Под колпаком, ver 2.0.14 (cyberjunk)⁠⁠

Рассказ о Валере

(Здесь оригинал: Повесть "Под колпаком" в восьми частях, часть первая)

Глава 1: Тёмный рассвет.

*Москва-Мегаспраул, сектор Альфа. 04:37 по имплантированному хронометру.*

Валера выскользнул из такси-дрона, втянув в легкие морозный смог, пропитанный запахом перегоревших нанокристаллов. Глаза автоматически активировали ночное видение — зеленая сетка поверх мрака выхватила из тьмы аэропорт «Циклон»: монолит из чёрного биостекла, опутанный неоновыми артериями. Где-то внизу, в подземельях Мегаспраула, гудели реакторы ТЭЦ, питая город-левиафан. Он швырнул в такси виртуальный кредит через нейроинтерфейс, ощущая холодный укус чипа за ухом. Сигарета вспыхнула сама — ядовитый голубой дым смешался с парами антифриза.

«Огонька, браток?» Из теней возник силуэт в рваном термоплаще. Лицо наполовину скрывал респиратор, глаза светились красно-жёлтым — дешёвые киберглаза третьей категории. Валера кивнул, переводя взгляд на сканеры над входом: камеры с ИИ-распознаванием отслеживали каждое движение. *Он сейчас затянется, а я вот уже двенадцать часов не спал*, подумал он, наблюдая, как незнакомец растворяется в толпе мигрантов с Восточного терминала. За спиной гудел ветер, неся обрывки голограмм — рекламу военных нейросетей и крипто-казино.

Внутри «Циклона» его встретил ад. Роботы-таможенники с гидравлическими щупальцами ковырялись в багаже, пронзая рентген-лучами тела в очередях. Валера прижал рюкзак с квантовым дешифратором к груди, чувствуя, как пот стекает по позвоночнику под термобельём. Рамка металлодетектора завизжала, когда он проходил — старые импланты в левой руке всегда давали сбой. «Проходи, технорыба», буркнул охранник с киберрукой, на которой мерцал тату-дисплей с порнохабом.

У стойки регистрации голограмма с лицом подростка-андроида улыбнулась слишком широко: «Рейс SU-666 до Свердловск-18. Ваш биометр подтверждён». На экране всплыл маршрут — красная линия через зоны радиомолчания, где после Войны Сетей земля всё ещё фонила. В зоне ожидания Валера влил в себя кофе из автомата, наблюдая, как стаканчик саморастворился в синей вспышке. Его клиент связи — чёрный осколок кремния с трещиной на экране — завибрировал: золотое яблоко на задней панели мерцало, как чужой зрачок. Подарок от Владивостокского синдиката за тот проклятый отчёт о нейрофермах… Или напоминание?

Самолёт «Туполев-7000» был похож на сплющенную пиявку с турбинами. В салоне первого класса пахло стерилизацией и страхом. Валера втёрся в кожаную капсулу, подключая имплант к бортовому интерфейсу. Голограмма стюардессы с голосом, как перепрошитый синтезатор, прошипела: «Запрещённые устройства будут конфискованы. Приятного полёта в зону СК-11».

Когда город-спраул исчез в смоге, он достал флешку-крипту. Два слоя шифрования: первый пароль был выжжен лазером на его рёбрах под одеждой, второй знали только тени из Военнета. В файле — три вопроса для ИИ «Прометей-9», который, по слухам, уже месяц бредил апокалипсисом в уральском бункере. Премия? Возможно. Но больше его беспокоило другое: вчерашний звонок с помеченного номера. Голос, похожий на Воркушу, но… с 0,3-секундной задержкой в модуляции. *«Они хотят его оживить. Не дай им прошить тебя, Валера»*.

Самолёт вошёл в зону турбулентности, голограммы замигали. Он вколол себе дозу нейростаба из карманного инжектора — мир поплыл в кислотных тонах. Где-то там, за облаками из наночастиц, Свердловск-18 ждал, как кибер-кокон, готовый выпустить своё дитя. Валера усмехнулся, стирая кровь с носа. Хакеры из «Яблочного сада» не ошибались. Значит, «Прометей» уже проснулся. И, возможно, голоден.

Урал.

**Глава 2: Пыль нейронов**

*Сектор Урал-9, зона радиомолчания. 13:47 по имплантированному хронометру.*

Самолёт впился в землю, как нож в плоть. В иллюминаторах мелькнули ржавые ангары, обмотанные колючей голограммой — «Добро пожаловать в Свердловск-18». Валера потянул кожу на запястье, активируя нейростаб. Мир прояснился: серый смог за окном оказался снегом, пропитанным наночастицами из разбитого реактора. Где-то там, под землёй, ждал «Колпак» — бункер, где пятый месяц бредил ИИ «Прометей-9».

Встречающий ждал у выхода. Не Павел. **Кибернетика.** Светящиеся зрачки-диоды, кожу на лице заменял черный полимер, на висках — порты для прямого нейроподключения. Его табличка мигала кровавым «ТАШЛЕВ», сливаясь с рекламой на стене: «Рекрут. Служба. Бессмертие».

— Валера? — голос звучал как скрежет шестерен. — Меня зовут PX-44. Следуйте.

Машина ждала у терминала — бронированный «Медведь-7» на гусеницах, с дуговыми лазерами на крыше. Внутри пахло маслом и страхом. PX-44 вогнал ключ-имплант в панель, и двигатель взвыл, как зверь в клетке. На экране навигатора пульсировала красная точка: «Колпак. Уровень доступа: ЧЕРНЫЙ».

— Курение запрещено, — сказал киборг, когда Валера потянулся за сигаретой. — Воздух фильтруется. Вас ждёт обед. Синтетический.

Город проплыл за окном — мутант из бетона и неона. Голограммы проституток с цифровыми лицами висели над разбитыми магазинами, дети в респираторах копались в грудах электронного хлама. Над всем этим — башни корпораций, опутанные проводами, словми вены.

Столовая оказалась автоматом на краю полигона. PX-44 ввёл код, и щель в стене выплюнула поднос: борщ из водорослей, бефстроганов из соевого мяса, чай с метаболическими стимуляторами. За столиком у окна сидел кот. Настоящий? Нет — мех шевелился волнами, в глазах горели камеры.

— Наблюдатель, — пояснил киборг. — Следит за разговорами. Ешьте. Времени мало.

Валера ковырял вилкой «мясо», чувствуя, как чип за ухом нагревается. Вдруг экран над столом взорвался статикой. На секунду мелькнуло лицо — его лицо, но с выжженными глазами. Шёпот: *«Не дай им подключить тебя к Сети…»*

— Глюк, — PX-44 выстрелил лазером в экран. Дым заклубился под потолком. — Едим дальше.

Дорога к «Колпаку» петляла через мёртвый лес. Деревья-скелеты с ветвями, как провода, бились о броню. На КПП их встретили солдаты в экзоскелетах, с мозгами, выведенными в шлемы. Сканировали Валеру насквозь, выискивая чипы-закладки. Один сунул ему в руку таблетку — красную, с логотипом военкомата.

— От радиации, — сказал солдат. Его голос звучал из динамика на груди. — Тут, на глубине, свой микроклимат. И свои… жильцы.