Поговорим о пересмотре итогов приватизации.
Приватизация гигантского, невероятного объёма госсобственности, оставшейся после развала СССР, открывала для предприимчивых людей такие же гигантские шансы — социальный лифт ехал сразу до заоблачных высот. Кругом лежала юридически девственная страна. Правительство хотело как можно скорее и как можно больше. «Старых денег» не было даже близко. Представить себе более тепличные условия для первоначального накопления капитала можно, но тяжело.
Понятно, что преимущество получили либо имевшие опыт несоциалистической экономической деятельности люди (этим надо было получить собственность, как ей управлять они более-менее представляли), либо счастливые обладатели административно-перераспределительного рычага (эти могли получить что угодно, но с менеджментом начинались проблемы). Вокруг мутную воду новой жизни рассекали хищники, у которых был силовой ресурс, позволявший переходить сразу к принудительному отъему самого интересного.
Вот эти группы:
Парт–хоз–номенклатура, вопреки расхожим представлениям, вовсе не стала основным бенефициаром развала СССР (именно как группа, а не как отдельные её представители). Если «заговор вторых секретарей против первых» и существовал на самом деле, воспользоваться плодами своих неправедных трудов эти люди не успели — деградация административного аппарата зашла слишком далеко.
К тому же эти (пост)советские гении от сохи оказались не в состоянии сколько-нибудь осмысленно управлять полученной собственностью, а тем более защищать её. В итоге бывшая номенклатура как экономический игрок полностью сошла со сцены уже к концу 1990-х. Сегодня номенклатура живёт исключительно административной рентой, «кормлением». Исключение — нацреспублики, но о них поговорим потом.
Теневики (представители теневой советской экономики) стали одним из основных бенефициаров приватизации. У них было все необходимое: первоначальный капитал, обширные и разветвлённый связи с чиновниками и криминалом и (самое главное) опыт работы внеплановой экономики. Теневики использовали это преимущество — новая федеральная аристократия сформировалась в основном из них.
Это было бы нормально (должен же кто-то стать элитой), если бы не одно «но» — в рамках советской дружбы народов теневую экономику целиком отдали нацменьшинствам (в России — кавказцам и евреям, в Средней Азии и нацреспубликах, благодаря упорному национализму местных элит, кое-что досталось местным). В результате русские, четыре пятых населения РФ, никак не участвовали в приватизации и формировании новой российской элиты.
Оргпреступность, вопреки стереотипам, тоже проиграла основной забег. Огромные возможности, открывшиеся в период административного хаоса и безвластия, в долгосрочном плане никто не использовал. Как управленцы братки проигрывали теневикам, как новые феодалы — восстанавливающим свой потенциал силовикам.
В итоге после короткого расцвета (бурного, но карнавального) преступные группировки перестали быть значимым экономическим игроком и снова занялись своим основным делом. По доброй советской традиции, нацменьшинства и здесь — исключение, они нашли свою нишу и обслуживают интересы как общефедеральной кавказско-еврейской аристократии, так и местного национального баронства.
Силовики — ещё один победитель забега. Старт они проспали — во-первых, из-за организационных проблем, а во-вторых, были психологически не готовы. Но потом сумели перестроиться, вытеснить братву из сферы крышевания, а вскоре начали сами владеть и управлять собственностью (для чего подготовили кадры — в основном из собственных детей, как правило в иностранных учебных заведениях). Силовики — основной конкурент теневиков в борьбе за право стать новой экономической аристократией.