Отпуск. Часть вторая - Вечер в деревне
Тобольск встретил нас угрюмым ночным вокзалом. На часах было примерно половина четвёртого утра, мы молча пробирались к выходу из вагона и натолкнулись на безумного деда. Он как раз спускался на улицу. Я пропустила вперёд пару пассажиров и вышла следом. Пусть это был всего лишь какой-то дедок, но он почему-то навевал на меня животный страх.
Свежий воздух на перроне ударил в голову и заставил меня покачнуться. Впереди маячило электрическим светом здание вокзала, а мне под коньяком показалось, что мы вообще никуда не уезжали – настолько всё вокруг было однотипным. Очень хотелось спать, и мы не стали задерживаться на вокзале, поймали частника и поехали к Ромкиной тётке. Она жила в длинном доме, который все называли Китайской Стеной. Поездку нельзя было назвать удачной – поддатые, в чужом городе, ночью, мы еле-еле отыскали нужный подъезд. На домофон никто не отвечал.
- Ну, пиздец, Рома! Не хватало сдохнуть тут в сугробе! – меня трясло будто под высоковольтным напряжением. – Что мы делать-то будем? Я сейчас насмерть замёрзну!
- Я телефона тёткиного не знаю. Маме звоню, а она не берёт, спит походу. – Рома дёрнул железную дверь подъезда. Та не поддалась.
Я снова закурила и подумала, что лучше бы мы оставались дома. Ну и пусть Тощий с алконавтом-Костей покоя не дают, зато тепло и жрать не так хочется. Тут раздался протяжный писк – открылась домофонная дверь, и из-за неё показался тщедушный мужичок, который держал на поводке здоровенного ротвейлера. От радости я чуть не бросилась ему на шею.
Ромкина тётка долго не открывала дверь. «Нам тут вообще не рады» - пронеслось у меня в голове. Когда же мы всё-таки зашли в квартиру, она радушно позвала нас пить кофе с пирожками, потом расстелила диван и ушла на работу. Пирожки, горячий душ, мягкая постель и жизнь снова начала налаживаться. Через три часа мы уже отправлялись на автовокзал неподалёку – нужно было ехать в деревню.
Старый раздолбанный Пазик привёз нас в Абалак. Мы высадились на единственной в деревне остановке, и я стала осматриваться – домов было много, все вокруг покрыто сугробами, а между ними снуют какие-то старушки. Автобус уже начал набирать пассажиров, чтобы отвезти их в город, как рядом с магазином появился поп в дублёнке поверх чёрной рясы. С ним рядом шёл какой-то мужичок в старом ватнике. Поп отдал мужичку пакет, что-то сказал, дружелюбно хлопнул его по плечу и пошёл обратно. Я вопросительно посмотрела на Рому.
- Да тут монастырь есть, в него постоянно зэки всякие приезжают пожить после освобождения. Попы им помогают с одеждой, едой, деньгами на билет. Вот и этому помогли походу, - Рома уже повернул куда-то налево и не спеша пошёл вдоль домов.
Каблуки тонули в снегу, я медленно ковыляла вслед за Ромой. «Классный будет отпуск, - думала я. – Кругом бывшие зэки, снег и никакой цивилизации». По пути мы зашли в магазин за сигаретами. Полупустые прилавки навевали тоску, видимо местные предпочитают затариваться в городе. У кассы стояли два типа гопнической наружности и покупали пиво. Я уставилась на прилавок с соками, а Рома выбирал сигареты – ассортимент был скудным: ни Кента, ни даже Винстона, только Тройка и Прима. Типочки отошли от кассы и встали за моей спиной.
- А ты чья будешь? – подал голос тот, что пониже.
«Чё за ебанутый вопрос, у них в деревне до сих пор крепостное право не отменили что ли?». Ну, я тоже не пальцем деланная, отвечаю, как принято было у нас:
- А ты с какой целью интересуешься?
- Так, узнать просто, - паренёк замялся. – Ну и чья?
- Своя собственная! – гаркнула я, чеканя слоги, и повернулась к Роме. – Пошли уже, а?
Когда мы вышли из магазина Рома заржал:
- Они спрашивали к кому ты приехала, вообще-то!
- А нормально спросить нельзя? Чё за странные формулировки? – я вытянула из пачки Тройки сигарету и прикурила. – Долго нам идти?
- Да нет, минут 15 ещё. Если будут спрашивать, чья ты, отвечай, что Иванова – моего дядьку здесь все знают.
Вскоре мы дошли до дома Ромкиного дядьки, и я познакомилась с его родственниками. Нам выделили комнату на втором этаже, где мы благополучно бухнулись спать до самого вечера. Мне снился грустный Петька, который еле сдерживая слезы, говорил, что очень по нам скучает и что у них с алконавтом-Костей снова опустел холодильник.
