Ольф⁠⁠

32

Додумать я не успел, холодный пот прошиб после – когда на звук вставляемого снаружи ключа из мертвой зоны обзора появились две фигуры. Они замерли в темноте по обе стороны двери. В руках, судя по положению, имелось оружие.

Снова тело соображало быстрее застопорившегося сознания. В моих руках сам собой появился лук. Выстрел…

Пробитое двойное остекление со звоном осыпалось. Стрела, пролетев комнату и прихожую, лязгнула о сталь входной двери. Хорошо, что в свое время поменял прежнюю деревянную на эту защитную конструкцию, иначе смуглянке досталось бы.

Срикошетившая стрела на излете ударила левого из вздрогнувших мужчин, он непечатно вскрикнул. Второй показал ему кулак. Все стихло.

Челеста – умница. Судя по тому, что дверь не открылась, она правильно среагировала на шум.

Переждав несколько мгновений, фигуры внутри начали действовать. Левый показал что-то на пальцах, его тень метнулась к разбитому окну, край лица осторожно выглянул из-за боковины. Второй бросился преследовать пришедшего. То есть – Челесту.

Только б успела. Я подогнал корабль как можно ближе к подъезду. Внутрь вошла какая-то парочка. Сейчас же появилась моя засланница и, вращая ошалелыми глазами, кинулась туда, где высаживалась. Сзади вновь отворялась подъездная дверь...

Девушка взвизгнула, когда высунувшиеся из ниоткуда руки на ходу подхватили под мышки. Втаскивая внутрь, последнее, что я видел перед взлетом – недоуменно крутившего головой преследователя и… безумные глаза бабы Нюси, которая видела в с е со своего вечного наблюдательного пункта. Интересно, станет ли рассказывать. Все-таки у нее репутация сплетницы вменяемой, в своем уме и здравом рассудке.

Челеста вцепилась в меня, как обезьяна в пальму на самой кроне. Наверное, это были объятия, но мне казалось, что могучий спрут решил пообедать моей персоной, для начала выжав сок. Высвободив хотя бы руки, я принялся успокаивать девушку.

– Все хорошо, милая. Ты поступила верно. Абсолютно верно.

Ладони гладили по спине и вспотевшему затылку. По вздрагивающей макушке. По трепетно жавшейся ко мне пояснице. Хотелось и ниже, очень хотелось. А почему нет? С нежностью и благоговением пятерня огладила упругий барабанчик. Затем второй. Затем снова первый – по-прежнему медленно и заботливо, словно это нормально и по-другому просто не бывает.

Наверное, девушка так и поняла, поскольку даже не заметила. Что делать, если заметит, я не знал. И не хотел знать, чтоб не рушить отношения, что пока устраивают обоих.

Пока? Хм. Что скажет по этому поводу дедушка Фрейд?

Ладонь вновь переехала на спину и затылок.

Наконец, Челеста отлипла.

– О мольто пауро.*

*(Я очень испугалась)

Корабль уже висел над центральным рынком.

* * *

Нина мучительно всматривалась вдаль. Я подошел с другой стороны.

– Не получилось, – грустно выдохнулось прямо в ухо.

Она, вздрогнула.

– Ты меня напугал. Ладно, пойдем, ничего не поделаешь. Запомни: я тебя представлю, дальше – твои проблемы.

– Естественно.

Мы двинулись к ресторану, что располагался напротив. Как только поравнялись с парадным входом, рядом взвизгнули шины, почти у ног затормозила низкая спортивная машина. Как она, вообще, ездит по нашим ухабам? Не понимаю любителей занижать свои тарантасы, а тут все в заводском исполнении. Было жаль заморскую стальную птицу, волей владельца помещенную во враждебную среду. Хотелось выпустить ее на волю.

В глухой броне тонировки разверзлась щель, она быстро увеличилась до размеров всего окна.

– Нина!

