Письмо от армейского друга
Привет, дорогой друг. Пишет тебе Федя Двержинский, твой старый армейский товарищ. Прости, что от меня долго не было никаких новостей. Со мной все в порядке: переехал в большой город, остепенился, женился, вот второго сынка уже ждем. Жизнь вроде идет своим чередом, но есть кое-что, что не дает мне покоя, поэтому решил тебе написать. Одна история, которая, зуб даю, тебя заинтересует. Она связана с моей родной деревней. Черт, власти как угодно заминали тот ужас, ты единственный, кто поверит мне. К тому же, у меня еще осталась парочка фотокарточек, которые я приложил к письму. Теперь они мне не к чему. Все, что здесь описано мною – правда. Клянусь на могиле родного брата.
Я рассказывал тебе про деревню К. , в которой родился и вырос. Деревня наша была не слишком большая - всего пятьсот душ, все друг друга знают, семьями дружат, про большой город слыхом не слыхивали, охали на лампочки накаливания в семидесятые, аки наши прапрапрадеды в начале двадцатого века. В общем - обычная такая глухомань, из которой меня вырвала повестка в армию. А дальнейшую судьбу мою ты знаешь. Вот что конкретно произошло за годы моего отсутствия, может тебя заинтересовать.
Началось все с того, что Пашка - наш местный дурачок - повадился ходить ночью в лес. Всегда брал с собой что-нибудь съестное, то яйца куриные, то телятины кусок, то заячью тушку. Живности у нас ранее было хоть отбавляй, каждый день кого-нибудь да поймаем, глухомань же. Никогда обратно ничего не приносил - оставлял где-то в лесу, очевидно. Пару слов о Пашке - здоровый бык такой, дуб дубом: травмировался в детстве, с тех самых пор умом кривой. Зря в армию не взяли - с его размерами и силой его можно было на танк пускать. Необщительный, правда, был, мычал себе что-нибудь под нос, но тяжелую работу выполнял за пряник или кусок пирога. Собственно, никто ничего плохого думать не думал о том, что наш Пашка, добродушный тихий чудак, там делает. Прикармливает зверушку какую-нибудь, и черт с ними. В деревне в каждом доме по ружью, и не с солью - старая дедовская дробь валит с ног даже медведя. А за себя Паша постоять мог, уж поверь. Шестерых за раз отметелит, потом правда извиняться полезет, но это отдельный разговор.
Мой младший брат, Петя, ты его наверняка помнишь, заинтересовался, куда это Пашка бегает по ночам. Ну и решил это дело прояснить. А что еще делать в деревне? Сплошная скука, оглядишься по сторонам - а вокруг лес стеной да узенькая дорожка к цивилизации. Петр всегда нос совал, куда не следует. А любопытных у нас в К. не любили - и так всегда все на виду, а человек без секретов жить не может, это же человек. Вторым же исполненным любопытства человеком на деревне был наш сосед, Игорь Г. . В советское время был подающим надежды ученым, черт знает, в какой области - то ли орнитолог, то ли археолог. Он никогда не разговаривал с нами о своей специальности, держал нас, деревенщину, за стадо баранов, сидел у себя в домике на окраине, который ему от бати покойного достался, и книжки читал, но слухами разными интересовался, кто что видел, кто что находил. Это нас настораживало всегда - и не зря.
Так вот, Петр за нашим Пашкой решил проследить, куда это он бегает, зачем и к кому. Вооружился дедовским "Зенитом", даже пленку к нему где-то умудрился достать. Всем рассказывал, что это расследование такое ведется, в письмах мне все расписывал, хвастался. Брат принялся каждую ночь по пятам здоровяка по лесу ходить, ибо это было несложно - Пашка обладал грацией слона, был тих, как турбина самолета, да и видно его было издалека за версту. Была проблема - где-то в глуши его след раз за разом терялся. «Он просто брал и исчезал из моего поля зрения, я не знаю как именно», - писал мне Петька, - «Слышу только скрежет – тихий-тихий, но будто прямо в голове у меня скребется». Пару раз брат видел огоньки вдалеке, на фотографиях трудно различить из-за качества, но даже я здесь вижу две конкретных горящих точки. Но как огоньки быстро вспыхивали - так же быстро и затухали, оставляя Петьку без единого ориентира. Странные дела, одним словом. И стоит понимать: ночь, лес, дикий зверь как почует молодого приключенца с фотоаппаратом - и нет любимого брата.