Когда я открыла глаза, на часах было полдевятого, а за окном стояла непроглядная темень. После города было непривычно идти по улице без единого фонаря, зато луна светила здесь особенно ярко. Пока я собиралась, Рома сходил к другу, который жил неподалёку. У него была старенькая малолитражка, на которой мы собирались покататься.
В этот вечер я поняла, что в деревне делать совсем нечего. Мы с Ромкой сели в машину, где нас ждал его друг со своей девушкой Гулей, и стали курить. Рома с другом без умолку трещали о каких-то пацанах, обсуждали кто куда уехал и кто где работает. Мне быстро стало скучно, и я поинтересовалась, какие тут есть развлечения. Вдруг обсаженные глаза Ромкиного друга вспыхнули:
- Поехали в трактир! Вы же с севера, вам денег хватит, а то из местных туда никто не ходит – дорого пиздец.
В трактир действительно никто не ходил. Туристический сезон ещё не начался, и кроме официанток в русских народных сарафанах в нём не было ни души. Мы всей компанией сели за стол, и Рома попросил меню. Стайка официанток явно не поверила своим глазам – посетители пришли, да ещё и заказывать что-то будут! Под их пристальными взглядами изучать меню было не уютно, поэтому я попросила бутылку белого вина и строганину. У нас в городе за эту цену мы бы купили всего лишь два литра разливного пива. Тобольские цены мне определённо понравились, и я уже мысленно строила планы, как завтра мы поедем в город сметать прилавки в торговых центрах.
Когда принесли вино, ребята решили съездить к какому-то другу и оставили нас Гулей в трактире. Я предложила ей выпить, но она отказалась – парень ей не разрешает. «Что за дикие места? Может и в туалет по команде ходить?» - в который раз подумала я. Мы сидели молча и только толпа официанток перешёптывались, стоя в трёх метрах от нас. Меня это заебало.
- Девушки, дайте нам счёт, я его сейчас оплачу, а вы наконец-то отойдёте от нашего стола и сделаете вид, что трактир пустой. Хорошо?
Четыре пары глаз исподлобья уставились на меня. Видимо в этих местах официантки всегда вели себя, как вышибалы. Смешно.
Когда со счётом было покончено, и русские народные красотки отошли в противоположный конец зала, Гуля решилась со мной заговорить:
- А сколько тебе лет?
- Мне 19, - потягивая вино, ответила я.
- А вы с Ромой женаты? – Гуля видимо решила составить досье. Надо же будет потом всей деревне рассказать про бабу, с которой Рома приехал.
- Кхм, нет. Да и зачем нам жениться-то? – её вопрос поставил меня в тупик.
- Как зачем? Неправильно жить вместе без свадьбы! Да и пора уже, тебе же 19, - горячо ответила Гуля. – Мне вот 18 только осенью будет, а мама уже спрашивает у моего парня, когда он свататься придёт.
Пиздец какая аутентичная деревня. Ну прямо назад в 19-ый век. По поникшему Гулиному лицу было всё ясно.
- А он не собирается, да? – я подцепила кусочек рыбы и посмотрела на Гулю.
Её глаза резко покраснели, она закрылась руками и заплакала:
- Говорит, что уедет через год на север, как только колледж закончит. Сказал, что будет приезжать раз в три месяца, но я-то понимаю, что бабу себе там найдёт и на мне жениться не станет…
«Ну а чё ты его на хер не пошлёшь тогда?» – про себя задала я вопрос. Официантки заметно занервничали.
- Эй, эй, только не реви! Давай лучше по вину бахнем, а парню твоему не скажем, хочешь? – я не знала, как её успокоить.
- Точно не скажешь? – Гуля прекратила плакать и вытирала глаза, пытаясь не задеть тушь на ресницах. Я достала из сумки зеркало и подала ей:
- Не скажу.
Время шло, мы с Гулей допивали уже вторую бутылку. Официанткам надоело нас сторожить, и они занялись своими делами – протирали бокалы и пыль с деревянных полок. Болтать нам было особо не о чем, поэтому Гуля расспрашивала меня о нашем городе. Причём вопросы были какими-то слишком «бабскими»: а сколько у вас детских садов, а есть ли рынок и мечеть, как часто автобусы ходят. Мне стало немного не по себе – почему 17-тилетняя девочка интересуется рынком и автобусами, а не салонами красоты и магазинами одежды?
Когда вернулись ребята, Гуля уже была порядком пьяна, и хорошо, что её бойфренд совсем не обращал на неё внимания, иначе был бы скандал, где крайней, скорей всего, осталась бы я. Мы сели в машину, снова покурили и поехали по домам. Перед сном я поймала себя на мысли, что вокруг стоит оглушающая тишина, в городе так не бывает. От звона в ушах спасал только лай собак вдалеке и блеянье баранов в пристройке.
