"Папа" и "дочка". Пост добра⁠⁠

Историю эту поведала нам одна хорошая писательница. Ныне уже покойная.

Когда ее папа отправился на фронт ей было семь лет. Был он призван в 1944 году. И сказал, что будет писать ей всегда и что не погибнет на войне, и чтобы верила она в его неуязвимость, что бы не происходило. И действительно – письма она получала достаточно часто. А потом их семья получила похоронку. Но девочка не поверила, что папа погиб и продолжала писать и… получала заветные треугольнички писем. Мать ее сначала посчитала это насмешкой, выбрасывала письма, но… потом решила, что так будет лучше – пусть девочка верит.

Война закончилась и папа написал ей, что он остался в германии – стал учителем у детей из концлагеря, которых определили в детский дом. Они продолжили переписку. Конечно лет в пятнадцать она уже понимала, что это не папа, но все так же обращалась к нему в письмах как «папа». И эта переписка продолжалась и продолжалась и продолжалась. Она рассказывала «папе», что хочет поступить на филологический и папа ее поддерживал, а потом, когда она стала сначала корреспондентом, у «папы» оказался неплохой талант, и он ей подсказывал, где бы и как ей можно что-то подправить. Очень радовался за нее, когда была издана первая ее книга. Она показывала нам эти письма. И плакала, когда читала нам, собранию союза писателей, «дочка» из этих писем. А было ей уже на тот момент лет 75-78. И они все продолжали и продолжали переписку. А потом она умерла. И к нам, спустя полгода пришла ее внучка с письмом все оттуда же – из Германии, и попросила помочь, как написать ответ? Как сообщить о смерти тому неведомому человеку. Долго думали, придумывали, хотели рассказать, о том, как важны были эти письма для нее, для Анны, но, потом… потом решили, чтобы внучка писала сама письма, и представлялась в них своей бабушкой, Аней, и чтобы все так же писала «папа».

Я давненько не был там, в союзе писателей, забросил это болото (а это реально – болото), но именно эта история вспоминается с особым трепетом и добром. Можете считать все это красивой сказкой, но… мне как-то без разницы – все равно веру в добро вы своим неверием у меня не отнимете.