Отряд неполноценных #5
Когда пришел в себя, гусеница скулила недалеко. Божий бык матерился, поправляя мятое крыло, а сороконожка просто стояла и смотрела.
- Господи! Господи! Никого не ушиб? – спрашивал кто-то басовитым голоском. – Я его на дерево тащил, а он как выскользнет и давай все кочки собирать. Вы целы? Все хорошо?
Подбежал навозный жук и начал нас всех поднимать.
- Ребята, простите меня, оболтуса такова. Сам не знаю, как так вышло. Я его, а он… а потом хлобысь и летит уже.
Жук бегал от одного к другому, продолжая причитать.
- Что это, мать его, было? – спросил божий бык, корчась от боли.
- Да шар это мой… шар. Я его тащил наверх, туда. – Жук указал на дерево. – Я там был уже пару раз. И все нормально. А в этот раз… ох, господи. А шар возьми, да выскользни. Два дня его пер туда. Ох, а я, кажется, вас знаю. – Он присмотрелся к сороконожке, затем перевел взгляд на гусеницу, которая только-только встала на лапки. – Вы, кажись, этот, отряд неполноценных.
- Чего мы? – спросила гусеница.
- Отряд… отряд неполноценных, - повторил жук. – Про вас вся Нейтралка только и говорит. Я, кстати, был там, когда вы пришли. Правда, подойти постеснялся.
- А убить ты нас не постеснялся? – продолжала гусеница.
- Господь с вами.
- С нами он, с нами, - и гусеница кивнула на божьего быка.
- …я ж говорю, что случайно. Хм… а может и не случайно. Может это предназначение свыше. Ох, ты ж боже ты мой. – Встрепенулся жук и убежал.
Через минуту прикатил круглый шар и начал оглядывать.
- Ну вот… тут вмятина, тут скол. Как жаль, как жаль.
- Вот этой штукой ты нас чуть не убил? – спросил я.
- Не хотел я причинить вам зла. Наоборот, я бы помог вам.
- Хватит нам такой помощи. – Сказал божий бык.
- Ребята, тут дело такое, - не унимался жук. – А можно я с вами пойду.
- Категорически нет. – Сказала гусеница.
Я одним взглядом, спросил ее – «почему?». Она продолжила:
- Наш отряд неполноценных, как ты нас назвал…
- Не я.
- …ладно, не ты. Наш отряд уже сформирован. Мы разработали план и постараемся его придерживаться. Ты слишком шумный. А нам надо тихо.
- Ну, ребята, - умолял жук.
- Что ты умеешь? – подошел божий бык.
- Летать могу. Катать любые круглые предметы на раз могу. А еще я очень сильный. – Он тут же подбежал к ветке и продемонстрировал.
Стоит отметить, что силы в нем, и правда, оказалось много. Ветка была огромной и казалась неподъемной, но жук с легкостью справился. И держа ее, продолжил:
- Я могу вас всех перетащить на своем горбу.
- Берем его, - тут же сказала сороконожка с горящими глазами. – Пусть идет. Лишняя помощь нам не повредит.
Божий бык нахмурился. Что-то нехорошее затевалось в его голове.
- А давай-ка мы проверим.
- Легко. – Жук бросил ветку и подбежал к нам. – Прыгайте.
- Зачем он нам нужен? Сами бы справились.
- Дело в том, - продолжал жук, - что о нас, о навозниках, сложилась дурная слава. Буд-то мы ничего, кроме как, извините за выражение, в говне колупаться, ничего больше не умеем. А я докажу. Докажу, что наш вид еще войдет в историю этого леса.
- Прибереги силы, - сказал божий бык, размещаясь на жуке.
Мы с гусеницей загнали на него сороконожку и сами кое-как расположились. Было тесно и довольно скользко сидеть на его панцире.
- Куда изволите? – поинтересовался жук.
- Вон к тому сухому дереву.
- Будет исполнено. – Он пошел так, словно никого на нем не было. Просто и легко.
- Ты что и шарик свой забирать будешь? – недовольно бурчала гусеница.