Свежий воздух на перроне ударил в голову и заставил меня покачнуться. Впереди маячило электрическим светом здание вокзала, а мне под коньяком показалось, что мы вообще никуда не уезжали – настолько всё вокруг было однотипным. Очень хотелось спать, и мы не стали задерживаться на вокзале, поймали частника и поехали к Ромкиной тётке. Она жила в длинном доме, который все называли Китайской Стеной. Поездку нельзя было назвать удачной – поддатые, в чужом городе, ночью, мы еле-еле отыскали нужный подъезд. На домофон никто не отвечал.
- Ну, пиздец, Рома! Не хватало сдохнуть тут в сугробе! – меня трясло будто под высоковольтным напряжением. – Что мы делать-то будем? Я сейчас насмерть замёрзну!
- Я телефона тёткиного не знаю. Маме звоню, а она не берёт, спит походу. – Рома дёрнул железную дверь подъезда. Та не поддалась.
Я снова закурила и подумала, что лучше бы мы оставались дома. Ну и пусть Тощий с алконавтом-Костей покоя не дают, зато тепло и жрать не так хочется. Тут раздался протяжный писк – открылась домофонная дверь, и из-за неё показался тщедушный мужичок, который держал на поводке здоровенного ротвейлера. От радости я чуть не бросилась ему на шею.
Ромкина тётка долго не открывала дверь. «Нам тут вообще не рады» - пронеслось у меня в голове. Когда же мы всё-таки зашли в квартиру, она радушно позвала нас пить кофе с пирожками, потом расстелила диван и ушла на работу. Пирожки, горячий душ, мягкая постель и жизнь снова начала налаживаться. Через три часа мы уже отправлялись на автовокзал неподалёку – нужно было ехать в деревню.
Старый раздолбанный Пазик привёз нас в Абалак. Мы высадились на единственной в деревне остановке, и я стала осматриваться – домов было много, все вокруг покрыто сугробами, а между ними снуют какие-то старушки. Автобус уже начал набирать пассажиров, чтобы отвезти их в город, как рядом с магазином появился поп в дублёнке поверх чёрной рясы. С ним рядом шёл какой-то мужичок в старом ватнике. Поп отдал мужичку пакет, что-то сказал, дружелюбно хлопнул его по плечу и пошёл обратно. Я вопросительно посмотрела на Рому.
- Да тут монастырь есть, в него постоянно зэки всякие приезжают пожить после освобождения. Попы им помогают с одеждой, едой, деньгами на билет. Вот и этому помогли походу, - Рома уже повернул куда-то налево и не спеша пошёл вдоль домов.
Каблуки тонули в снегу, я медленно ковыляла вслед за Ромой. «Классный будет отпуск, - думала я. – Кругом бывшие зэки, снег и никакой цивилизации». По пути мы зашли в магазин за сигаретами. Полупустые прилавки навевали тоску, видимо местные предпочитают затариваться в городе. У кассы стояли два типа гопнической наружности и покупали пиво. Я уставилась на прилавок с соками, а Рома выбирал сигареты – ассортимент был скудным: ни Кента, ни даже Винстона, только Тройка и Прима. Типочки отошли от кассы и встали за моей спиной.
- А ты чья будешь? – подал голос тот, что пониже.
«Чё за ебанутый вопрос, у них в деревне до сих пор крепостное право не отменили что ли?». Ну, я тоже не пальцем деланная, отвечаю, как принято было у нас:
- А ты с какой целью интересуешься?
- Так, узнать просто, - паренёк замялся. – Ну и чья?
- Своя собственная! – гаркнула я, чеканя слоги, и повернулась к Роме. – Пошли уже, а?
Когда мы вышли из магазина Рома заржал:
- Они спрашивали к кому ты приехала, вообще-то!
- А нормально спросить нельзя? Чё за странные формулировки? – я вытянула из пачки Тройки сигарету и прикурила. – Долго нам идти?
- Да нет, минут 15 ещё. Если будут спрашивать, чья ты, отвечай, что Иванова – моего дядьку здесь все знают.
Вскоре мы дошли до дома Ромкиного дядьки, и я познакомилась с его родственниками. Нам выделили комнату на втором этаже, где мы благополучно бухнулись спать до самого вечера. Мне снился грустный Петька, который еле сдерживая слезы, говорил, что очень по нам скучает и что у них с алконавтом-Костей снова опустел холодильник.
