Паяцы (гл.13)⁠⁠

13. Сапоги и тумаки

Решаю зайти в первую попавшуюся лавку. С сапогом на вывеске. Ага, и точно, обувки на прилавках– видимо-невидимо.

– А что почтенная (за прилавком дородная женщина в стародавнем чепце), размеры-то все есть?

– Размеры? Ты о чем, странник?

И действительно, о чем? Здесь ведь мне не там… Здесь виртуальность. Сожмется что ботинок, что сандалька или расширится под любую ногу!

– А как...?

– Цены смотреть? Не лениться, да поглазеть!– торговка отправляет в рот тыквенную семечку, сплевывает шелуху прямо на глинобитный пол. Рядом с ней уже приличная горка образовалась.

По совету хозяйки присматриваюсь к вещам. Вот ведь! Самые захудалые «лапти с онучами» стоят 16 меди! То есть весь капитал группы из двух игроков, заплативших дань охране на воротах. Одна сделка! Как тогда заключать остальные четыре? Воровать что-ли? И продавать ворованное? Что примечательно, есть отдельно «лапти», 14 медных. И отдельно «онучи», 4 медных. Шестеренки в мозгах лениво, со скрипом, проворачиваются, рождая гениальный бизнес план. Покупаем «лапти с онучами» по 16, демпингуем, предлагая публике «лапти» по 13 и «онучи» по 3 медных. Имеем три заключенные сделки. Остается одна! И мы с Машкой в шоколаде! Вот только дополнительными премиями от Системы при таком раскладе и не пахнет! Вряд ли схема варки яиц с целью продажи их по все той же цене по анекдотической схеме «и навар и при деле», будет оценена как коммерчески успешное предпринимательство. Я бью себя ладонью по лбу. Мысленно. У нас же есть вещи! Вещи, которые можно продавать торговцам! Но этот вариант оставим на крайний случай. По любому, продажа в настоящем, реальном мире виртуальных артефактов принесет мне и моей семье куда больше выгоды, чем их реализация здесь.

Мои размышления прерывает деликатное Машкино покашливание.

– Уважаемая, возможно у вас для нас поручение есть?

Ух ты, я и забыл. Антошка же говорил про бытовые или социальные квесты!

– Это что, типа: воды принеси, дров наруби, курей накорми?– прищурилась владелица торговой точки.

– Ага,– в унисон подхватили мы, как двое из ларца… правда разные с лица.

– А я вам за то монетку медную… Али лучше серебрушку?

– Ну… да.

– Не-е-е, путники, сами мы тут и носим, и колем, и сеем, и веем. И курей кормим.

– И со вредителями сами?

– Да какие туточки вредители?– подняла бровь матрона. Как раз в эту секунду к горке шелухи метнулась мышка.

Машка ойкнула и стремительно скрылась у меня за спиной.

А НПС-торговка топнула по полу, и мышки не стало. Она, не спеша, пошкрябакала подошву сапога щепочкой.

– О чем это мы? А, о заданиях, ты, девчушечка, баяла. Ну, коли помочь хочешь, так веник возьми в ручки белые, совок вон в углу, да и отнеси на мусорную кучу… энто вот,– слегка загнутый вверх носок сапога ткнулся туда, куда спутница моя старалась не смотреть.

– Я сам!

Под «ой, не мужицкое ж то дело», я сгреб остатки виртуального мыша, а заодно смахнул в совок и тыквенную шелуху. Вернулся в лавку в предвкушении награды.

Но хозяйка, видимо, считала иначе:

–Ой, спасибо, ой услужил, гостек дорогой! Ну так что, покупать у меня что будешь, али еще так, столбом постоишь?

Машка было дернулась возмущенно, но я жестом остановил ее порыв. Что ответит местная купчиха, я уже понял. «Какая такая награда? Разве ж был меж нас какой уговор?» Неожиданно меня развеселила странная ситуация. Ну вот чем не обучалка: «Оказание возмездной помощи и азы заключения сомнительных сделок для чайников?» Я от души рассмеялся. И купчиха, и Машка посмотрели на меня, как на юродивого. Но потом торговка смягчилась… А, может, проявила жалость к убогому… И сунула мне красненького карамельного петушка на деревянной палочке в руку.

