Покасть (продолжение "Одна дома")⁠⁠

Кашель, насморк, чирьи… Такую «красивую» медсестра в детсад не пускала, а бессрочный больничный по уходу за ребёнком врач детской поликлиники не давала.

Температуры нет, значит ребёнок здоров, а остальное – остаточные явления! Вот поэтому родители были вынуждены оставлять меня дома одну.

Сначала было страшно оставаться дома одной, а потом – не очень. Интерес к изучению мира потянул меня к ножам, ножницам, сыпучим продуктам, моющим средствам, зелёнке, йоду и др. Спрятать от меня что-либо было трудно. На каждый ящик замок не повесишь. Убирать «запретное» на верхние полки – бессмысленно, так как я уже научилась пользоваться табуретом и шваброй.

Мне было интересно знать, что получится, если смешать сахар с солью, йод с зелёнкой, а в банку с молоком стирального порошка зашпандорить?

Заглядывала в отверстия электророзетки, чтобы увидеть ток. Выковыривала его карандашом. Всё безрезультатно. За этим занятием меня однажды и застала мать, после чего было принято решение срочно привезти бабушку из деревни. Хоть какой-то будет за мной «досмотр».

Баб Лене к тому времени было уже 80 лет. Практически, не ходила, но досматривала за мной хорошо. Если я что-то делала не так, то её костыль упирался мне в спину или опускался на плечо, и раздавалось:

- Ты что, покасть, там творишь?

Покасть – эта пакость, только более обидное.

А я, в принципе, ничего плохого не делала. Подумаешь, вырезала из газеты «Правда» фотографии членов политбюро и вклеивала их в семейный фотоальбом! Но бабушка не понимала, что я только хороших «дядечек» добавляю в семью!

Я больше не могла терпеть такого жесткого ограничения свободы, взбунтовалась однажды и пошла умирать на улицу.

Родители предвидели мою попытку уйти из дома, и заранее спрятали мою верхнюю одежду. Но разве меня остановишь? Я надела фуфайку матери, в которой она доила корову, на голову – полотенце, обулась в папкины ботинки (я их редко снимала) и пошла. Баба Лена очень хотела меня остановить, но физически не могла этого сделать. Она дошла на больных ногах до окна и ухватилась за подоконник.

Я, покасть такая, добралась до огуречника, нашла подходящую ямку, легла, скрестила ручки на груди, закрыла глазки и стала умирать. Мне было жалко себя, крокодильи слёзы текли по лицу, но гуси, бляди такие, испортили обстановку!

Их выпустили днём в огуречник попастись. Завидев меня, они подошли и начали щипать. Я встала, отогнала их, снова легла умирать. Гуси вернулись обратно и снова начали щипать. Я опять встала, прогнала, легла и т.д. Короче, эта цепочка действий продолжалась раз пять. А потом прибежал щенок и стал облизывать мне щёки.

Я поняла, что на этом свете у меня есть настоящие друзья, щенок и гуси! Они любят меня и не дадут умереть.

Встав из ямочки, я пошла гулять с щенком на улицу, пугая одеянием прохожих.

Вечером дома меня ждал большой нагоняй от родителей.