы и

немного захватил бока и часть спины, но ничего не услышал и не

почувствовал. Я попробовал показать себе язык. Я высунул его как можно

дальше и зажмурил один глаз, чтобы глядеть на него другим. Я увидел лишь

самый кончик языка, и единственное, что это мне дало, была еще большая

уверенность, что у меня скарлатина.

Счастливым, здоровым человеком вошел я в эту читальню, а вышел из нее

разбитым инвалидом.

Я отправился к своему врачу. Это мой старый товарищ, и когда мне

кажется, что я болен, он щупает мне пульс, смотрит мой язык и разговаривает

со мной о погоде, - все, конечно, даром. Я решил, что сделаю доброе дело,

если пойду к нему сейчас. "Все, что нужно врачу, - подумал я, - это иметь

практику. Он будет иметь меня. Он получит от меня больше практики, чем от

тысячи семисот обычных, рядовых больных с одной или двумя болезнями".

Итак, я прямо направился к нему. Он спросил:

- Ну, чем же ты болен?

Я ответил:

- Я не стану отнимать у тебя время, милый мой, рассказывая о том, чем

я болен. Жизнь коротка, и ты можешь умереть раньше, чем я кончу. Но я скажу

тебе, чем я не болен. У меня нет воспаления коленной чашечки. Почему у меня

нет воспаления коленной чашечки, я сказать не могу, но факт остается

фактом,- этой болезни у меня нет. Зато все остальные болезни у меня есть.

И я рассказал ему, как мне удалось это обнаружить.

Тогда он расстегнул меня и осмотрел сверху донизу, потом взял меня за

руку и ударил в грудь, когда я меньше всего этого ожидал, - довольно-таки

подлая выходка, по моему мнению, - и вдобавок боднул меня головой. Затем он

сел, написал рецепт, сложил его и отдал мне. Я положил рецепт в карман и

ушел.

Я не развертывал рецепта. Я отнес его в ближайшую аптеку и подал.

Аптекарь прочитал рецепт и отдал мне его обратно. Он сказал, что не держит

таких вещей.

Я сказал:

- Вы аптекарь?

Он сказал:

- Я аптекарь. Если бы я совмещал в себе универсальный магазин и

семейный пансион, то мог бы услужить вам. Но, будучи всего лишь аптекарем,

я в затруднении.

Я прочитал рецепт. Он гласил:

"1 фунтовый бифштекс и

1 пинта горького пива

каждые 6 часов.

1 десятимильная прогулка

ежедневно по утрам.

1 кровать

ровно в 11 ч. вечера.

И не забивать себе голову вещами,

которых не понимаешь".

Я последовал этим указаниям с тем счастливым результатом,- если

говорить за себя,- что моя жизнь была спасена и я до сих пор жив.

Теперь же, возвращаясь к проспекту о пилюлях, у меня несомненно были

все симптомы болезни печени, главный из которых - "общее нерасположение ко

всякого рода труду".

Сколько я перестрадал в этом смысле, не расскажешь словами! С самого

раннего детства я был мучеником. В отроческом возрасте эта болезнь не

покидала меня ни на один день. Никто не знал тогда, что все дело в печени.

Медицинской науке многое в то время было еще неизвестно, и мой недуг

приписывали лености.

- ...Эй ты, чертенок, - говорили мне, - встань и займись чем-нибудь,

что ли!

Никто, конечно, не знал, что я нездоров.

Мне не давали пилюль, мне давали подзатыльники. И, как это ни

покажется странным, эти подзатыльники часто излечивали меня на время. Я

знаю, что один подзатыльник лучше действовал на мою печень и сильнее

побуждал меня сразу же, не теряя времени, встать и сделать то, что нужно,

чем целая коробка пилюль. Так часто бывает - простые старомодные средства

сплошь и рядом оказываются более действительными, чем целый аптекарский

арсенал.

© Джером К Джером