РАССКАЗ. ПРОДОЛЖЕНИЕ4
-Ах, Вера Александровна просто ею бредит, восхищается ею, любит ее, как сестру родную. И Василий Александрович ее полюбил, видели Вы, как он на нее смотрел? Говорят, что даже предложение ей делал. А она все покоя найти не может. Но бросим, это не мое дело, и оно мне не очень приятно.
Так я не заметил, как мы вернулись к дому. Не знаю почему, но что-то тяжелое упало камнем на мое сердце, и я не мог разобрать, что это могло быть.
В комнате Андрей просто летал от счастья и повторял что-то непонятное.
У меня совершенно пропало настроение о чем-либо расспрашивать у него.
-Тимофей, да как можно спать в такую ночь? Взгляни на луну, а какая свежесть. Вставай же и поговори со мной.
-Андрей, я очень устал и хочу спать, - соврал ему я. Мне совсем не хотелось спать, но и говорить с ним не хотелось.
-Вот так друг, что же ты не спрашиваешь у меня, понравился ли ей мой подарок, почему не радуешься со мной?
-Говори же, вижу, что не отстанешь.
-Что же ты весь напыжился, как гусь, честное слово. Ну, да ладно. Как только мы вышли в сад, я сразу же предложил ей свою руку. Первую минуту мы шли молча, и я не мог ничего сказать, вот ей богу, будто онемел совсем. И она первая, первая прервала молчание. «Как Вам вечер?» - спросила она меня. А я клянусь тебе, я просто млею от ее голоса. И иду, как дурак, ответить ничего не могу. «Так значит, не понравился?» - выдала опять она. И тут я начал еще глупее себя вести, начал какую-то ерунду нести, о каком-то вечере ей рассказывать скучном, убеждать ее, что все было просто замечательно. И знаешь, она так внимательно меня слушала, слушала и вникала. Вот бывает, говоришь кому-то, что-то, говоришь-говоришь, а потом видишь, что он и не с тобой вовсе, а в своих мыслях где-то. Или же как барышни любят о себе только рассказывать, о своих талантах. А она совсем не так. Молчит и слушает, да и просит, чтобы еще рассказал. А мне так интересно стало ей рассказывать, хотел увлечь ее, шутки нелепые выдавал, и как сладко она смеялась, а мне хотелось все больше и больше шутить, шутом готов был стать для нее. И всю жизнь смешным бы был, лишь бы рядом была, и других бы не слушал, и все бы ей отдал.
Тут он замолчал и задумался.
-Про подарок-то, что сказала? – хотел поскорее закончить я разговор.
-Ах, да. Когда мы уже уезжали, я вручил ей книгу. Она поблагодарила меня, и, увидев, что за книга, сказала: «Да неужели признание свое хотите мне преподнести?» А мне так неловко стало, смотрю на нее и понял, что ей самой совестно стало от своих слов. «Что ж, хотела пошутить, а оказалось правдой, нелепо, очень нелепо вышло. Простите меня», - почему-то огорчено сказала она и тут же ушла прочь от меня.
-И что дальше думаешь делать?
-Не знаю, буду добиваться ее расположения, романтику делать, женщины же любят все это. А ты, я смотрю, далеко от меня не ушел. Влюбился или так, красотой ослеплен? Весь вечер глаз не отводил от Дарьи Романовны, думал, что я не замечу?
-Хватит, не будем об этом, - разозлился на него я.
-Хорошо, не хочешь и не будем, полежи, помечтай, а завтра на свежую голову яснее будет.
Во мне рождалось что-то новое и непонятное мне. Я не мог понять, что это. Любовь ли, но разве так должно быть? Я всегда думал, что смогу ее распознать, и проконтролировать чувства. И странно, обычно Андрей часами восхищался своими возлюбленными, покоя мне не давал, а тут он почти ничего не сказал, неужели настоящая любовь закралось к нему в сердце, и он не хочет с этим делиться. Так ведь, если он узнает, что ее любовь принадлежит другому, он будет по-настоящему страдать, что же будет тогда, убьет ли он себя? Или быть может, сделается злым и бессердечным? Но все же, если настоящие, благородные чувства в нем проснулись, то значит и страдать должен достойно. А мне, что же мне делать, сказать ли ему все? А если, это все неправда, если она своего друга вовсе не любит, как мужчину, так кем же я стану перед всеми ними? Завтра поговорю с ним, попробую вразумить его, а там, если увижу, что она действительно влюблена в другого, попробую разубедить его. Почему я так много думаю о ней? А что, если я сам ее полюбил, еще после первого рассказа о ней, нет, что за бред, ведь я точно уверен, что мне приглянулась Дарья Романовна.