- А куда мне его девать? Конечно, буду. Это мое состояние. В нем вся моя жизнь. Без него я никуда. Он у меня уникальный.
- Валяй…
Жук не только был очень сильный. Еще он был крайне разговорчивый. Всю дорогу… подчеркиваю – всю. Он не замокал больше, чем на десять секунд. Его бесконечные байки лились, как вода из дырявого ведра. Я даже поспать успел.
- Ну вот мы и приехали. – Сказал жук, стоя под сухим деревом. – А на кой ляд вам сдалось это дерево?
- Ищем логово рыжаков, - нехотя сказала гусеница.
- Так, чего же его искать? Оно вон там. Они, кстати, кочевать собираются, - радостно сказал он.
- Ты знал, где муравейник? – раздраженно спросил божий бык.
- Знал.
- А чего молчал?
- Я молчал? – тут он не зря удивился.
- Почему нам не сказал?
- Ну даете ребята. Вы же не спрашивали меня.
- Ты тут болтал всю дорогу о чем угодно, кроме того, что нам, действительно, важно! – вскипела гусеница и затрясла лапками. – И что же ты еще про муравьев знаешь?
- Ну… - жук задумался. – Знаю, где они. И знаю, куда они хотят переселиться. Я когда шар на дерево пер, видел. – И он с нежностью прижался к своему шару, пытаясь обнять.
- Давно это было? – спросила гусеница.
- Это-то… с недельку уж.
- С недельку, - повторила она, что-то просчитывая. – Значит, разведчики были еще неделю назад. Потом вышли солдаты и рабочие. По-моему мы опоздали, товарищи.
- Как опоздали? – спросил я.
- Очень просто. Скорее всего, королева уже прошла свой самый опасный участок.
- И что теперь?
- Теперь все! – продолжил за нее божий бык.
- Но этого не может быть.
- Может. Больше того, это уже случилось.
- Нет-нет-нет… - я спрыгнул со спины жука. – Я не хочу в это верить и, пока сам не посмотрю, не успокоюсь.
- А он прав, - поддержала меня сороконожка, нежась на спине жука.
- Мы должны дойти до конца. – Продолжил я. – Должны увидеть. Иначе, зачем этот путь. Если королева на новом месте, тогда я с вами соглашусь. Но пока что никаких отказов и сникших мин.
- Ребята, давайте уже решайте быстрее. Не могу долго стоять.
- Залезай обратно, - улыбнулась гусеница. – Наше путешествие продолжается. Веди нас, жучок, к новому их месту.
Мы развернулись и пошли обратно. В этот разу жук проводил нам экскурсии. Показывал, где были муравьи и куда они направляются. Обещал, что заведет нас в такое место, откуда все подножье дерева будет видать.
- Слушай, а чего у тебя в этом шарике. Там ведь не навоз, надеюсь? – аккуратно спросила сороконожка. Сидя на спине жука, она стала разговорчивей.
- Увы, но это не навоз, - разочаровано ответил жук. – Навоза сейчас днем с огнем не сыщешь. Расходится, как горячие пирожки. Только почуешь и сразу пулей туда летишь. А прилетаешь уже на пепелище. Все разобрали, паразиты такие. Поэтому пришлось скатать из подручных средства. Немного грязи, немного глины. Чернозема плодородного туда вкатал. Пару иголок для крепости конструкции. Так что у меня теперь не шарик, а настоящее ядро. Твердое, как камень. Он у меня уникальный. Вот все катают его большим. А я решил, что размер - не главное. Скатал себе свою прелесть такую, чтоб и катать удобно было и лететь с ним можно. Правда, летать с ним очень тяжело, но думаю, что можно. Ну вот, собственно, и пришли. – Резко затормозил жук.
Он высадил нас на краю обрыва. Не соврал. Вид отсюда был отличный. Наше дерево, оказывается, не такое и большое. Есть и выше. И мощнее. И толще. Но, все же, оно наше. Родное.
- Поглядите туда, - сказал жук и ткнул лапкой. – Если присмотреться, то можно увидеть, как рыжаки двигаются.