Когда я открыла глаза, на часах было полдевятого, а за окном стояла непроглядная темень. После города было непривычно идти по улице без единого фонаря, зато луна светила здесь особенно ярко. Пока я собиралась, Рома сходил к другу, который жил неподалёку. У него была старенькая малолитражка, на которой мы собирались покататься.
В этот вечер я поняла, что в деревне делать совсем нечего. Мы с Ромкой сели в машину, где нас ждал его друг со своей девушкой Гулей, и стали курить. Рома с другом без умолку трещали о каких-то пацанах, обсуждали кто куда уехал и кто где работает. Мне быстро стало скучно, и я поинтересовалась, какие тут есть развлечения. Вдруг обсаженные глаза Ромкиного друга вспыхнули:
- Поехали в трактир! Вы же с севера, вам денег хватит, а то из местных туда никто не ходит – дорого пиздец.
В трактир действительно никто не ходил. Туристический сезон ещё не начался, и кроме официанток в русских народных сарафанах в нём не было ни души. Мы всей компанией сели за стол, и Рома попросил меню. Стайка официанток явно не поверила своим глазам – посетители пришли, да ещё и заказывать что-то будут! Под их пристальными взглядами изучать меню было не уютно, поэтому я попросила бутылку белого вина и строганину. У нас в городе за эту цену мы бы купили всего лишь два литра разливного пива. Тобольские цены мне определённо понравились, и я уже мысленно строила планы, как завтра мы поедем в город сметать прилавки в торговых центрах.
Когда принесли вино, ребята решили съездить к какому-то другу и оставили нас Гулей в трактире. Я предложила ей выпить, но она отказалась – парень ей не разрешает. «Что за дикие места? Может и в туалет по команде ходить?» - в который раз подумала я. Мы сидели молча и только толпа официанток перешёптывались, стоя в трёх метрах от нас. Меня это заебало.
- Девушки, дайте нам счёт, я его сейчас оплачу, а вы наконец-то отойдёте от нашего стола и сделаете вид, что трактир пустой. Хорошо?
Четыре пары глаз исподлобья уставились на меня. Видимо в этих местах официантки всегда вели себя, как вышибалы. Смешно.
Когда со счётом было покончено, и русские народные красотки отошли в противоположный конец зала, Гуля решилась со мной заговорить:
- А сколько тебе лет?
- Мне 19, - потягивая вино, ответила я.
- А вы с Ромой женаты? – Гуля видимо решила составить досье. Надо же будет потом всей деревне рассказать про бабу, с которой Рома приехал.
- Кхм, нет. Да и зачем нам жениться-то? – её вопрос поставил меня в тупик.
- Как зачем? Неправильно жить вместе без свадьбы! Да и пора уже, тебе же 19, - горячо ответила Гуля. – Мне вот 18 только осенью будет, а мама уже спрашивает у моего парня, когда он свататься придёт.
Пиздец какая аутентичная деревня. Ну прямо назад в 19-ый век. По поникшему Гулиному лицу было всё ясно.
- А он не собирается, да? – я подцепила кусочек рыбы и посмотрела на Гулю.
Её глаза резко покраснели, она закрылась руками и заплакала:
- Говорит, что уедет через год на север, как только колледж закончит. Сказал, что будет приезжать раз в три месяца, но я-то понимаю, что бабу себе там найдёт и на мне жениться не станет…
«Ну а чё ты его на хер не пошлёшь тогда?» – про себя задала я вопрос. Официантки заметно занервничали.
- Эй, эй, только не реви! Давай лучше по вину бахнем, а парню твоему не скажем, хочешь? – я не знала, как её успокоить.
- Точно не скажешь? – Гуля прекратила плакать и вытирала глаза, пытаясь не задеть тушь на ресницах. Я достала из сумки зеркало и подала ей:
- Не скажу.
Время шло, мы с Гулей допивали уже вторую бутылку. Официанткам надоело нас сторожить, и они занялись своими делами – протирали бокалы и пыль с деревянных полок. Болтать нам было особо не о чем, поэтому Гуля расспрашивала меня о нашем городе. Причём вопросы были какими-то слишком «бабскими»: а сколько у вас детских садов, а есть ли рынок и мечеть, как часто автобусы ходят. Мне стало немного не по себе – почему 17-тилетняя девочка интересуется рынком и автобусами, а не салонами красоты и магазинами одежды?
Когда вернулись ребята, Гуля уже была порядком пьяна, и хорошо, что её бойфренд совсем не обращал на неё внимания, иначе был бы скандал, где крайней, скорей всего, осталась бы я. Мы сели в машину, снова покурили и поехали по домам. Перед сном я поймала себя на мысли, что вокруг стоит оглушающая тишина, в городе так не бывает. От звона в ушах спасал только лай собак вдалеке и блеянье баранов в пристройке.