Голос принадлежал роскошно упакованной молодой дамочке с длинными волосами, в кожаной курточке, опушенной мехом, и в темных очках.

– Привет! – откликнулась моя спутница.

Дверца машины отворилась, водительница томно выставила левую ножку, отчего полоса не по сезону короткой юбочки уехала вверх, и на мгновенье в глубине открылся затянутый в черное треугольник. Затем молодая женщина подняла и перенесла через порог правую – столь же медленно и красиво, а при вставании отметилась новой нарочитой демонстрацией безукоризненных конечностей, тонкой талии и витринной груди. Одежда, стать и самомнение соответствовали стоимости машины. Пальцы с длинными красными ногтями сняли очки. Мои глаза изумленно взморгнули. Нет, не показалось, я действительно откуда-то ее знаю. Но откуда?

Знакомый разлет бровей. Зовущие скулы. Сексуальные губы бантиком. Ниже – выдавливающие друг к дружку молочные пакеты, при набирании в которые забыли закрыть кран. Выше – лицо. Яркое, запоминающееся. Знакомое. Где же мы пересекались?

Красавина, назвала ее Нина. Незнакомая фамилия.

– Это Олег, – указала в мою сторону Нина.

Красотка высокомерно кивнула, не удостоив меня вниманием.

– Ты же помнишь, – наставительно проговорила ей Нина. – Мы договорились. Я знакомлю тебя с Василием Платоновичем, ты помогаешь Олегу.

– Да помню, помню, – отмахнулась та.

С Василием Платоновичем? Я едва не поперхнулся. Снова мой виртуальный спаситель. Не мешало б уже знать, что он за фрукт, и с чем его едят.

– Это Анжела.

Озарение прилетело как строительная конструкция в темечко: это же та, с диска «Студенки»! На обложке – глупо хихикающая Наташа и вот это привораживающее лицо, что неуклонно возвращает к себе из глубин соблазна. Небывало гибкая спинка. Много успевающие руки. Акробатические ноги. Секретарша Задольского? Н-да…

Слева от входа в ресторан двое полицейских заталкивали в воронок дебошира, один пересекся со мной взглядом. Я резко отвернулся, но глаза быстро скосились обратно.

Сержант не оставил пикировку взглядов без внимания. Закончив с хулиганом, он сверился с ориентировкой, кивнул второму, оба медленно двинулись в нашу сторону.

– Предъявите документы.

Я посерел. Без меня корабль ни выпустит Челесту, ни накормит…

В ситуацию вмешалась Нина:

– Мы к Василию Платоновичу. Торопимся. Вон он сидит.

Сержант с напарником, уже зажавшие меня в клещи, вдруг отпрянули. Из-за стеклянной витрины ресторана нам махал рукой седовласый мужчина в сером костюме при галстуке. При этом он внимательно разглядывал меня.

Судорожно отдав честь, полицейские дематериализовались.

Дверь перед нами почтительно открылась. Швейцар увидел, к кому идем, на мои джинсы и свитер брезгливо покривил рот, но смолчал.

Седовласый встал при нашем приближении. У Анжелы словно маятник Фуко в попе включили. Теперь она не шла – несла себя, как на блюде. Около столика была принята добивающая отрепетированная поза, что откровенно выпячивала все, что выпячивается, и оттопыривала все, что, соответственно, оттопыривается и волнует обремененное стандартными наклонностями мужское население планеты. Поскольку седовласый относился к упомянутой форме существования, предназначенное для внимания мимо него, естественно, не прошло. Седой ежик склонился в почтительном поклоне, однако глаза не опустились.

Нина приветствовала его как старого друга. Не равного, а старшего друга. Должно быть, сей убеленный мудростью и значительностью джентльмен – прямой начальник Владлена.

– Как самочувствие? – обволок ее густой бас начальника.

– Лучше. – Женщина протянула руку в сторону пришедшей с ней девушки. – Знакомьтесь. Это Анжела, секретарь-референт Задольского.