Мы начали всматриваться по направлению лапки. И вначале ничего не было видно. Но стоило немного отвлечься и становилось ясно, что это не листва движется. Это они. Сплошной рекой. Нескончаемой. Широкой, как ствол дерева.
- Господи, сколько же их? – в пустоту спросил я.
- Ого, - увидела сороконожка.
- Шакальё.
Гусеница и жук отмолчались. Что, кстати, было странно для обоих.
После я перевел взгляд на отряд. В тот момент я понял, что страх перебрался не только ко мне. Не я один тут трус. Страх буквально сковал наш отряд. Все, как заколдованные, смотрели на движущуюся реку муравьев. А позже, когда мы сели в круг, никто долго не мог вымолвить и слова.
Даже жук.
Он, кстати, и разорвал молчание:
- Ну, чего, ребята? Куда там дальше? Что по плану?
- По плану? – безразлично переспросила гусеница.
- Ага. Мы пойдем их лупить, али нет?
- Али нет, - попытался отшутиться я. Никто не засмеялся.
Так мы просидели почти до вечера, боясь представить, что нас ждет.
Оттуда, сверху, муравьи не казались столь огромной опасностью. Казалось, что самое сложное - это целым и невредимым спуститься с дерева. А дальше… а дальше оно как-то само. Раз-два и дело сделано. Королева мертва и вот мы стоим и думаем, что делать с трупом.
Все это было там, наверху. Там, где мы не видели своего врага в лицо. В лица. Миллионы лиц. И даже наш план на скорую руку казался вполне себе реализуемым.
До этого момента.
- Что будем делать, господа и дамы? – спросила гусеница.
- Я тут мозгами пораскинул и думаю, нам надо на тапки давить. Мы спустились. Мы попытались. Ничего не вышло. Пора и меру знать. – продолжал проталкивать свою идею божий бык.
- Вот так сдадимся? – спросил я.
- Ты видел, сколько их? Видел? Тебе показать?
- Видел я. Все мы видели.
- Они же, мать их, бесконечные.
- Бесконечность может быть только в пространстве и, наверное, во времени, - неожиданно вставила сороконожка. – А муравьи не время и не пространство. Так что они конечны. Как и мы с вами.
- И если мы туда ломанемся, то будем конечны намного раньше, чем следовало бы. – Не унимался божий бык.
- Вы о чем? – спросил жук, переводя взгляд с одного на другого. – Эх, ладно, все равно ничего не понятно. Пойду шариком своим займусь. Там его подлатать надо, стесать уголок один, а то, знаете, когда катишь, он так больно цепляет по пузу. Вон, почти весь панцирь мне счесал. Вы, как договоритесь, меня кликните. Хорошо? – ответа не последовало и жук пошел к шарику.
Дойти ему помешала гусеница:
- Жук!
- Чего?
- А ты не хочешь принять участие в нашем решении?
- Неа. Я ж не шибко умный. Это вы тут с мозгами, тактикой, стратегией, планами какими-то. Она еще терминами страшными сыплет, - указал он на сороконожку. – А я в это дело не лезу. Скажете пойти, я пойду. Скажете сидеть, буду сидеть. Ну ладно...
Когда он подошел к шарику, то мы услышали, с какой нежностью он обращается к нему. Гладит, оглядывает. А когда начал стесывать уголок, то каждый раз спрашивал, не больно ли ему. Если надо, он может аккуратней. А если совсем плохо, он и терпеть готов. Пусть трет.
- Нам надо двигаться дальше, - набравшись смелости, сказал я.
- И я о том же, - в своем ключе понял божий бык.
- Я про план. Надо придерживаться плана. Что там у нас дальше по списку?
- Ну, первые пару пунктов мы прошляпили, - обреченно сказала гусеница. – Если меня не подводят глаза, то там уже рабочие шастают. Значит, королева либо уже прошла, либо вот-вот пойдет.
- Значит, дальше по списку нам надо узнать, прошла ли королева. Так? – продолжил я мысль гусеницы.
