Ольф⁠⁠

19

– Еще?

Немой вопрос нарисовался на каждом лице.

– Давайте. – На правах моей бывшей подруги Сусанна утвердила голосование глаз. – Последний раз.

Ибо дальше ждала покалывающе-скользкая неизвестность. Мы подходили к драконам. Так говорили древние мореплаватели и географы: до этой линии мы все знаем, а за ней – драконы. Причем драконы тоже были разные: хорошие и плохие, добрые или с детства воспитанные в лучших людоедских традициях. Всякие. Попробуй, определи по оскаленной морде, друг он тебе или враг. Вот драконов и боятся. Потому что они, во-первых, страшные, во-вторых, могут сожрать с потрохами, в-третьих, спалят к чертовой матери, и головешек не останется. И лишь в-четвертых могут оказаться незаменимым другом, который всю жизнь будет только радовать и защищать. В том числе от других драконов.

Так и с человеческими играми. Да и вообще с жизнью. Но я отвлекся. Кости, точнее кость, были (была) вновь брошены(а). Мои обаятельные драконы поедали меня пока только взглядами, но зубки уже показывали. Сусанна – ревниво, словно имея какие-то права. Наташа и Рая – плотоядно, соревнуясь в возможности произвести впечатление. Анюта – искренне и бесхитростно-радостно. Инна – тихо и незаметно, как бы невзначай, зная, каким образом ее безукоризненная холеная внешность обычно действует на мужиков.

У меня выпала тройка. Едва кубик остановился, явив цифру, я замер в проскользнувшем и присосавшемся к сердцу чавкающем противном страхе. Хоть и не боялся ничего, но все-таки…

Следующая – Сусанна. Четыре. В мою сторону обратился гордый и презрительный взгляд, донеслось легкое фырканье. Ничего, еще сочтемся.

Наташа, чуть замешкавшись и косясь на нас, которые уже сыграли, бросила следующей. Шесть!

Потом Инна, демонстративно небрежно: пять.

У меня внутри совсем все упало. У девушек имелось еще по два рубежа обороны, меня – единственного здесь обладателя совершенно других первичных признаков, тоже два, но по условиям удвоения – один. Последний.

Сдавило виски. В ушах застучало.

Глаза Анюты до невозможности широко открылись в преддверии непоправимо сладостного (либо же чудовищного) результата. На нее надеялись остальные. Сусанна уже ухмылялась. Рая поигрывала локоном, за которым прятался непонятный взгляд. Инна с Наташей застыли, хоть на даггеротип снимай.

О том, что мне тоже не по себе, можно не упоминать. Драконы, как уже говорил, бывают разные. Кажется, сейчас кого-то разбудим.

С усилием кусая губы, очаровательная пышечка решилась, ладонь выбросила кубик, словно он горячий. Кубик долго катился, переворачиваясь то одним, то другим боком, завертелся пьяной юлой и упал к ногам хозяйки. Ее лицо склонилось, брови исполнили странный танец.

– Тьфу ты. Один.

Что поделаешь, игра есть игра, у игры есть правила. А если правила каким-то неестественно-жутким образом проигравшему нравятся...

В самом деле, нравятся. Я видел, точнее, чувствовал. Несмотря ни на что – нравятся. Вопреки доводам рассудка. А может и благодаря им.

– Ну, господа-товарищи… – Анюта с достоинством выпрямилась, подбородок взлетел, сахарные плечики расправились.

Одно легкое движение через голову избавило ее от топика. Он улетел, отброшенный и мгновенно забытый. Кудри встряхнулись, Анюта повела плечами, это вызвало приятное колыхание предоставленных гравитации красноносых прелестей. С таким же достоинством она вновь опустилась на место, словно только что не оголилась прилюдно, а шарфик развязала.

Конкурентки, хмыкая и косясь, все же бодро поаплодировали за представление, и я не остался в стороне, отчего искупанная в овации Анюта расцвела и заулыбалась.

– Еще? – поинтересовалась со своего места Наташа.

– Нет, мы же договорились, – резко ответила Сусанна, прекрасно осознавая, что это она договорилась, а они согласились. Ее глаза вдруг блеснули сталью. Не понимаю, неужели боится? Казалось бы, чем больше бедлама, тем у нее больше шансов как-то выкрутиться, пока я занят прелестями поддатых подруг. Или надеется, что папаша вовремя спасет, а увиденное здесь как-то повлияет не репутацию?

– Собака на сене, – едва слышно проворчала Рая, так, чтоб услышал только я.

Инна лишь махнула рукой: делайте, мол, что хотите. А вот Наташа сдаваться не собиралась. Брови стукнулись друг о друга, губы истончились, повеяло холодком. Скорее, морозцем. И не повеяло, а мощно подуло. Еще миг, и дуэль взглядов перерастет в нечто серьезное.

