Песочный человек, глава 10
- Патрик, неужели дьявол на самом деле – мерзавец? Я много изучила литературы на эту тему… Это к дьяволу обращаются мерзавцы, а что от них ждать? Хороших слов? Ведь дьявол для чего-то нужен. Бог раздает людям награды. А дьявол – наказания. Ничего в этом мире не существует просто так. Все нужно… Поэтому продолжение рода – сказки. Чепуха. Не нужно никаких армий. И свержений. В этом мире и так все гармонично. Добро и зло тоже, как это ни странно звучит, гармонирует между собой… И… И я не верю, что человек, о котором я говорю, – плохой человек. Если бы он был чертом, он бы соблазнял меня продать душу, так? Но душу продают мерзавцы, так? Я – не мерзавка, Патрик. Я никого не убивала, ни у кого не воровала, чтила своего отца, уважаю свою мать, не уводила у других женщин мужчин, и прочее в таком же роде. Так зачем же ко мне является черт? К тому же, я ничего от него не хочу. Мне ничего не надо. Моя жизнь меня устраивает. Тогда как?
Патрик молчал и даже не смотрел на меня. Я усмехнулась. Зачем я сюда пришла? Я не верю ни в какого черта! Ни об этом я хотела поговорить. Просто излить свою душу. А этот священник завел песню про дьявола… Но ведь мне показалось, что меня ударило, словно молнией?.. Нервы… Конечно, нервы. И акустика. Я вздохнула.
- Наверное, ты прав, Патрик… Мне нужно креститься… Не потому, что я думаю, что встретила черта, отнюдь…
- Ты в них не веришь? – улыбнулся Патрик.
У него была обворожительная улыбка. Слишком обворожительная для священника. И вообще… Он был умен, добр, у него красивые глаза и руки…
Не знаю, почему я отмечала эти качества у Патрика? Просто так ли? Или с подвохом? Но если у Патрика я эти качества просто отмечала, то от Люка Озона я просто теряла разум. В самом деле, что же это такое творится? Все, что со мной происходит – случайные совпадения? Один – священник. Другой – черт из зеркала. Вот так я оказалась в сказке. Кого выберу я? И есть ли у меня этот выбор? Ведь Патрик – католик, а у них табу на женитьбу. И на секс. Бедные католики! У нас в России, наоборот, священники живут хорошо и у них много детей.
Все-таки непонятно, для чего меня сюда направил Озоновский. Для этого идиотского выбора? Выбора, что ли, между добром и злом? Светом и тьмой? Если я выберу Люка – я выберу зло и тьму? А если выберу Патрика? Это тоже будет зло. Патрик – священник. Или Патрик тут вообще ни при чем? Это уже мои домыслы! Мог ли Озоновский договориться еще и с Павлом? Чтобы Павел - Патрик специально присматривал за мной в Париже? А если выбор лишь между отцом и сыном? Я вздрогнула.
Отец и сын. Что имел в виду Озоновский под этим выбором? Себя и Люка? Люка и Павла? Или бога – отца и сына его, дьявола?
Я поежилась. Вероятнее всего, это просто мои фантазии. Тем более, после разговора с Патриком. Он, как и все священники, перевел разговор на бога и дьявола.
- Что с вами, Мария? – спросил Патрик, снова переходя на отстраненное «вы», слегка нахмурившись, и едва тронул мое плечо. Его прикосновение словно обожгло меня. Я вывернулась из-под его руки, и покачнулась.
С улицы было слышно, как зазвонил колокол.
-Мария?.. – едва слышно повторил Патрик.
- Да уж, не повезло мне с именем, - прошептала я.
- Что вы говорите! У вас прекрасное имя!
- Обязывающее.
- Что?
- Я только недавно это почувствовала. В связи с событиями. А еще, знаете, я только сейчас подумала: почему бабуля всегда называла меня только Марусей или Марьей? Никогда Машей и Марией. Бабушка даже настаивала, чтобы в паспорте я записала себя не Марией, а Марьей. Но последний вариант мне казался деревенским.
- А бабушка как – нибудь объясняла эту шараду с именами? – заинтересовался Патрик.