- Выходит, что так. – Тем же опустошенным голосом сказала она.
- Тогда нам надо выдвигаться.
- Тогда надо.
- Тогда чего расселись!? – неожиданно, даже для самого себя, крикнул я. – Мы либо движемся дальше, либо продолжайте сидеть, а я пойду. Надоели.
- Э! – окликнула сороконожка. – Вообще-то я тоже хочу.
- Значит, пойдем втроем. Жук! Мы определились. Кати сюда свою любовь.
- А ты прав, - тихонечко сказала гусеница. – В какой раз уже прав. Я всегда считала тебя трусом, а оно вон как все вывернулось. Так перекрутилось, что трусами оказалась я и наш святоша. Просто, знаешь… после того, как я увидела, сколько их, мне вдруг подумалось, что бабочкой быть не так-то и плохо. Летаешь себе. Листики кушаешь, нектар пьешь. Но ты все равно прав. Гхм… я в деле!
- Отлично. Бык!?
- Как вы мне дороги, - недовольно сказал он, но встал.
Поникшие и опустошенные, мы все-таки продолжили путь.
Странно было ощущать себя лидером. Если раньше за все отвечала гусеница, то в этот раз дело пришлось взять в свои лапы.
- Итак. Сейчас попробуем подойти максимально близко. Нам, во что бы то ни стало, надо узнать о королеве.
- Есть! Максимально близко! – отрапортовал жук, продолжая тащить и нас, и свой шарик.
Ближе к вечеру достигли реки. Шум ее слышался задолго до того, как мы ее увидели.
- Жук и сороконожка, оставайтесь здесь. Мы прокрадемся ближе.
Я старался контролировать каждую лапку, ступая тихо и невесомо. Гусеница, как обычно, бесшумно передвигала лапками и двигалась следом. Последним шел божий бык. Почему-то за него я больше всего и переживал.
Мы взобрались на веточку над самой рекой. Рабочие муравьи, неся поклажу, двигались быстро. Казалось, они едва касаются своими шестью лапками земли. Казалось, они парят над ней. И им ничего не стоит тащить личинку или еду, которая в несколько раз больше, чем они сами. По краям реки, на ее границах, стояли военные. Они, можно сказать, и направляли русло. Создавали живой заслон между рабочими и лесом.
Этот вид был гораздо больше своих собратьев. Большие и мощные. На крохотных головах располагались два глаза, усики-антенны и, непонятно каким образом, там удерживались огромные жвалы. Мои хелицеры по сравнению с их челюстями это так, баловство.
Иногда, когда солдаты заскучают разглядывать несущихся рабочих, они переговариваются и щелкают жвалами. Страшное это зрелище. Невольно представил, как там оказывается моя лапка. А потом, так же легко представил, как моей лапки там больше не оказывается. А лежит она уже где-то отдельно от меня и только дергается, прощаясь с жизнью.
Ух… даже холодок прошел от таких мыслей. И пошатнуло слегка, словно весь мир содрогнулся. Я крепче вцепился в ветку. Затем еще раз шатнуло. И еще… и еще… еще…еще…
Земля начала дрожать. Словно деревья рушатся с небес. Нет, сами небеса падают на землю.
- Отступаем! – скомандовал я.
Нисколько не заботясь о тишине, мы ломанулись назад.
- Уже началось? – равнодушно спросила сороконожка.
- Нет. Это не мы! – мечась из стороны в сторону, сказала гусеница. Она быстро перебирала лапками, выискивая защищенное место. Наконец, нашла листок, забилась под него, и только голову высунула, продолжая огромными глазами смотреть на нас.
- А что же там стряслось? – тем же тоном спросила сороконожка. – Интересно все-таки.
Жук молча зарыл шарик в сухие иголки и успокоился. Видимо, сам он нисколько не боялся умереть.
В один миг стало темно. Словно вечер на земле наступает не так, как на дереве. Будто бы его здесь просто включают. Раз! и смеркается. Еще раз! и ночь.
