Рассказ, навеянный Лавкрафтом
Еще совсем недавно я ничего из себя не представлял: комок теста, вялый, дряблый, липший к любой поверхности лишь бы перевести дух, расслабиться, растечься, волею судьбы оказавшийся в опытных руках бравого кулинара. Он сделал меня лучше. Пройдя через боль и страдания, пропитавшись солью и бог еще знает чем в этой адской кухне. Он придал мне форму, которой можно гордиться. После всех этих мучений, невероятных пыток, невыносимой жары и умопомрачающих изменений, произошедших со мной, на ум невольно приходят слова благодарности. Считайте меня чокнутым, или мазохистом, но это того стоило.
И вот, наконец, настал час, ради которого я все это терпел. Я был готов. Доверился воле случая и отправился в свое новое пристанище. Несколько часов тряски в темноте закончились внезапно наступившей тишиной и покоем. Новое место, темное, даже слишком. Неприятный, пронизывающий насквозь холод окружал меня в этом бесконечном мраке, сковывая движения. Ни лучика света, ни теплого пятнышка, только морозная мгла, в которой мерещились самые замысловатые, неожиданные, а порой и пугающие очертания.
А затем появился этот звук. Глухой, гортанный рёв невиданного зверя, слишком протяжный, чтобы принадлежать живому существу. Он шел сразу со всех сторон и словно бы ниоткуда, извне, проникая в мою реальность, наполненную лишь тьмой и видениями. Разыгравшееся ли воображение виновато или какие потусторонние силы, но в те минуты, длившиеся целю вечность холод усиливался, проникая в самую мою суть, забирая последние крупинки живого тепла. Потом звук смолкал, давая мне небольшую передышку, считанные минуты ожидания до нового куплета этой песни из преисподней.
Время текло иначе в этом мире без ориентиров, без света, без чего бы то ни было живого. Только я и этот невиданный, потусторонний зверь, непрестанно ревущий на один лад. Не уверен, что он вообще попадает под описание “живой”. Минуты растягивались в бесконечности, сливаясь в нескончаемую череду мгновений тишины и ужасающего рёва. В полубессознательном от холода и депривации чувств состоянии, я держался лишь чудом, мыслью о былых “горячих” деньках, когда всё было так просто и понятно. И не было этому конца и края.
До того самого рокового момента. В один миг все, что я знал когда-либо пошло прахом. Острый как скальпель луч света прорезал мрак, болью взорвавшись в моём сознании, привыкшем к нескончаемому мраку. Где-то вдалеке, но все равно лишком близко, он ширился, словно щель в другой Мир, новый неизведанный, пугающе необъятный и невообразимый, неспособный уложиться в моем оскудевшем за время, проведенное во тьме, разуме. Местность вокруг озарилась неестественно золотым свечением откуда-то сверху, открывая истинный облик окружавших меня футуристических объектов, что тревожили мой ум своими неясными очертаниями всё это время.
Я понял что пришел конец. Вот оно безумие, когда бесконечная мгла и нескончаемая песня невидимого монстра окончательно лишили меня рассудка, давая мне спасительные образы в своем смертельном безумии. Последнее, что моё угасающий рассудок смог воспринять, это нечто грандиозное, проникающее сквозь световую щель в этот мир, тянущееся ко мне, вцепляющееся свой жадной хваткой и уносящее навстречу долгожданной смерти в когтях внеземного Нечто…
— О, маффин! Пойду ка чайку заварю…
*звук захлопывающегося холодильника*