– Спасибо, тетенька,– вежливо поблагодарил я, входя по-станиславскому, в образ.

И тут же всплыло объявление: «Репутация членов группы с жителями городов повышена на 1 пункт. Текущий статус: «Интерес +/-» Для изменения статуса на «Дружелюбие» необходимо еще 3 единицы репутации».

А еще над каждой парой обуви появилась скромная, но приятная глазу пометка «торг».

– Хочешь? – я протянул малинового петушка Маше.

– Не, я сладкое не ем!– отрезала спутница.

– Спортсменка? Фигуру блюдешь?– просто для того, чтобы поддержать разговор продолжил я. Из лавки мы вышли, что называется, не солоно хлебавши. Коммерческих талантов за мной сроду не водилось, все больше на руки надеялся в жизни. Видно, поэтому и не разбогател. Вот что теперь? Во-первых, – не вешать нос! Во-вторых,– продолжить обход лавок и магазинчиков, авось что и…

– Допустим! И что с того?

Задрав вызывающе подбородок, на меня снизу вверх взирала дерзкая девчонка. Я уже забыл, про что у нее и спрашивал, честно говоря.

– Ничегошеньки. Пойдем к пекарю?

Вывеска с аппетитным крендельком раскачивалась над дверью рядом.

Но не успели мы сделать и пары шагов, как острое Машкино зрение подметило неладное.

– Эй, вы!– выкрикнула девчушка в проулок.

«Надо же какая вежливая! На «вы» к незнакомцу»,– порадовался воспитанию компаньонки. И ошибся. В тупике возились по крайней мере пятеро.

– Чем вы тут заняты, молодые люди?– я почти догнал Машку, и теперь вещал у нее из-за спины, искренне надеясь на дипломатическое общение.

Люди в проулке, действительно, молодые, лет от двадцати до двадцати пяти навскидку. Над всеми реяли опознавательные ромбы игроков и название клана. «Деловые люди».

«Деловые… Поди ж ты!»

Самый рослый отделился от толпы. Розовый шрифт ника над головой гласил «Ольгерд».

– Не волнуйся, дядечка. Все в рамках игрового процесса. Мы добровольные взносы собираем.

– Добровольные?– я оценил потрепанный вид двоих несчастных, парня и девчонки, зажатых в углу. Парень пытался всеми силами закрыть спутницу от наседавших гопников, но получалось у него не очень. Откупиться для парочки стало единственно приемлемым вариантом. Но тут появились мы.

– Добровольные!– с нажимом повторяет лидер группы, склонив голову и напирая грудью на шуструю, но низкорослую Машку.

В обыденной жизни я всегда терялся перед такой нахрапистой наглостью. Опускаю глаза и сейчас, не находя что ответить.

– П-п-п-люх!

Подошвы кроссовок начинающего бизнесмена мелькают в воздухе перед самым носом. И врезаются в землю, поднимая столб пыли.

Кажется, моя напарница привыкла отвечать на подобные вызовы без заминки. Буквально «чтоб от зубов отлетало». Причем от зубов оппонентов. Перебросив через себя спикера компании, Машка врубается в толпу, как закаленный диск пилорамы в доску дюймовку, сметая и кроша все на своем пути. Голенью под колено, основанием ладони в подбородок, локтем по ребрам, подсечка и толчок в грудь,– с феерической слаженностью все вытянутые кривые ее атак сливаются в сплошную разящую спираль.

– Вы вступили в рукопашную схватку с членами клана «Деловые люди». Предупреждение! При нанесении критических повреждений игрокам, не имеющим красного ника, на всех участников вашей группы будет наложен штраф и существенное ограничение на физические параметры в данной локации!»