Лишь секунду спустя мы заметили, как нечто огромное движется на нас. Настолько огромное, что заслонило собой и кусты, и деревья, и даже небо. Оно вальяжно шагало и при каждом шаге мы подпрыгивали от толчка земли. Огромные ветки ломались, как тростинки, и с грохотом падали.
- Это лооооось! – то ли радостно, то ли с испугом прокричал жук. – Лоооооось! – все-таки радостно. Глаза его горели странным азартом. – Лосяяяяяяш! – продолжал кричать он, будто эта зверюга способна услышать такую букашку.
Лосяш, как нежно назвал его жук, продолжал движение. Его копыто уткнулось рядом, засыпав нас черными комьями земли. Затем он склонил огромную, как скала голову, увенчанную рогами-ветками, и растопырил влажные губы. Хруст Травы раздался прямо над нами.
Еще бы чуть-чуть. Какие-то жалкие сантиметры и все бы мы оказались в его пасти.
Я успел различить пожелтевшие зубы и синюшный язык, что так ловко, словно змея, обвил пучок травы и будто бы свернул ему голову.
Благо, лосяш не стал задерживаться и пошел дальше. И каждый его шаг отражался гулким стоном земли.
Когда гул от лося ушел вместе с ним, с нами остался только визг божьего быка, что, как сумасшедший, обнял лапками голову и, качаясь из стороны в сторону, вопил полуслова, полукрики:
- Умреееем! Здох…. Ааааа!
- Жук! Жук! – начал кричать я, наблюдая как жук умудрился забыть о своем драгоценном шарике и побежал вслед за лосем. – Да чтоб вас всех. Гусеница, ко мне! На сороконожку, срочно!
- Что случилось!?
- Потом. Все потом! Наш план обрел новые пункты.
Мы вскочили на сороконожку и с пробуксовками сорвались к реке.
Как я и ожидал, лось внес сумятицу не только в наши ряды. Некогда стройный поток муравьев распался. Рассыпался, как брошенная горсть зерен. Рабочие муравьи с пожитками и безумными криками хаотично пытались вновь оформиться в ручей. Муравьи-солдаты оказались лучше организованы. Они кричали на рабочих, сгоняя их, как собаки сгоняют стадо овец. Кого-то даже били или того хуже, перекусывали напополам мощными жвалами.
В считанные секунды муравьи начали создавать новое русло реки. Они обогнули глубокую яму, что осталась от копыта лося, и солдаты уже начали выстраиваться в шеренгу, ограждая рабочих от леса.
- За ним, быстро! – скомандовал я, указывая на отбившегося муравья, который, несмотря на вес личинки у себя на горбу, бегал довольно быстро.
Гусеница без объяснения меня поняла, и мы отправились в погоню.
Воспользовавшись общей неразберихой, мы мчались к муравью, который, заметив нас, начал удирать. Он бежал по направлению к реке и мы понимали, что стоит ему добежать до своих, и все. Новый пункт нашего плана можно считать проваленным.
- Давай шестую! – крикнул я гусенице.
- Но у нас нет шестой.
- Кто сказал? – неожиданно выпалила сороконожка, и меня едва не сбросило от резкого рывка.
- Жми, родимая! – кричала гусеница, быстро перебирая лапками с палками.
- Прижимайся. Я буду прыгать.
- Что?
- Жмись к нему! – рявкнул я.
- Но…
Дальнейшие слова остались вместе с гусеницей и сороконожкой, потому что я уже был в полете. Сгруппировавшись, я летел, как пуля. И все мои восемь глаз следили за муравьем.
Я настиг его, и мы кубарем покатились по листве. Белесая личинка, с которой он убегал, отлетела в сторону.
Нас разбросало. Я тут же вскочил и кинулся к муравью. Пригвоздил его лапками и заткнул рот.
Гусеница каким-то образом тут же оказалась возле меня и выпустила прядь паутины. Мы скрутили муравья, залепили ему рот и погрузили на сороконожку. Он дергался, пытался вырваться. Но куда тут денешься, когда по лапкам и по лапкам связан.
- Надо срочно уходить! – скомандовал я. – Если нас видели, то могут организовать погоню.