- Шарада… Шарада… вы верно сказали… Наверное, бабуля знала много того, что не знала моя мама. Или это просто мои фантазии… Бабуля до шестнадцати лет прожила в деревне. Она и в городе, будучи уже профессором, продолжала жить по – деревенски.
- Это как? – удивился Патрик.
- Ну, в деревне девочки в десять лет умеют уже подоить корову и испечь хлеб. И это далеко не все навыки. Вот и бабуля, ученая дама, всю жизнь, как в деревне, вставала без будильника в пять утра, и прежде чем идти на работу, пекла хлеб. Она даже суп – лапшу никогда не варила с готовыми макаронными изделиями. Всегда сама замешивала тесто, раскатывала его и разрезала тонкими ленточками. У бабули была самая вкусная лапша! Такой я больше никогда и нигде не пробовала.
- Но вы, наверное, знаете рецепт, - слегка улыбнулся Патрик.
- Да. Знаю. Иногда я сама готовлю лапшу. Но у бабули было вкуснее.
- Это вам кажется.
- Нет. А вот все остальное, мне, действительно, кажется. В России говорят: кажется, - креститься надо. Послушайте, крестите меня. Пусть будет эксперимент. Мне интересно. Я хочу знать.
- Да я помню. Вы говорили. Я вас крещу, Мария. Но не сейчас. – Патрик улыбнулся и посмотрел на наручные часы. – Мне пора уходить. А крещение не происходит поздно вечером в пустом соборе.
Часы сейчас носят не для того, чтобы смотреть время. А как бижутерию. Или чтобы показать достаток или богатство. И только Патрик, похоже, носил часы по их прямому назначению. И это завораживало. Не знаю, почему. Опять мои фантазии. Я тряхнула головой и сказала вслух:
- Надо выпить!
- Что? – переспросил Патрик.
- Вы знаете поблизости какое-нибудь кафе? Ресторанчик? Давайте зайдем?
- Зачем? – мне показалось или Патрик испугался?
- Обсудим мое будущее крещение. Назначим день и час. И вообще. Я не знаю местности.
- А где вы живете? – спросил Патрик.
- В Парижской католической школе.
- О! О…
- Ну, так как? – прервала я стоны Патрика.
- Ну, раз так… Хорошо. Я покажу вам один небольшой ресторанчик. Сможете подождать меня здесь? Я переоденусь в мирскую одежду. Нехорошо, если увидят священника в ресторане. Вот вы бы что подумали?
- Что вы ужинаете.
- Это бы только вы подумали. Потому что вы удивительная девушка, Мария.
Патрик быстро развернулся и зашагал к алтарю. Рядом была дверь, в которую он и шмыгнул.
Я села на скамейку и закрыла глаза. Раньше бы я не рискнула сидеть одна в такое время в пустом соборе, но рядом находился Павел - Патрик и было не страшно. Все равно неуютно, но и не страшно. В последнее время я какая-то задерганная. Я- то считала себя если не атеистом, то агностиком уж точно, а теперь все меня убеждают в божественности всего происходящего и это здорово действует на психику. Нервы ни к черту. Я хихикнула. Замечательное сравнение! Или это просто нервная обстановка и ожидание чего – то сверхъестественного? Ведь Озоновский много чего наговорил мне, отправляя в Париж…
Затем снова раздались гулкие шаги. Я знала, что это Патрик. Патрик. Дурацкое имя. Может, называть его, все же, Павлом? Не Пашей, конечно. Язык не повернется. А вообще, буду называть его так, как ближе к его нации. Кто он? Русский? Француз? Англичанин? Вот и разберемся в ресторане. Я даже тихо рассмеялась. В детстве я наслушалась много анекдотов, которые начинались со слов: « Сидят русский, француз и англичанин»…
Патрик был в строгом черном костюме. Немного, что ли, старомодном. Или, возможно, остро – модном. Это ведь Париж диктует, как правило, моду всему миру. Так уж повелось. Хотя, по мне – так это шаблон, не более. Что такое мода? Это когда розовый цвет становится трендом года и все вокруг ходят розовые, как молочные поросята. Отвратительно.
Словом, Патрик был в типичном для священника костюме. Пиджак без лацканов, под горло, только белой полоски не хватало, чтобы все поняли, что это священник.
*** *** ***