ПРО ПЕНЬЮАР⁠⁠

Лишь поверхностно изучив дорогу, которая в прошлый раз привела меня к некогда существовавшему в лесу поселению, на этот раз я решил, если не изобрести велосипед, то хотя бы во всём разобраться. Сделав две версты с гаком по лужам и обозначенной, как янтарное ожерелье, табличками кабеля связи, наезженной с советских времён дороге, после известного мосточка я свернул на усыпанный рыжими иголками просёлок.

О, чудо! Живописная дорога по гребню дюн улыбалась смазливой мордашкой милой старушки. - Без сомнения это был старый путь, которым люди пользовались ещё в древности. Но, как это обычно бывает в страшных сказках, в один момент коммуникация сменила личину на небритую образину и заставила разуться и снять штаны. Культурная, заботливо ухоженная дорога, что, впрочем, не исключает выгоду лесхоза, внезапно закончилась и метров 30-50 к броду вела поросшая ветками старая колея. Поскольку видны были следы колёсной техники, то взять зыби решил и я. Такого позора я не терпел уже давно: выскочил из болота в одном чулке, с мокрыми трусами, а из большого пальца на левой ноге торчала колючка. Вытащить её получилось только дома. Пока было холодно, я её не почувствовал, а когда надел ботинки и согрелся, казалось, что отморозил пальцы. И только дома едва не лишился чувств от вида чудовищной проделки, которую притащил с собой из леса. Как говориться, мелочь, а неприятно. Сейчас я всё объясню. Мне, как нормальному человеку, ходить зимой босиком не нравится, а тем более прыгать с кочки на кочку по болоту. Но судя по огромным деревьям и пням с противоположной стороны поросшей камышом низины, место издавна использовалось для перехода. И вот, когда до заветной цели оставалось совсем немного, жидкая грязь прикрытая проточной водичкой на всю длину приняла ногу. Где я засадил занозу в другую ногу сказать не могу. Сейчас, спустя время, сложно предположить, как бы сложились наши отношения с болотом, не размеси место в грязь механизация. Очевидно, давным-давно там была какая-то переправа, может быть гать.

Безумно счастливый доскакал до станции и сел в мотрису. Немедленно прильнул к окну, в надежде сделать прощальный портрет Свенского монастыря поздней осенью, в одном месте он открывается с железной дороги. К сожалению, монастырь укрылся в тумане, зато хорошо было видать камыши.

Николай Антоненко, Брянск