- Думаешь, они заметили его пропажу? Их там вон сколько.
Ответом был мой взгляд.
- Надо, так надо, - согласилась гусеница и взобралась на сороконожку.
С живым трофеем мы вернулись к отряду.
Божий бык перестал вопить и почему-то заливался от смеха.
- Мы взяли языка! – гордо заявила гусеница. Но отряд не разделил нашей радости.
Божий бык продолжал корчиться, иногда помахивая лапкой в сторону жука, который разочарованно гладил свой шар, доводя его до зеркального блеска.
- Ты чего? – спросила гусеница.
- Я…я… ниче… ничего… - не в силах вымолвить цельное слово, отвечал божий бык.
- А ты?
- Нормально все. – Ответил жук голосом, пропитанным грустью.
- Так, надо посовещаться.
Я толкнул дергающий кокон и он повалился на землю.
Мы отошли в сторону.
- Что с ним? – спросила гусеница у жука, потому что бык никак не мог остановиться. Иногда он замирал и, казалось, что приступ прошел. Затем его взгляд падал на жука и он вновь взрывался диким хохотом. Пытался еще что-то комментировать, но говорил лишь пару букв и снова нес чепуху вперемешку со смехом.
- Понятия не имею, - отвечал жук.
- А ты… ты скажи зачем ты за лосем побежал, - успел произнести божий бык и повалился на бок.
- И зачем же?
- Ну, надо было.
- За лосем? Надо было бежать? – не понимал я. По взгляду сороконожки стало понятно, что она догадалась. Я посмотрел на гусеницу. Видимо, и ей все ясно. – Жук, что происходит?
- Я думал, что он успеет.
- Что успеет? Кто?
- Что он успеет опорожниться! – выпалил жук и отвернулся к шару.
Легкий смешок у меня все-таки вырвался. Гусеница ткнуть меня в бок, чтобы я не поддался истерическому смеху божьего быка.
- Жук, это не должно быть для тебя стыдно, - попытался я исправить ситуацию.
- Это должно быть стыдно для лося! – прокричал божий бык, не вставая.
- Заткнись, святоша. – Не выдержала гусеница и подползла к жуку. – Не слушай его. Он не далек умом. Только и знает козырять своими фраерами да шакальём. А как лося увидел, так забился там как сумасшедший и вопил как девочка.
- Ты кого бабой назвал!? – смеха как не бывало.
- Тебя, - спокойно ответила гусеница.
- У меня был стресс.
- Он у всех был. Но вопил тут только ты.
- Ну, все пузатая! – божий бык растопырил усы и твердым шагом направился к гусенице.
Я встал у них на пути.
- Не стоит этого делать.
- Пусть она за базар отвечает.
- Мы все здесь ради общего дела, - продолжал я. – И у нас нет времени. Лучше на рыжаков так иди. А между собой нечего собачиться.
- Мы с тобой еще поквитаемся, - божий бык ткнул в нее лапкой. – Поквитаемся.
Я выждал некоторое время, когда жук отойдет от обиды, а божий бык перестанет дергать панцирем, нервно выпуская мятые крылья.
- А теперь вернемся к делу. Вообще-то мы вам языка принесли. Гусеница, распутай ему рот.
Мы обступили бедного муравья. Гусеница сорвала паутину с головы. Мураш задергал глазками и одним оставшимся усиком. Он никак не мог понять, что происходит. Скорее всего, он уже попрощался с жизнью, ожидая, когда мои острые хелицеры войдут в его тело и наполнят ядом.
- Говори, где королева? – сходу начала гусеница.
Муравей смотрел на нее, редко отводя взгляд.
- Где королева, говори тварь! – продолжила гусеница, многократно повысив тон.
- Я… - пролепетал муравей. – Не понимать язык брат… я рабочий.
- Куда вы переселяетесь?
- Переселяетесь. – Повторил он.
- Ты чо мне тут рожи строишь?
- Строишь, - не унимался муравей.
- Говори что знаешь! – гусеница взъерошилась как еловая ветка и придавила лапой муравья.