Девушка выразительно изогнулась осиной талией и рельефно обтянутыми подробностями выше и ниже.

– Очень приятно. – Мужчина галантно поцеловал протянутую ручку, выражение на лице подтвердило, что сказанное – не только слова. – А молодого человека представлять не надо, его досье сейчас на моем рабочем столе лежит.

Снова у меня все упало. Чуть сам не упал. Вот же влип. Как муха в… мед.

Я сжал губы, кулаки сжались сами.

– Позвольте узнать, какую организацию представляете?

Василий Платонович ответил расплывчато:

– Заветные три буквы.

– Федеральную...

Мужчина поморщился, словно прокисшего вина жлебнул, причем натощак:

– Не надо о работе. Владлен рекомендовал вас как честного человека. Так и буду относиться. Пока не убедите в обратном. Присаживайтесь.

Еще раз удостоверившись, что имевшиеся достоинства замечены и оценены, Анжела воссела на предложенный стул, почти как на трон, но не как королева, а как фаворитка короля, ибо король – рядом, и все говорило, что ни на миг она этого не забывает.

Василий Платонович подвинул стул и своей знакомой, затем повернулся ко мне, севшему, естественно, самостоятельно, но чувствующему себя в чужой тарелке с никогда не пробованным содержимым:

– Не беспокойся. В моем присутствии тебе ничто не угрожает. Особенно здесь.

Его руки обвели пространство, включившее в себя, по меньшей мере, весь город.

Холодное вино наполнило бокалы.

– За прекрасных дам и отважных рыцарей! – провозгласил Василий Платонович немного странный тост. Потому что ежеминутно косил на меня. Когда не разглядывал Анжелу. И в отношении нас обоих постоянно лукаво щурился.

Все отпили понемножку. Я автоматически потянул в рот кусок шашлыка, по которому соскучился. Дамы не спешили приступить к трапезе, хотя их глаза разбежались – стол был накрыт с размахом.

– Василий Платонович, – Анжела вся извертелась, стараясь податься в самом выгодном ракурсе. – Нина говорила о моей проблеме?

Мужчина задумчиво склонил голову и долго рассматривал девицу, словно на предмет немедленного употребления. Наконец, степенно произнес:

– О новой работе?

– Да, – закивала Анжела. – Мне предложили… Но от Задольского просто так не уйдешь. Слишком много знаю.

– И слишком много умеешь. – Василий Платонович бесстыдно раздел ее взглядом. Получилось у него это скорее профессионально, чем с намеком, вот бы так научиться.

Анжела восприняла его разглядывание как намек.

– Пожалуйста, поговорите с ним, вы для него – величина, а я умею быть благодарной.

Мы с Ниной переглянулись. Став вдруг совершенно лишними здесь, мы слышали для чужих ушей не предназначенное. У Анжелы совершенно не было такта. А у нас выбора. Пришлось отвести глаза и сделать вид, что нас здесь нет. И не было.

Впрочем, выбор имелся. Поняв, что моими делами секретарша Задольского сегодня заниматься не собирается, я решил уже подняться для прощания…

Василий Платонович сделал останавливающее движение, голова недовольно качнулась.

– Сударыня, не будьте столь прямолинейны, – процедил он негромко. – Это унижает вас, а ваших собеседников ставит в неловкое положение.

Анжела испуганно затараторила:

– Простите, наверное, вы не так поняли…

– Не так? – по-Мефистофельски ухмыльнулся Василий Платонович. – Жаль. А я уже размечтался.

Бросив бессмысленно вращавшую глазами девицу на произвол судьбы, он подмигнул Нине, что, мол, удачно пошутил, и его фронт полностью повернулся ко мне:

– Ну ты наворотил, Олежа. Убийство…

– В рамках самообороны.

– Знаю. Все знаю, больше чем кто-либо. Тем не менее. Угрозы следователю и другим уважаемым людям. Это к самообороне не пришьешь.