Так я не заметил, как мы вернулись к дому. Не знаю почему, но что-то тяжелое упало камнем на мое сердце, и я не мог разобрать, что это могло быть.
В комнате Андрей просто летал от счастья и повторял что-то непонятное.
У меня совершенно пропало настроение о чем-либо расспрашивать у него.
-Тимофей, да как можно спать в такую ночь? Взгляни на луну, а какая свежесть. Вставай же и поговори со мной.
-Андрей, я очень устал и хочу спать, - соврал ему я. Мне совсем не хотелось спать, но и говорить с ним не хотелось.
-Вот так друг, что же ты не спрашиваешь у меня, понравился ли ей мой подарок, почему не радуешься со мной?
-Говори же, вижу, что не отстанешь.
-Что же ты весь напыжился, как гусь, честное слово. Ну, да ладно. Как только мы вышли в сад, я сразу же предложил ей свою руку. Первую минуту мы шли молча, и я не мог ничего сказать, вот ей богу, будто онемел совсем. И она первая, первая прервала молчание. «Как Вам вечер?» - спросила она меня. А я клянусь тебе, я просто млею от ее голоса. И иду, как дурак, ответить ничего не могу. «Так значит, не понравился?» - выдала опять она. И тут я начал еще глупее себя вести, начал какую-то ерунду нести, о каком-то вечере ей рассказывать скучном, убеждать ее, что все было просто замечательно. И знаешь, она так внимательно меня слушала, слушала и вникала. Вот бывает, говоришь кому-то, что-то, говоришь-говоришь, а потом видишь, что он и не с тобой вовсе, а в своих мыслях где-то. Или же как барышни любят о себе только рассказывать, о своих талантах. А она совсем не так. Молчит и слушает, да и просит, чтобы еще рассказал. А мне так интересно стало ей рассказывать, хотел увлечь ее, шутки нелепые выдавал, и как сладко она смеялась, а мне хотелось все больше и больше шутить, шутом готов был стать для нее. И всю жизнь смешным бы был, лишь бы рядом была, и других бы не слушал, и все бы ей отдал.
Тут он замолчал и задумался.
-Про подарок-то, что сказала? – хотел поскорее закончить я разговор.
-Ах, да. Когда мы уже уезжали, я вручил ей книгу. Она поблагодарила меня, и, увидев, что за книга, сказала: «Да неужели признание свое хотите мне преподнести?» А мне так неловко стало, смотрю на нее и понял, что ей самой совестно стало от своих слов. «Что ж, хотела пошутить, а оказалось правдой, нелепо, очень нелепо вышло. Простите меня», - почему-то огорчено сказала она и тут же ушла прочь от меня.
-И что дальше думаешь делать?
-Не знаю, буду добиваться ее расположения, романтику делать, женщины же любят все это. А ты, я смотрю, далеко от меня не ушел. Влюбился или так, красотой ослеплен? Весь вечер глаз не отводил от Дарьи Романовны, думал, что я не замечу?
-Хватит, не будем об этом, - разозлился на него я.
-Хорошо, не хочешь и не будем, полежи, помечтай, а завтра на свежую голову яснее будет.
Во мне рождалось что-то новое и непонятное мне. Я не мог понять, что это. Любовь ли, но разве так должно быть? Я всегда думал, что смогу ее распознать, и проконтролировать чувства. И странно, обычно Андрей часами восхищался своими возлюбленными, покоя мне не давал, а тут он почти ничего не сказал, неужели настоящая любовь закралось к нему в сердце, и он не хочет с этим делиться. Так ведь, если он узнает, что ее любовь принадлежит другому, он будет по-настоящему страдать, что же будет тогда, убьет ли он себя? Или быть может, сделается злым и бессердечным? Но все же, если настоящие, благородные чувства в нем проснулись, то значит и страдать должен достойно. А мне, что же мне делать, сказать ли ему все? А если, это все неправда, если она своего друга вовсе не любит, как мужчину, так кем же я стану перед всеми ними? Завтра поговорю с ним, попробую вразумить его, а там, если увижу, что она действительно влюблена в другого, попробую разубедить его. Почему я так много думаю о ней? А что, если я сам ее полюбил, еще после первого рассказа о ней, нет, что за бред, ведь я точно уверен, что мне приглянулась Дарья Романовна.