Петька возвращался ни с чем из раза в раз, пока не решил пройтись по знакомым местам уже при свете солнца. Помнишь, как мы на учениях в трех соснах заблудились? Был бы с нами Петя, он бы нас за пять минут вывел: по стрелке часов, по мху, да хоть с завязанными глазами! Смышленый был парень. Так вот, следы Паши привели его к заброшенной шахте, что была расположена аккурат посреди леса. Когда-то там вовсю добывали уголь, но его запасы опустели ещё при моей покойной бабке, с тех пор про шахту благополучно забыли. Только вот для опустевшей шахты там было много чего интересного: доски, которыми был перекрыт единственный вход в шахту, теперь валялись в сторонке, там же лежали кирки и лопаты, лом и пара фонариков. Вооружившись одним из них, Петька полез внутрь. Я бы укорил своего пронырливого братца за такой безрассудный поступок, как полезть невесть куда, если бы я сам не сделал точно так же на его месте первым делом. Какого же было его удивление, когда, пройдя полсотни шагов по тоннелям, неугомонный мой Петр наткнулся на странную статую, выдолбленную прямо в породе. Высотой где-то два метра ростом, удивительно хорошо сохранившуюся, да еще в таких-то условиях. Ты только посмотри на фотографии! В дрожь бросает от одного вида каменного чудовища: длинные пальцы или когти, доходящие почти до маленьких ступень, длинная шея, на которой держится широкая голова, усеянная черными отверстиями. Это не то глаза, не то рты, не то уши. И все это вылеплено с какой-то ненормальной любовью к деталям, что ли. Мало того, что на вид статуя откровенно жуткая, так рядом с ней чудилось, будто кто-то скребется изнутри. Прямо как тогда, в лесу, только громче. Не знаю, как Пете хватило храбрости, но он убедился в цельности скульптуры, стукнув пару раз кулаком об ее грудь. Затем брат щелкнул пару снимков и прибежал обратно в деревню, чтобы рассказать о находке.
Помимо засидевшихся за сушкой грибов и закаткой солений старух и их бесчисленных сыновей и внуков, посмотреть на находку поспешили два человека: наш ученый муж Игорь, которого ты уже знаешь, и Леонид Иосифович Ч. - видавший виды отставной майор, последние годы доживающий вдали от городской суматохи. Он-то как раз нами всеми заведовал, здешних хулиганов на место ставил, и вообще одним своим видом внушал, пока со скуки не запил. Хороший был мужик, светлая ему память. В общем, эти двое между собой затеяли спор, мол, что с экзотичной находкой делать будем. Леонид Иосифович всегда отличался, так сказать, армейским чутьем, которое не смог загасить в нем даже спирт. Поэтому наш майор сразу предложил эту чертовщину снести к такой-то матери и в речку ошметки все скинуть от греха подальше. Тогда Игорь возразил: «Как можно, это же артефакт какой, оставьте мне для исследований, я вашу деревню прославлю». Как ни странно, народ К. поддержал ученого – такую находку и сразу в реку? Нет уж, тут сто лет ничего не происходило и еще столько же не произойдет, подумали местные, давайте разбираться лучше.
Так, взяв в руки по молотку и долоту, стали жители К. статую из породы выковыривать. Возились час или два, а там уже подошел Пашка. Увидев, что делают его сожители со статуей, тот начал кричать и махать руками. «Он завизжал, как порося, когда увидел нас рядом с той штукой», - писал Петр. Никто на деревне ни разу не видел Пашу таким напуганным. Тот бросился с кулаками сначала на Игоря, потом - на мужиков, но через пару минут его, будто припадочного, уже крутили и ломали, повалив на землю.
