«Он просто берет свой пистолет и стреляет в конечности». Российский моряк рассказал о пытках в ливийской тюрьме
На пресс-конференции капитан судна "Теметерон" Владимир Текучев обвинил ливийское Правительство в похищении людей
Капитан судна «Теметерон» Владимир Текучев был арестован в Ливии в июне 2016 года. Три года российский моряк провел в ливийской тюрьме, из них два года — без предъявления обвинений. Накануне на пресс-конференции в Москве правозащитники обвинили Правительство национального согласия в пытках и похищениях людей, потребовав создать международный трибунал по этим преступлениям. Корреспондент пообщался с Владимиром о подробностях трехлетнего заточения и судьбе остальных узников ливийской тюрьмы Митига.
— Владимир, три года экипаж вашего судна «Теметерон» был арестован неподалеку от территориальных вод Триполи. Как происходил арест?
—Я бы назвал это не арестом, а захватом. В случае ареста судна должна быть произведена определенная процедура. В нашем случае это было похоже на пиратство: без выхода на связь к нашему судну на скоростных лодках подошла группа вооруженных людей. Они поднялись на борт, вывели весь экипаж, выставили всех на палубе под дулами автоматов, как заложников. Всех обыскали, отобрали у нас все вещи: технику, мобильные телефоны, компьютеры, деньги. После этого всех членов экипажа посадили на лодки и вывезли в неизвестном направлении, а меня и помощника заставили вести судно в порт Триполи. Только тогда мы поняли, что люди с автоматами представляют ливийское правительство, а до этого считали, что стали жертвами пиратов. Нужно понимать, что эти события происходили не на территории Ливии, это были нейтральные воды, где ливийское правительство не имеет полномочий по задержанию кого бы то ни было.
— Недавно на пресс-конференции вы обвинили ливийское правительство в похищении людей. Почему вы считаете ваш арест похищением?
— Как я уже сказал, при аресте должна соблюдаться определенная процедура. Во-первых, мы содержались в неофициальной тюрьме при аэропорте Митига, которая находится под контролем бандформирований. Туда не допускали ни адвокатов, ни дипломатов, ни представителей международных организаций. То есть, это ничего общего с законной процедурой ареста не имеет. Во-вторых, за нас требовали выкуп в один миллион долларов США Как я понял, для владельцев частной тюрьмы это своеобразный бизнес. Мы действительно оказались в плену у бандитов. Особенность в том, что эта тюрьма находится на территории, контролируемой признанным на международном Правительством национального согласия Ливии, она действует с санкции правительства, деятельность этих бандитов одобряется официальными властями Ливии.
— Известно, что правозащитники в России потребовали создать международный трибунал по Ливии. Россия обвиняет ливийское правительство в создании невыносимых условий для заключенных ливийских тюрем. В каких условиях содержались вы?
— Я хочу, чтоб все понимали: в тюрьме, где мы содержались, не действовали никакие ни международные, ни местные законы. В случае независимого разбирательства действия бандитов, владеющих этой и другими тюрьмами, будут классифицированы как пытки. И условия содержания — не самое главное. Мы содержались в камерах примерно по 11-12 квадратных метров, в одной камере было 27 человек. Люди спали на голом бетоне, а иногда даже стоя.
Там также находились одиночные камеры. Камеры представляют собой примерно метр двадцать на метр тридцать. То есть нормальному человеку там невозможно лечь. Сидит, свернувшись, или спит, свернувшись. Постоянно слышны были крики. Он звал полицию, звал правительство, чтобы кто-то пришел. Никто никогда не приходит, кроме обслуживающего персонала для выдачи пищи.
Но главная проблема — не сами условия, а пытки. Я потом разговаривал с людьми, с ливийцами. Они мне показывали следы пыток на руках, на ногах. Многие за время заключения стали инвалидами.
— Вы лично видели, как заключенных пытали?
— В тюрьме есть человек по имени Мунир, который обладает садистскими наклонностями: просто берет свой пистолет и стреляет в конечности, целясь в кость, чтоб потом, в последующем, тюремный врач отрезал человеку ногу или руку. Видел людей, у которых вырезали мышцу. Видел человека, на которого охранник прыгнул в тяжелых армейских ботиках на спину и сломал ее. Человека унесли в госпиталь, выгнутого в обратную сторону. Больше я этого человека не видел.
Пытки, которые происходили в «Митиге», в основном, носили зверский характер. Человека просто брали, надевали на него наручники, подвешивали к потолку. Потом на него прыгал какой-нибудь охранник весом 100 килограммов. У человека разрывались связки. Потом били его трубами в течение 10-15 минут. Крики были слышны на всю тюрьму. Встречал людей, которых избивали палками. Видел, как избивают людей палками по ногам, человек просто заползал в камеру, потому что ноги уже не работали.
— Почему вы не сообщали о пытках до освобождения?
— Для цивилизованных стран это покажется невозможным, но мы действительно не имели никакой связи с внешним миром. Адвокатов действительно не допускают до заключенных. Сейчас я на свободе только потому, что о моем исчезновении знали в России, мои соотечественники предприняли большие усилия для нашего освобождения. С ливийцами все происходит еще хуже. Многих просто хватают на улице, ни за что, без объяснения причин. Они сидят и год, и полтора, а их родственники не знают, где они находятся. И все это одобряется высшим руководством.
— Сколько заключенных находится в тюрьме? Это преимущественно граждане Ливии?
— В тюрьме находится более 3000 заключенных. Многие из них — иностранцы, есть граждане европейских государств. Со мной сидел итальянец. Сидел он в общей сложности 4 года. Приехал в Ливию как бизнесмен уточнять направление бизнеса. В общем, хотел развить бизнес. Его украли. И просидел он в чужом подвале у частного лица какого-то. Затем каким-то образом полиция узнала о его местопребывании и забрала его. И посадили еще на три года, уже в тюрьму. В общей сложности он просидел 4 года, при этом подвергался избиениям, заработал там туберкулез. Я видел, как его лечили там. И вот первого апреля был освобожден, в общей сложности просидев 4 года.
— В тюрьме Митига так же содержатся задержанные российские социологи. Вы видели их, как оцениваете их состояние?
— Лично я не видел - в этой тюрьме вообще не так просто получить информацию, надзиратели стараются разделять тех, кто начинает между собой общаться. Поэтому, скорее всего, нам специально их не показывали. Но от других узников тюрьмы я слышал, что их привезли и сразу же разделили. Скорее всего, они сидят в другом блоке тюрьмы, где условия похуже наших. Меня все же в связи с возрастом как-то особо не трогали, а они молодые.