– Это восстановление справедливости.

– Справедливость в законе не прописана. Мы живем по закону, а не по справедливости. – Собеседник хитро собрал морщинки в уголках глаз. – Кстати. Допрашивали мы некоего Игоря Тютина из деревни Запрядье… Ты неким лагерем за городом интересовался, а потом тот на воздух взлетел. Твоих рук?

Я скромно промолчал.

– А мы все не знали, что делать, как подступиться. Ну, за такое многое можно простить. Скажем, все остальные подвиги.

Кровь вновь потекла по жилам. Мой взгляд обрел осмысленность:

– То есть…

– Гуляй. С нашей стороны к тебе претензий нет.

Мир заиграл красками. Что ни говори, а Василий Платонович – мой талисман.

Мой талисман пресек мою радость:

– Правда, со временем возникнут вопросы, на которые тебе придется дать ответы, но это не горит. Когда понадобится, мы тебя найдем.

Найдете? Флаг вам в руки.

– И насчет документов, которые на меня повесили… – поспешил уточнить я, чтобы закрыть вопрос.

Василий Платонович громогласно рассмеялся:

– Насчет них тем более. Говорил же – я в курсе всего. Дело следователей искать улики, добывать доказательства. Моя работа – знать.

Мое тело расползлось по стулу с чувством севшего телефона, который вновь подключили к источнику энергии. Спина откинулась, глаза наконец смогли смотреть по сторонам. Машинально появившаяся улыбка раздвинула щеки до ушей… и застыла.

За дальним столиком ресторана сидел Герман Кузьмич Филозов, заместитель начальника охраны Задольского – тот, кого я нагло и неумело шантажировал, и который по роду прямой деятельности обязан был добыть меня хоть со спутника Юпитера.

Все, приехали. На выходе повяжут.

Первая мысль снова была о Челесте. И вторая, и третья, и все следующие, вплоть до последней. Я-то как-нибудь выкарабкаюсь… рано или поздно. Лет эдак через…

Поплохело так, что в глазах разлилась муть. Я с надеждой взглянул на Василия Платоновича.

Тот внимательно отслеживал произошедшие со мной перемены. Когда причина выявилась, он кивнул Филозову, как старому знакомому. Тот ответил более активно, даже подобострастно, а через минуту расплатился и вышел.

– Уважаемый друг, – развел руками мой талисман, – я гарантировал вам неприкосновенность только от своей организации. Другие проблемы вам нужно решить самостоятельно.

Брови Анжелы, которая долго переводила взгляд с меня на седовласого и обратно, удивленно взлетели, остановившись на мне:

– Ты… Так это ты! Знаешь, вот визитка с моим телефоном. Обязательно позвони. Кажется, я знаю, чем тебе помочь.

– Позвоню, – пришлось согласиться мне, принимая излишне блестючий кусочек пластика, который чем-то напоминал владелицу.

Нет такого слова – блестючий? Теперь будет, выглядели он и она именно так. Убирая визитку, я бросил взгляд на часы.

– Торопитесь? – поинтересовался все замечающий Василий Платонович.

– Немного.

– И мне пора, – предупредив мое движение, одновременно поднялась Нина.

– Проводи молодого человека, – кивнул ей мой талисман, оказывая последнюю услугу.

Остается надеяться, что «последняя» не в плохом смысле. Последняя от него на сегодня, так будет точнее.

Нина понятливо опустила ресницы.

– Пойдем. – Ее рука взяла меня под локоть.

Снаружи засады не оказалось. Я тревожно оглядывался, готовый сорваться с места. Зря. Опять сработал авторитет Василия Платоновича?

– Может, зайдешь? – печально вымолвила Нина, когда около нас остановилось такси.

Она видела, что садиться в машину я не собираюсь.

– Нет. К тому же – Владлен. Вдруг…

Влажная пелена заволокла глаза женщины.