– Слышали что-нибудь про Альфалиэля? – громко спросил я собравшихся собачиться приятельниц.

В такую минуту нет ничего лучше, чем решительно увести разговор в сторону, а если одновременно есть шанс собрать информацию…

Даже не надеялся, но выстрел в воздух попал в цель. Глаза одной из девушек выдали, что слышала. Ни на кого, кроме полненькой Анюты, и без того не отпускавшей мой взгляд волшебным видом проигравшей, незнакомое слово впечатления не произвело.

– Что-то знаешь?!

Полненькие руки вдруг прикрыли, что смогли уместить, девушка замялась:

– Так… чуть-чуть.

– Откуда?

– А что это?

Я получил поддержку от прочих участниц вечеринки.

– Да, расскажи!

– В деревне двоюродная сестра… А почему ты спрашиваешь?

Все взоры перенеслись на меня

– Кажется, я был в той деревне.

Анюту покрыло краской вместе с руками и прочим:

– Тогда не буду рассказывать.

Новый поворот заинтересовал всех.

– Мы же подруги! – накинулись на нее. – Альфа… как там? Кто это? Что это?

– Нет, – уперлась Анюта. Глаза бегали, словно мыши по электроковрику. – Потом.

– Когда?

– Позже.

– Вечером?

– Завтра. – Взгляд Анюты стал совсем затравленным.

– Почему не сейчас? Объясни, ведь с живой не слезем.

Последний довод был убедителен.

– При нем, – последовал кивок на меня, – не хочу.

Сусанна нехорошо расхохоталась:

– То есть, трясти сисяндрами у него на глазах можешь, а деревенские сплетни рассказать – нет?

Анюта, этот плюшевый божий одуванчик с вечно смеющимися ямочками на щечках, яро впилась в нее злыми, вмиг посерьезневшими глазами:

– Об этом – нет. Точка.

Инна устало скривила губы в легкой досаде. Рая вздохнула. Наташа выпалила:

– Может, уже перейдем к следующему пункту программы?

– Правильно. Теперь можно сыграть в фанты, – согласилась Рая, пряча костяной кубик и тут же по-хозяйски распределяя дальнейшие обязанности. – Давайте, я буду говорить "что", а Сусанна – "кто". Согласны? Тогда сразу и приступим?

Никто не возразил. Пока Сусанна вытаскивала из общей кучи и поднимала какую-то первую попавшуюся в глубине вещь – ею оказался Анютин пиджак – отвернувшаяся от собравшихся Рая сказала:

– Что же, давайте для начала что-нибудь простенькое. Этот счастливчик, первым размыкающий круг нашего нового развлечения, пусть поцелует по очереди всех здесь присутствующих.

Она радостно обернулась. Видимо, последующее представлялось ей по-другому, взор погас.

– Ну вот, опять я, снова я, – запричитала Анюта, чьи глаза выдали истинное настроение, заискрившись лучиками. – Вечно, как идти первой, так я, самое трудное – снова я.

Весь вид показывал: не хочу, дескать, но надо. Кого обмануть пыталась? Прикрывая рукой набегающие в ритме прибоя выпуклости, которых не могли удержать искусственно созданные берега, она начала с хозяйки сборища. Наклонившись, Анюта чмокнула ее в кокетливо выставленные губки и быстро перешла к Инне, проделав ту же бесхитростную процедуру. И вот оказалась около меня.

Я смотрел на нее напряженно, но весело. Солнечная пышечка решилась. Мягкие влажные припухлости мокро и горячо ткнулись в мои закрытые губы, оставив на них клубничный запах. Анюта сразу отошла к напряженной Сусанне.

Глядя чуть виновато, Анюта таким же образом взаимно соприкоснулась с ней и этим закончила выступление. Странно, уже всем понятно, что Сусанна – бывшая, но дистанцию держат. Самому, что ли, сделать шаг навстречу?

– Ну вот, дело пошло, – подвела Рая первый итог. – Следующий наш фант с полным стаканом на спине пусть пролезет под столом не пролив ни капли. Кто там?

Руки Сусанны держали ее же джинсы. Я ободряюще подмигнул.

Буркнув что-то не совсем цензурное, Сусанна спустилась с кровати, ноги и руки заняли на полу устойчивое положение. Вездесущая Рая уже несла воду. Стакан торжественно водрузили в районе копчика.

Я смотрел и самым наглым образом наслаждался знакомыми формами в столь изысканно бесстыдной позе эротического великолепия.

