ПРО ДЖОКЕРА, АГАШУ И БУСИНКУ (Из воспоминаний собаковода-любителя). Часть 87⁠⁠

Наша сказка сказывается скоро, а в жизни череда событий занимала изрядно времени. Только в конце апреля, уже почти перед майскими праздниками, я поехал таки в столицу, где потерпел оглушительные фиаско сразу на трех собеседованиях, и возвращение мое домой было не слишком радостным и позитивным. Однако в целом меня это не смутило, наоборот, я посмотрел на Москву новым взглядом, не приезжего на короткое время, а потенциального горожанина, и, надо сказать, посмотрел не без удовольствия.

Огромный, яркий, красивый город после моих заграничных путешествий выглядел очень выигрышно на фоне бесперспективности и постоянной неустроенности на малой родине. Это был шанс начать заново многое, а не только работу, поменять себя, свое восприятие мира, отношение к жизни, побороть страхи, неуверенность, инертность и вечное ожидание чего-то, пропитавшее буквально всего меня последние годы, и наконец, уйти от безрезультатный усилий, превративших мою жизнь натурально в существование белки, упорно и бессмысленно бегущей в бесконечность внутри колеса обстоятельств и чужих интересов.

Я много думал об этом, гуляя по утрам с Джокером в гаражах, коими утыканы тогда были все окрестности нашего самарского двора. Уже не помню почему, но с Агашей и Буськой тогда выходила на прогулку жена (возможно у собачек течка была), а я брал Понча, и мы с ним бродили по вытоптанным газонам, среди мусора, окурков, пустых бутылок, да битого стекла, и я представлял себе, как мы все уедем в другую жизнь, совсем не похожую на нынешнюю, что нас там ждет, как все сложится, сколько сил и нервов придется положить на этот, как теперь модно говорить, проект? Понч был не в курсе о терзаниях моей души, и просто удивлялся, чего это мы так долго бродим кругами, вроде он тут все уже пометил по второму разу, и пора вообще-то домой. В те времена мы как-то особенно сроднились с Джокером, моим молчаливым спутником и свидетелем всех моих житейских невзгод, да нервных переживаний. С ним я проводил тогда ощутимую часть дня.

Поездка в Москву показала мне сложность предстоящей задачи, для решения которой оказалось необходимым приготовиться к долгой и упорной осаде работодателей, которых охраняли бестолковые девочки эйч-ары, коварные начальники отдела кадров и, всерьез боявшиеся моей конкуренции менеджеры среднего звена, а пробившись через все эти линии обороны, нередко перед соискателем появлялся, как в компьютерных играх: настоящий «финальный босс» - самый сильный противник в игре, в моем случае это обыкновенно оказывался директор, витающий в облаках окружавших непреступный начальственный Олимп, либо давно и глубоко уснувший на своем пьедестале, а иногда просто очевидно подкошенный каким-то психическим расстройством, но в любом случае эти люди оказывались абсолютно потерявшими связь с реальностью и откровенно утратившими адекватность.

И это была только часть проблемы. Мне срочно необходимо было еще сбросить вес (заниматься этим вопросом я начал еще в январе две тысячи десятого), и подготовить организм к физическим нагрузкам. Долгие годы я ходил пешком только от машины до подъезда, да иногда с собаками, а Москва требовала другого режима: долгое время в дороге, метро, автобусы, пешие марш броски, снова метро и так по кругу, добираться из конца в конец города – это от часа до двух на общественном транспорте, а потом чаще всего нужно двигать на следующее собеседование совсем в другую часть города. Скорость и ритм. Вот что мне было нужно, и тут мне снова помогал Джокер.

Я брал его на долгие пешие прогулки, минимум по пять километров, мы проходили по нашему проспекту Ленина, через Полевую в сторону центра, часа полтора-два каждый день. Я слушал музыку в плеере, Джокер разглядывал окрестности в поисках чего-нибудь интересно, так мы брели пока окончательно не уставали, и садились в трамвай, либо автобус, чтобы добраться обратно. Я надевал на Понча намордник, чтобы не пугать пользователей общественного транспорта, но в целом Джокер своей нарядность и плюшевостью скорее привлекал к себе внимание и умилял пассажиров, чем напрягал, ну разве что кроме уж самых неадекватов.

