Паниковский⁠⁠

Помните, я рассказывала про настойчивых мужиков?

Вспомнила еще один случай. Такой типчик встретился мне всего раз в жизни, но зато какая яркая личность… Или скорее тусклая. Такое и захочешь, не забудешь. Условно назовем его «Паниковский». Потому что старый и его девушки не любят.

Бывают такие люди… Не знаю даже, как это внятно описать. Они потерянные. Ходят вечно подавленные, печальные, сгорбленные, смотрят на всех щенячьими глазками. Будто просят, чтобы их по голове погладили. Я раньше ощущала беспокойство от таких людей. Но обычно они проходят себе мимо, и их едва замечаешь.

А этот ко мне решил подкатить.

Нет, даже не подкатить. Подползти.

Я была тогда на третьем курсе. Один из наших преподавателей не то заболел, не то уехал куда-то, и его временно замещал другой. Мужчинка хорошо за 40 лет, с лысинкой, в очочках, в вечно помятом пиджачке. Как сейчас помню – рукава были постоянно перепачканы мелом по самые локти. И сам низенький и какой-то словно жизнью пришибленный.

И вот этот преподаватель (назовем его Иван Александрович) однажды оказался рядом со мной в маршрутке. Сидели рядом, он меня узнал и начал задвигать: сначала об учебе, потом о жизни вообще… И все в очень грустных тонах. Работа в университете – скучная и нудная, зарплата мизерная, нагрузка большая, студенты по большей части – бестолковые (не вы, Анечка, побольше бы вот таких, как вы!), соседи его затопили, жена ушла к другому… А когда мне пора было выходить, он еще и вышел вместе со мной. И продолжил ныть уже по дороге.

Понимаете, Анечка, говорит он, нет рядом какого-то человека, на которого можно было бы положиться. Кто бы подставил плечо в трудную минуту. Так и живу, говорит, один, и никому не нужен. А ведь я, на минутку, доцент, кандидат наук, без пяти минут профессор!

Я, признаться честно, не сразу даже поняла, чего ему от меня надо. Кивала, говорила что-то сочувственно-нейтральное.

И только после того, как он минут пятнадцать гундел мне, какой он одинокий и печальный, до меня дошло: да он же выпрашивает!

Он тупо выпрашивает у меня какие-то отношения или хотя бы секса на разок. Я такой старый, меня девушки не любят. Пожалейте меня. И дайте. Ну пожааааалуйста!

Самое смешное – у меня его предмет не очень-то шел. Я сильно подозревала, что у меня на экзамене будут большие проблемы. И этот Иван Александрович мог бы, наверное, сказать: Анечка, ну, не сдадите вы. Давайте искать пути решения! Я вам помогу, вы мне. (Я бы, конечно, на это не согласилась, но с этой стороны, по крайней мере, подкат был бы понятен. Это тоже гадко и мерзко, но… но!..)

А такое поведение у взрослого мужчины… Тут уже не просто чувство гадливости, будто наступила в лепешку. Это выглядит просто жалко. Мерзенько и жалко. К такому уже не испытываешь не то, что чувств – такого даже пожалеть противно!

Не помню уже, как мне от него удалось тогда отвязаться. Под каким-то благовидным предлогом я сбежала от него и от этого тягомотного разговора. И потом на его лекциях старалась сесть подальше, на задние ряды, спрятаться за спинами, чтобы не попадаться ему на глаза. Но все равно каждый раз он меня ловил у выхода из аудитории и начинал затирать о чем-нибудь, или пытался взять под локоток и отвести в сторонку. Как меня от него тошнило, кто бы знал. И как я была рада, когда вернулся наш предыдущий преподаватель. А Иван Александрович наконец исчез из поля моего зрения, и слава богу.

Нет ничего отвратительнее, чем жалкий мужчина. Бесполезная, аморфная размазня, брр.

К счастью, больше такие экземпляры мне не попадались. Не знаю, может, просто везло. Потом однажды, уже после вуза, я перечитывала «Золотого теленка», и наткнулась на нытье Паниковского. И сразу очень ярко вспомнилась вся история и этот Иван Александрович.

«Я совсем бедный».

«Я год не был в бане».

«Я старый, меня девушки не любят».

ФУ!