Только ночью Петька смог добраться до Паши, который смиренно отсиживался в хлеву. Братишка хотел узнать, почему Павел так рьяно бросился на ученого, и заодно выведать, куда дурачок все-таки ходил с едой в лес. Сначала Паша отказывался говорить: ему и так было тяжело формулировать свои мысли, ограничивался мычанием и кивками, так он еще и напуган был до смерти. «Он вжался в угол сарая, махал руками вокруг головы, будто отгонял мух, и мычал», - так описывал его поведение брат. Но Петр все-таки выцедил из пустого лепета пару связных слов. «Оно с дырками. Дыры любят. Когда туда…»,- шептал Паша, обхватив голову руками, а потом по новой начинал нести околесицу. И вот после этой фразы жителям моей родной деревни уже следовало разбить статую вдребезги, как завещал майор Ч. , и навсегда забыть о том, что там мямлил Игорь. Но Петька слова те всерьез не воспринял. Дурак на то и дурак, чтобы околесицу всякую нести. Уже на следующий день постамент был доставлен на крепких спинах к порогу Игоря.
Несмотря на неудовольствие отставного майора, местные охотно помогали ученому-отшельнику с его «опытами». Они снабжали его всем, что душа пожелает, лишь бы тот побыстрее ответил, что это за статуя такая. Игорь божился, что исследования вот-вот подойдут к концу, подробностями не делился. С него никто ничего не спрашивал, каждый был уверен, что работа идет своим чередом. Через неделю танцев с бубном Игорь заявил, что так да так, для очередного опыта нужна живая курица. Задавать вопросов, конечно, никто не задавал – притащили ему самую жирную курятину. В следующую ночь из домика на окраине были слышны восторженные крики. Опыт, по ходу, удался. Но на курице Игорь не угомонился. Каждую неделю он стабильно требовал животину больше и, как Игорь выражался, «сытнее». Как угорелые, жители помогали Игорю, жертвуя птицей и скотом. «Они позабыли обо всех делах, с ума посходили с этой статуей. Я жалею, что нашел ее, это все я виноват», - корил себя брат. Он рассказывал о тех же звуках, что слышал в шахте. «Оно скребется, Федя, мне страшно. Я слышу, как оно грызет кости по ночам». Тогда мы с братом еще не понимали, к чему приведет история со статуей. Первым звонком стала пропажа Жанны.
Жанна была единственной дочерью четы Похлушских – близких друзей наших родителей. Мы втроем – я, Жанна и Петя – хорошо дружили в детстве, поэтому Петр, вооружившись фотоаппаратом, взялся за дело уже серьезно. И ружьишко дедушкино прихватил, на всякий пожарный, говорит. Дело было неладное, потому что пропажу Жанны никто толком и не заметил. Почти все жители К. носились вокруг Игоря, как вокруг какого-нибудь золотого теленка. Пели ему песни, несли гостинцы к его дому, рассказывали друг другу, что вот, наш Игорёк скоро все закончит, и мы узнаем наконец-то правду. В стороне от плясок вокруг ученого и всем полюбившейся статуи оставались единицы. Майор Ч. настороженно следил за этой вакханалией, описывая все вышесказанное не чем иным, как сектой. Он не был далек от правды, как оказалось позже.
Леонид Иосифович присоединился к поискам Жанны. В доме они следов взлома не нашли, а когда начали расспрашивать жителей, были ими посланы куда подальше. Те лишь отнекивались, что Жанну видеть не видели, слышать о ней не слышали, и вообще, мы важными делами занимаемся, а вы за девкой какой-то бегаете, дураки, лучше бы чего полезного сделали. Тогда пошли Петя и майор к Игорю – но так и не сумели пробиться через кучу народу, облепившую дом на окраине. Тогда эти двое пошли к шахте, с которой вся эта история и началась.
На этом последнее письмо от Пети заканчивается. И перед тем, как я продолжу, расскажу тебе, дорогой друг, что это за шахта такая у нас была. Там оставалось еще полно угля, чтобы продолжить его добычу, но порядка семидесяти лет назад там начали пропадать шахтеры. Просто двенадцать человек испарились под землей. Тогда, сославшись не то на зверье, не то на мистические силы, шахту закрыли, про пропажи, где можно, умолчали. «Шахта заброшена, угля в ней нет, гуляйте отсюда». И четверть века спустя сюда заявился наш с тобой знакомый.