– Больше никаких «вдруг». – Она опустила голову. Затем вновь воспрянула: – Может, требуется помощь? Или деньги? В твоем положении…

– Спасибо, мне ничего…

Я прервался, в мозгу билась мысль. Нина ждала. Через мгновение я продолжил задумчиво:

– Если только…

– Только? – подтолкнула она меня повтором.

– Можете приютить девушку-иностранку на пару дней? – После нервов последних событий мне хотелось быть уверенным, что Челеста в надежных руках, только так мои собственные руки смогут быть развязаны. – У себя, у друзей, у родственников… лишь бы с гарантированной личной безопасностью.

Женщина откликнулась почти с радостью:

– Пожалуйста, пусть приходит. Что у нее случилось?

– Те же проблемы, что у меня, – уклончиво объяснил я. – Плюс немножко не в своем уме. Нет-нет, тихая, адекватная, только всех вокруг пришельцами из других миров считает.

Только что забеспокоившаяся Нина оттаяла, губы тронуло улыбкой.

– Когда ты ее приведешь?

– Скоро. Сразу. Но как к этому отнесется Владлен? После всего… Я его боюсь. Уверена, что с его стороны не будет чего-то этакого? Кстати, можно как-нибудь выяснить у него насчет документов, из-за которых вся заварушка? Это очень важно.

Нина опустила взор.

– Приходите, – сказала она тихо, садясь в такси. – Об остальном дома поговорим. О Владлене не беспокойся.

– Кстати, – пришло мне в голову. – Может, просто не говорить, что Челеста – моя подруга?

– Челеста? – Нина горько усмехнулась. – Красивое имя.

Такси отъехало.

* * *

Ехать Нине долго, это время можно было употребить с пользой. Вернувшись к Челесте, я ответил на вспыхнувшую радость воздушным поцелуем. Она как собачка, что завидела хозяина, только хвоста нет. В остальном – один в один. Глазищи ждущие, довольные, поза предвкушающая, в душе восторг. Смотрит преданно, все понимая, только сказать не может. Лишь иногда – тяв-тяв-тяв по-своему. И чтоб иногда за ушком или пузико почесали. Ну, идеальная псина… прошу прощения, женщина.

Корабль направился к Запрядью, но не в деревню. Найдя поляну с кострищами, я отсчитал примерно пять километров вверх по течению и принялся исследовать побережье вдоль реки. Челеста стояла рядом и тоже смотрела во все глаза. Чувствовала, что что-то ищу. Не знала, что. Именно поэтому заметила первой.

– Ольф! Э уна казетта нель боско!*

*(Домик в лесу!)

Я оглянулся. Смотрел вперед, а лесную сторожку можно было разглядеть только с одной стороны двух огромных раскидистых сосен. Спасибо панораме и девушке.

Корабль сделал круг и снизился.

Она самая. Там, где сказали. Похожа на мою землянку, но выше и крепче. Следов обитания не заметно.

Снова Челесте достался карабин. Я снял его с предохранителя, жестами приказал быть осторожнее. Сам с Калашом от вечной памяти партизанов аккуратно двинулся вперед.

В бревенчатой стенке зияла узкая бойница, сделанная по принципу окна в деревенской бане. Свет дает, выбраться не дает.

Я решился:

– Есть кто?

Тишина.

Еще два шага, и толчок ноги распахнул дверь. Изнутри пахнуло вонью. Я непроизвольно отпрянул, но, набрав воздуха, заставил себя впрыгнуть внутрь.

Игорь не соврал. Здесь держали человека. Совсем недавно. Теперь на загаженном полу валялся лишь перетертый конец каната.

Что ж, Альфалиэль, выходит, ты жив. Этого факта пока достаточно. Да и с ним непонятно, что делать. Альфалиэль без корабля – не Альфалиэль. Если захочу, Альфалиэлем буду я.

