Про селедку.
* с началом новой рабочей недели меня*
Видимо, в какой-то момент Мироздание меня заметило и подумавши, решило исправить все предыдущие косяки, подарив мне совершенно сказочного ребенка. Мы были лишены многих «мамских радостей». Все ели, спали днем и выключались ровно в девять вечера, развивались по графику, переболели в срок всеми детскими болячками, короче, мне даже не на что было пожаловаться во время прогулки на детской площадке.
С Анной-Терезой не надо было прятать ножницы, ножи и таблетки. Она прекрасно понимала что для чего, и долгое время мы обе впадали в прострацию когда слушали в метро объявление: «..не засовывать пальцы под поручень...»: кому такое в голову вообще может прийти???
Через несколько лет довелось пожить с ребенком, который в одну неделю сожрал целую упаковку ношпы, порезал себе ножницами язык засунув их в рот и да! Засунул пальцы под поручень…)
Жили мы после развода в коммунальной комнатке, в доме-корабле. С соседями не ладили, были заняты каждая - своим. Я - работой, учебой, хозяйством. Она — садиком, друзьями, кружками. Но была у нас — Пятница.
Особенный день, который мы ждали вдвоем.
В Пятницу я уходила пораньше с работы и забивала на пары. Получалось как раз успеть забрать ребенка из детского сада до тихого часа.
Не спеша мы шли домой (садик далеко, в четырех трамвайных остановках, это много для трехлетки пешкодралом), рассматривали каждую травинку, проволочинку, камушек. Замирали разглядывая небо.
Приходили домой, обедали вчерашним супом и ложились отдыхать на пару часов. А после сна начиналось самое интересное: мы планировали ужин.
Денег всегда было в обрез и особо разносолов Анна-Тереза не видела. Конфеты только по праздникам, любимое лакомство - ржаные сухарики из духовки.
Но пятничный ужин был — святым. На него можно было выделить из бюджета грамм на сто копченостей, заквасить с четверга морковочку по-корейски или придумать еще что-нибудь кроме овощного супа на кубике.
Ребенок до дрожи любил и любит рыбу. И вот как то, пятничным вечером, восхотелось нам селедочки слабо солененькой, да с картофельным пюре, да с зеленью.
Место действия: Спб, Озерки, Февраль.
Со вкусом потыкав в бочковую селедку и выбрав самую, на ее взгляд, упитанную, завернув покупку в прозрачный пакетик-майку (это важно) и размахивая ей, мы отправились в обратный путь, который был недалеким.
Около Бада-Бума, который построен на горочке, была раскатана длинная ледовая дорожка. Еще по пути в Торговые ряды мы на ней покатались всласть, поэтому на обратной дороге ребенок ее обошел. Настроение было — замечательное! Шел мокрый, крупчатый снег, в лицо шарашил ветер, Терезятина размахивала пакетом и пела во все горло: «Игагасики! Игагасики!» (Пегасики, в переводе на общекосмический), как вдруг, на вымахе, пакет порвался.
С пушечным ускорением сельдь вырвалась на свободу и, шлепнувшись на ледяную дорожку, стала стремительно удирать по наклонной, нагло размахивая хвостом.
Глаза ребенка надо было видеть. В секунду лицо поменяло тысячу эмоций. Это и удивление, оторопь, растерянность, досада и как финал — ярость!
Тереза ломанулась в погоню. Я ничем не могла помочь, потому что стояла с пакетом продуктов и смеялась.
Догнав остановившуюся селедку, малая схватила ее за хвост и пару раз ударила головой о лед. Я так думаю, что это сработали глубоко атавистические инстинкты, где-то на подкорке, когда люди занимались только охотой и собирательством.
Добить. Чтобы точно больше не побежала.
Отстранила ее на вытянутой руке(так пришел конец замшевым варежкам) и обернувшись на меня, мол, что замерла, пошли, снова завела песенку про Игагасиков.
Селедку мы как следует отмыли, сбрызнули уксусом и слопали с превеликим удовольствием.
Добыча, она всегда вкуснее. Особенно, когда недавно еще бегала.