Вторым способом привести хоть немного в форму свое большое тело стали наши с Маринкой и собаками прогулки в «парчок».

Парчком мы называли небольшой сквер на проспекте Ленина возле «Козловского дома», или «Дома авиаторов», если угодно, о котором я уже когда-то писал в своих заметках, самарцы сразу поймут о котором доме идет речь, а для иногородних, но дотошных читателей сообщаю адрес пр. Ленина, дом один, можно «погуглить» на Яндекс-картах, если вдруг кому-то это стало любопытно. Называется это место «Сквер им. Фадеева», но официальное его название даже не все местные слышали.

Простираясь вдоль длиннющего дома, этот сквер манил своими тенистыми аллейками в жару и духоту, так свойственные Самаре в конце весны - начале лета.

По длинной стороне парка аллея составляет четыреста пятьдесят метров, по короткой, «боковой» стороне – чуть больше шестидесяти, что позволяет удобно считать нагрузку: полный круг засчитывается как один километр. Итого наша нагрузка минимум пять кругов за неспешной беседой, или раздумьями, а потом мы обыкновенно покупали фрукты-овощи на лотке рядом, и что-нибудь мясное на обед в магазине, после чего можно уже и двигать домой.

Такое безвременье всегда удобно тем, что можно потратить наконец-то свободные дни на самого себя: подумать о жизни, заняться физкультурой, посетить врачей общей практики, дантиста и все такое. Но финансы у безработных не бесконечны, и, конечно львиную долю своего времени приходилось все же посвящать штудированию рекрутинговых ресурсов и рассылке своих резюме. К середине лета я уже трижды съездил в Москву, прошел с десяток собеседований, но что-то все время мешало, то не проходил по конкурсу, то не имелось необходимого стажа государственной службы, но чаще всего работодатель просто отмалчивался, не утруждая себя вообще хоть каким-то мотивированным отказом.

Так прошла половина лета, в прогулках с собаками я истоптал весь город, в надеждах и чаяньях сменяющихся разочарованиями и безнадегой подрасшатал и без того не стабильную нервную систему, но сдаваться и менять план все же не хотел. В конце концов, мудрая жена моя сказала: хватит маяться, и кататься туда-сюда между городами по собеседованиям, нужно ехать в Москву и на месте уже искать работу, так будет проще, понятнее и шансы на успех возрастут. К тому времени мой друг и коллега по предыдущей работе Паша тоже уволился, и мы решили рвануть в Москву в поисках новой и лучшей жизни вместе.

Помню, мы опять взяли Джокера, этот наперстник наших тогдашних прогулочных забав, всегда был рад потусоваться между завтраком и сном и пошли на ж/д вокзал покупать билет. Представляете, какие-то девять лет назад лично тащиться за билетом в кассу – было вполне себе принято. Обшарив окрестности в поисках банкомата, который бы принимал пашкину карту (уже не помню почему, нов кассе надо было платить наличкой), под джокерово ворчание, что он, мол, на такие протяженные маршруты не подписывался, мы, наконец, купили билеты, и, таким образом, назначили наш с Пашей отъезд на какое-то июля две тысячи двенадцатого года. Я собрал большой чемодан, куда сложил приобретенные для поиска работы в Москве новый костюм и летний пиджак, а также кое-какие пожитки, ноутбук, новые: плеер, чтобы слушать музыку в долгих передвижениях по Москве, и телефон – простенький, но модный, для респектабельности личного образа.

Меня пришли проводить на вокзал родители и Маринка, папа отметил, что Паша оделся в дорогу по-летнему в шортах, сланцах и футболку, что вызывает сомнения в серьезности его намерений, и как потом выяснится, оказался прав, я помахал родным в окошко, поезд тронулся, вот, собственно и все. Весь отъезд. Осознавал ли я тогда, что уезжаю от своей родины, где прожил с рождения и где все дорогие мне люди, миллион знакомых, все мои воспоминания, дом, собаки, могилы предков, где покоится мой первый пес, легендарный Боба? Нет, не осознавал. А если бы осознавал, сильно бы расстроился? Я думаю, нет. Но обо всем этом поговорим позже.

Продолжение следует...

Фото из личного архива автора, 2012 год