– Придержи свою бешеную сучку, папаша!– мутные глаза Ольгерда зло уставились мне в переносицу.– «Краснеть» не выгодно ни вам, ни нам.

Ранее белоснежные буквы над головой Марии и впрямь сменили цвет на разбавлено-винный.

«Краснеть… Раньше вот от стыда краснели… Как там у одного хорошего русского писателя сказано: «Стыд это рвотное чувство души!» А сейчас… невыгодно, понимаешь! Тьфу, мерзость!»

Все это вертелось на языке, но так там и осталось. А вот Машкино:

– Сдриснули отсюда, недоделки!– эхом пронеслось вдоль улицы.

– Отношения с кланом «Деловые люди» ухудшилось на двенадцать пунктов, с «Равнодушия» до «Вражды». Вы внесены в список врагов клана.

– Отношения с группой «Садко и К» улучшились на шесть пунктов до «Одобрения».

Выслушав сбивчивые благодарности парочки, мы отправляемся дальше.

– Отвела душу?

– Есть чуть-чуть,– ухмыляется Мария.

– А ловко ты их, раз-раз-раз,– это воинская дисциплина восточная, да?

– Ага,– не очень охотно откликается Маша,– первого по принципу айкидо, остальных– круговым методом ба-гуа.

– Ясно,– многозначительно киваю. Хотя названия мне и мало что говорят. Из единоборств я только за бокс по телеку болею, да, иногда, за дзю-до.

– Навыки из реальной жизни?

– Большей частью.

– Маш, а какая у тебя профессия открыта?

Девушка прищурилась, оценивая, удостаивать ли меня ответа. Но все же бросает тихо, отводя взгляд в сторону: «Я– убийца!»

Я будто на стену с разбега налетел.

Это как такое может быть? Такая миловидная девчушка, и– киллер? Сколько же надо было сущностей в начальном гексе на ноль помножить, чтобы такую профессию получить?

Последнюю фразу, я, кажется, произнес вслух, потому что моя напарница ответила:

– Специализация рейнджер, навык,– разбойник. Профессия– убийца. Я большую часть гекса зачистила. Как-то само собой получилось.

– Само собой…,– наверняка у нее осевой сценарий иной. Экспансия. В случае Морены гораздо точнее бы подошел термин «эскалация». А что, созвучно даже!

– Я тебе в родственницы не набиваюсь, Ахав!– взвилась Машка-Морена,– Гекс пройдем и разойдемся, как в море корабли!

– Не кипятись, не надо.

Мы тихо бредем по оживленной улице, полной снующих туда-сюда игроков и неписей, и думаем каждый о своем. Лично я перебираю в памяти скудный запас фармакопеи, призванной понизить уровень холерических всплесков. Бром. Валериана. Пустырник. Пион уклоняющийся. Копеечные капельки, а сколько пользы можно поиметь!

– Смотри, забавный какой,– первая прерывает молчание Мария.

Из подворотни на мощенный деревом тротуар выкатилось нечто. Как говорится «не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка». Создание имеет вид сферический и роскошно-пушистый. Оно едва уловимо пискнуло, когда девичья ладонь подхватила и вознесла его на уровень глаз.

– Зри!

– Ты чего, Ахав?

«Игровое существо, 0 уровень, уникальное, класс «Питомец», нейтральное. Правообладатель: Отсутствует. Характеристики: Нет».

– Питомец…

– Ну да. Пет.

– А вот почему у него характеристик совсем нет?

– Ну, может, маленький потому что? Прорежутся еще, как зубки… с возрастом? Можно я его себе заберу? Ну можно, Ахавчик?

«Вот тебе и «убийца». Из-под личины выглянула самая обыкновенная сентиментальная девчонка. Или у нее две личины? Или та, где она восторженная и наивная, – как раз маска? Я запутался.

– Кхе-кхе,– мои размышления прерываются басовитым покашливанием, которое издававший его широкоплечий коротышка, до глаз заросший густой бородой, по-видимому привык считать верхом деликатности,– Не прорежутся, милая!