Игорь приехал из города Д. , чтобы найти своего папашу, одного из тех несчастных шахтеров. Разнюхивал он тут долго и упорно, пока не нашёл в той шахте замурованную в стену статую. Ту самую, которую приволокли в деревню! О статуе Игорь знал много чего интересного. Начнем с того, что она питается, и ест она много, очень много. Она как-то «всасывает» в себя пищу с большой силой через эти проклятые дырочки. Во-вторых, она умеет думать и даже может залезть в твою голову, если захочет есть. А ты при этом слышишь тот самый скрежет в голове. Всё это красочно описывал Игорь в своём дневнике, что я нашёл под обломками его дома. Игорь хотел скормить наивного Пашу статуе. Привел, поставил перед ней и начал ждать. Но на Пашу сила статуи вообще иначе сработала. Дурачок, словно ужаленный, понесся в деревню, чтобы притащить статуе всю пищу, до которой он мог дотянуться. А дальше ты знаешь.
Весточки от брата не было несколько недель, поэтому как только мы вышли на гражданку, я пулей сел на поезд и отправился в К. . Я ехал и думал: «Беда, страшная беда случилась с моим братом». Уже пробираясь через лес, я учуял запах горелого дерева. Пробравшись наконец к деревне, я всё понял. Деревня К. была сожжена дотла. Страшный пожар не пожалел ни одного дома в округе. Я бегал и кричал, звал брата, звал майора, звал кого-нибудь, но никто не откликнулся. Не буду рассказывать, как нашёл трупы. Приехала милиция, оцепила всё, затем скорая, много карет скорой помощи. Начали разбирать покойников по мешкам. Мы нашли майора. Мы нашли Петю тоже. Тела были изувечены неведомым зверем с большими когтями. Также мы нашли «Зенит» с отснятыми на нем снимками.
История свою завершу рядом фотографий, на которых запечатлены последние часы Петра Двержинского. Моего любимого, единственного брата. Я проявил их сразу после похоронной церемонии. Они так же приложены к письму. Говорю сразу: армия нас к такому не подготовила.
Итак.
Первое фото: в глубинах шахты, на месте, где ранее стояла статуя, была прибита гвоздями еле живая Жанна, которую местные жители заливали бетоном. Их глаза здесь будто стеклянные. Затем идут несколько смазанных фотографий: побег из шахты, я будто слышу стоны обезумевших жителей К. Пятое фото: дома у Игоря, статуя втягивает в себя Пашку. Его лицо изуродовано болью, глаза застыли, уставившись в камеру. Шестое фото: что-то мерзкое бросается на Игоря, стоящего в балахоне и вскинувшего руки вверх. Не разобрать, что это. И вот последняя фотография. Слева на фото видно куски разбитого изваяния. Оно было полым внутри, поэтому похоже скорее на каменную скорлупу. То бездыханное тело, что лежит спиной к камере – это Петя. А справа сверху – убегающая в лес фигура, по очертаниям напоминающая проклятую статую, только воплоти. Чудовище, собранное из мяса, костей и ткани, незаконченное, но уже способное рвать на куски.
В шахтах не осталось ничего, кроме воска от свечей и пары ритуальных инструментов, сделанных из ножей, прялок и гвоздей. Я похоронил брата на Д. кладбище, там же похоронил майора Леонида Иосифовича Ч. . Я обращался в органы, показывал им фотографии, но меня принимали за психа с подделкой на руках. Тогда я просто попытался забыть об этом кошмаре. Пытался убедить себя, что это просто наваждение.
Шли годы. Развал СССР, тишина на протяжении десяти лет. Я все еще посещаю могилу своего дорогого Пети, и хотя память медленно размывает детали, то мерзкое чудовище с фото продолжало приходить ко мне в кошмарах. Так продолжалось достаточно долго, пока я не узнал о пропажах работников метростроя во время прокладки нового тоннеля метро. А знаешь, что нашли там, в тоннелях, буквально позавчера? Статую. Какую такую статую, да ещё и под землей? А вот такую: два метра в высоту, длинные пальцы или когти, доходящие почти до маленьких ступень, длинная шея, на которой держится широкая голова, усеянная черными отверстиями. Это не то глаза, не то рты, не то уши.
Ты должен приехать сюда. Ты – единственный, кто поверит мне. Бери всё, что стреляет и взрывается, я знаю, у тебя такое имеется. Вместе мы разнесём эту чертову статую до того, как случится что-нибудь ужасное. Я рассчитываю на тебя, дружище.