На всякий случай – чем черт не шутит – я покружил по окрестностям. Безрезультатно. Парень сгинул. И черт с ним, без него спокойнее. Доберется домой невредимым – я счастлив за него. А не доберется… Судьба.

Лес снова мелькнул под кораблем, уже по прямой. Около знакомой поляны мы вышли, Челеста изумленно глядела, как я принялся раздеваться.

Когда на мне остались одни трусы, ноги нехотя шагнули к воде.

– Вольо баньярти?! Фа фреддо!* – испуганно донеслось вдогонку.

*(Хочешь купаться? Холодно!)

Челеста бросилась в мою сторону.

– Не надо! Холодно! – Я жестко выставил перед ней открытые ладони.

Обжегшиеся ноги погрузились в ледяную стихию. Я заставил себя нырнуть.

Набросанные несколько месяцев назад булыжники и валуны уже заилились. Даже вывороченные, они поддавались с трудом. Ныряя раз за разом, я по одному разгребал камни. После шестого погружения пришлось скакать в корабль, где просить сделать температуру теплее. Потом горячее. Наконец, вообще как в парилке, чтоб жаром кости пробрало.

Минут через десять оттаявшее тело решилось на второй заход.

Выйдя, я опупел на месте, если есть такое слово: раздевшаяся до нижнего белья Челеста продолжала мою работу. Синяя до фиолетовости, она дрожала, зуб на зуб не попадал, кожа – сплошные пупырышки, синий кактус. Итальяночка мужественно тягала подводные камни, растаскивая в сторону. Взгляд упал на меня, она улыбнулась.

– Кози?*

*(Так?)

– А ну, дуй отогреваться!

Я выдернул из воды съежившуюся синюю птичку, задав направление смачным «лещом». Она не спорила.

Помогла, оказывается, основательно, я нащупал материал куртки. Еще несколько штук – и зацепленный элемент одежды вылез из ила.

Та самая. Просто куртка. Без никого. Облегченно вздохнув, с добычей я бегом ворвался в пышущую жаром рубку. Сжавшаяся в комочек Челеста сидела на горячем полу, спина подпирала кровать, коленки и локти торчали как картофель-фри из пакетика. Она с любопытством оглядела куртку, в глазах застыло недоумение. Немое.

– Правильно не спрашиваешь, – сказал я, осмотрев куртку и убедившись, что карманы пусты. – Сам не знаю зачем. На всякий случай. Авось. Понимаешь?

Не понимала.

– Учи это слово, без него в России никак. Авось, повтори. А – вось.

Челеста поняла, чего от нее хотят.

– А-вос.

– Ага. Тенденция ясна. Теперь скажи-ка: аминь. – Мои ладони сложились в молитве.

– Амен.

– Тогда пусть остается овёс.

Куртку я поместил к остальным вещам. Взамен из кладовки появились платье и туфли девушки.

– Одевайся.

Халаты я убрал.

– Довэ андьямо?* – Карие глазищи просияли.

*(Куда пойдем?)

Тактично отвернувшись, я разогнал ставшую невыносимой жару. Подчинявшийся мыслям корабль уже завис над многоэтажкой Раи и Нины с Владленом. Сам я натянул привычный комплект джинсы-рубашка-свитер-боты, с которым расставался только на ночь.

– Гоу,* – сказал девушке.

*(Пошли)

Крыша к моему удовольствию нынче оказалась необитаемой, а то надоело гонять молодежь.

Челеста счастливо выпорхнула. Когда обернулась, улыбка погасла – я тащил автомат. Ствол указал на люк:

– Иди первой.

Уныло переставляя ножки, она стала спускаться по вертикальной железной лестнице, и было не по себе от безжизненно-тоскливого взгляда, замершего среди державшихся за поручни кулачков. Внизу девушка осмотрелась, взмах руки подсказал, что никого нет. Здесь засада снята. Живем. Я спустился к ней на площадку.

(продолжение следует)