- Я не знать… работай. Они сказали делать, неси… я взять неси лечинка. Потом лос. Большой лос. Нога тудух, земля в небе. Все бежать. Я бежать. И он потом меня хыдыщ. – указал муравей на меня.
- Дайте я его сожру, - не выдержал божий бык.
- Не есть! есть нельзя. Много польза. Неси могу. Копать могу. Работай могу. Не боюсь работай. Сколько дашь за работай, столько и работай. Я сильный.
- Он еще и торгуется скотина. – В этот раз гусеница затряслась и отвернулась, не в силах смотреть на муравья.
- Фраера, дайте я с ним наедине потолкую. – Сказал божий бык.
Мы переглянулись. Казалось, что у него есть такой опыт.
- Он твой, - довольно громко сказал я и незаметно шепнул, - он нужен нам живым. – А после продолжил так же громко. – Делай с ним все что захочешь, нам он больше не нужен.
Улыбаясь, божий бык подмигнул мне и козырнул усиком.
Мы отошли в сторону.
- Как думаешь, у него получится? – спросил жук.
- Как бы ни был он противен, но, думаю, что получится, - сказала гусеница.
Поначалу было тихо. Казалось, что оба они молчат. Либо же ведут спокойную беседу. Так казалось до тех пор, пока над лесом не раздался крик муравья:
- Скажу! Все скажу!
Гусеница хотела было ринуться, но я остановил ее.
- Не надо. Вроде бы у него получается.
- Он его и убить может.
- Главное, чтоб выведал всю информацию.
Божий бык вернулся спустя пару минут. Шел он к нам странно – боком.
- Королева, пока что в старом муравейнике. Переселяться будет завтра на рассвете. Поэтому у нас одна ночь, - довольно декламировал бык.
- Как тебе удалось его разговорить? – включился в беседу жук.
- Есть у меня пара методов. – Божий бык повернулся другой стороной и весело помахал нам оторванной лапкой муравья.
- Ну, ты и зверь, - удивительно радостно сказал гусеница.
- А с ним мы, что будет делать? – спросил я.
- Отпустить нельзя, - тут же сказал жук.
- Как приманку его тоже не используешь, - подхватила гусеница.
- Менять его у нас тоже никто не будет, - продолжила сороконожка.
- Я уже все сделал. – Спокойно сказал божий бык. – Фраер раскололся, и я пустил его в расход. Со жмуром тоже проблем не возникнет.
- Точно зверь.
Стеснительно и немного опасаясь раздробленного тела муравья, мы отошли в сторону на совещание.
Нам нужен был план. С помощью мозгового штурма нам удалось кое-что набросать. Но все было так слабо и шатко, что я сам не верил.
Сошлись на том, что этой ночью, божий бык полетит на дерево и постарается организовать тлю, сок которой буквально сводит муравьев с ума. Это отвлечет их и сломает ряды. По крайней мере, мы на это рассчитывали. Затем мы с гусеницей и сороконожкой организуем засаду на ветке, что находится точно над муравьиной рекой. Жук будет отвлекать внимание с другой стороны. Его они не смогут сразу сломить, так хоть дополнительно отвлекутся.
У нас будет всего один шанс, чтобы спуститься по паутине гусеницы и убить королеву. Один шанс.
Один!
- Я приду с востока с первыми лучами солнца! – пафосно сказал божий бык, разворачивая крылья.
Мы провели его и расположились недалеко от муравьиной реки, которая продолжала бурлить.
Издалека был виден силуэт ветки, на которой завтра нам предстоит оказаться.
- Надо выспаться, - просто так сказал я, чувствуя, что надо это сказать. – Завтра предстоит сложный день.
- Спокойной ночи, - сказал жук.
- И тебе спокойной.
- Что? – встрепенулся жук.
- Спокойной ночи, говорю. – повторил я.
- Ах да… и тебе спокойной.
Лишь глубокой ночью, когда я как завороженный наблюдал за веткой, до меня дошло, что первый раз жук сказал: «Спокойной ночи», не мне, а своему любимому шару.