Припозорились⁠⁠1

Попался тут пост, как у парня стащили ботинки для чечётки в поезде. У меня история с хэппи-эндом, но тем не менее. Лет десять назад была история.

Я в поезде всегда беру верхнюю полку, она, как правило, обычно застелена; захожу, разуваюсь, сразу лезу наверх, ни с кем не спорю, ничего не обсуждаю, не ем, достаю книжку, жду, когда выключат свет, засыпаю.

Отправлялись вечером, я в плацкартном купе был один, на боковых тоже никого, снял новые охрененные кеды, чуть задвинул под полку, поднялся в свою нору, читаю. Перед самым отправлением заползает в это купе женщина чуть за сорок, с сыном лет десяти, пьяненькая. Сильно пьяненькая. Факел сивушный добивает до верхней полки. Самогонный факел.

Начинает с кем-то говорить по телефону. С сильно деревенским южнорусским ГХэканьем, растягивая гласные. "Свееетк, ды ат мамки я не хотела уежжааать. Когда увижу её опять? Она ж у мине стаааренькая!"
Женщина начинает пьяно рыдать.
"Эт вон Серёжка мой у Маскву просится, говорит, мамк, поехали, ну поехали уже! А я-то дома! У своей мамки! Ух, Свееетк, душа, душа у мине болиииит!"

Внезапно разговор съезжает на засолку и маринование. Обсуждают уксус и укропные зонтики. Женщина потихоньку успокаивается, кладёт трубку. Всхлипывая, смотрит в окно. Её сын на нижней полке во что-то гоняет в телефоне. А я начинаю дремать.

И просыпаюсь от самых узнаваемых звуков в мире. И запахов тоже. Женщина неистово блюёт. Прямо поливает всё вокруг. На шум прибегает проводница, начинается скандал. Женщина, одним жестом стирая с лица слюни и слёзы, просит: "Ды мииилая, ды не ругайси! Сейчас всё приберу, тряпку, тряпку мине дай!". Проводница уходит за шваброй. Возвращается. И начинает трепать меня за ногу.

Я свешиваюсь с полки, смотрю - полные кеды наблевала мне мадам. С горочкой. И огурцы там, и укропные зонтики, и сало домашнее. А я эти кеды выбирал долго. Ходил вокруг них. Дороговато, думал. Но потом всё-таки купил. И вот они, нарядные.

- Ты что сделала-то? - кричу ей с полки. Чувства очень странные, даже непонятно, как реагировать.
- Ды прастии и ты мине, а-а-а-а, - женщина снова начинает рыдать, - Ды прастиии!!!

Кидается к соседней полке, дёргает на себя сына и просто в голосину ревёт:
- Ой, Серёженькаааа, ой, сынооооок, ой, мы с табой припазоооорилиииись!

Пацан просто пунцовый от ужаса и стыда. Я ей:
- Он-то тут при чём?! Как я теперь на работу пойду?
- Щас, щас, ды ни ругаааайси! - она выливает содержимое кед на пол, берёт швабру у проводницы и начинает всё вытирать, - Милый, щас, лежи, вон, читай! Щас!

И действительно, потом она пошла в туалет, взяла у проводницы порошок какой-то и идеально отстирала кеды мне.

Мы даже разговорились вечером. И сфотографировались. Одна с сыном живёт в Мытищах. Работает охранником в магазине. Мать в деревне тоже одна живёт, отец давно умер. Не виделись пять лет. Встретились и с матерью, и со всеми односельчанами. Бурно отмечали отъезд. Ну и вот так всё получилось.

А я утром в мокрых кедах прямо с поезда пошёл на работу.