Казалось, что на тигрицу надели слоновью кабинку, или как там она называется. Сколь мягко не ступай, а пошатнется. Каждый шаг давался с трудом. Уже находясь головой под столом, Сусанна припадала спереди, приседала сзади, ноги разъезжались, все еще приноравливалась к колеблющемуся стакану. Вот снаружи остались лишь соблазнительные, будто специально для меня выпяченные луноподобные округлости, под видом одежды украшенные тоненькими полосками ткани. Вот и они исчезли. Зато с другой стороны стола раздался победный клич, и Сусанна предъявила нам, поднимаясь, по-прежнему полный стакан.

– Зачет! – объявила Рая.

Она задумалась, дожидаясь, пока приятельница вернется на место.

– А теперь…

– Теперь пусть скажет, – перебил я, – где спрятала ворованные документы.

Только что почивавшая на лаврах, Сусанна не сразу перестроилась. Лицо вскинулось, пальцы словно обросли когтями.

– Я же просила! – взвизгнула она, принимая женскую защитную стойку: ощетиниваясь и пригибаясь, словно собираясь в броске порвать на куски.

– Какие документы? – мгновенно отреагировали кумушки.

– Где? – жестко повторил я.

– Что – где? – ответно взъелась Сусанна.

– Почему ворованные? – осведомилась Наташа.

– Давайте, вы порешаете свои семейные проблемы в более интимной обстановке, – осадила нас Инна, выразительно позевывая. – Мы собрались отдохнуть. Не надо портить замечательный вечер.

– Именно, – согласилась Сусанна. – Не порти.

– Правильно, – поддержала Рая, – давайте играть дальше.

Я вздохнул и утих. Не прошло. Ладно, разберемся позже.

Пока моя бывшая зацепляла, словно подъемным краном, и приподнимала вещицу хозяйки квартиры, Рая, отпив разом добрую половину бокала, масляно поглядела в мою сторону.

– А этому фанту возложенной на меня властью велю, как бы он ни сопротивлялся, обнажить перед честным людом свой тыл!

По лицу расползлась хамоватая полуулыбочка, девушка начала оборачиваться… и все грохнули хором, задыхаясь от хохота и едва не сползая на пол. Злорадно-заразительное ржание продолжалось минуты две, пока Рая, уяснив, кто исполнитель задания, умилительно-обиженно выходила вперед и вставала к нам спиной, взглядом уставившись в покрытую узорчато-пупырчатыми обоями стенку. Несомненно, ей нравилось происходящее, она упивалась им, без стыда и стеснения навязывая присутствующим рискованные поступки, но изо всех сил стараясь этого не показать, играя роль обычной хозяйки-затейницы, которая не дает гостям скучать. И все же ей больше хотелось властвовать над ситуацией, чем самой выставлять себя – хорошо, если только на всеобщее обозрение, а вдруг на посмешище? Этого боялась не только она, этого боялись все. И я в том числе. Честно говоря, сейчас, в бурлящей феромонами алкоголепропитанной атмосфере, это оставалось единственным сдерживающим фактором.

Если вызванное призраком вседозволенности не совсем приличное действие не сделать смешным, оно станет непристойным, а если сделать – значит, обидеть исполнителя. Особенно, если он относится ко всему серьезно. Рае приходилось балансировать, сидя на остром заборе меж двух огней, а это не только жжет сразу с двух сторон, но и тупо режет в ягодицах. Лезвие ножа – плохая подпорка для сидения, как и заостренный частокол человеческих комплексов. Совсем не располагает к уютному отдыху. Все время где-нибудь колет.

Отвернувшаяся Рая решила кольнуть сама. Большие пальцы рук втиснулись под тонкие шнурки, нисколько не скрывавшие загорелостей. Прогибаясь вперед, девушка резко, словно доказывая что-то, содрала эту ненадежную конструкцию до колен. Распираемые законами биомеханики бедра подались в стороны. Простояв так несколько бесконечно долгих секунд, девушка медленно вползла в подтянутое легкое оперение, зло села и громко, весомо выдала:

– Этот фант…

Сусанна шаловливо подмигнула нам, ее рука достала из разбросанных пожитков еще одну тряпочку Раи.

– …пусть повторит то же самое! И пусть только попробует придумать отмазку, ничего не принимается ни под каким соусом!

Второй взрыв гомерического смеха накрыл комнату. Анюта даже прослезилась, ухахатываясь в левую ладонь, пока тыльная сторона правой неустанно подтирала глаза.

Обернувшись, Рая остекленела. И не возразишь – после выдвинутых условий. Ей даже пришлось растянуть губы в улыбке и посмеяться вместе со всеми.

– Да уж, – проронила она, – фатум, рок…

– Давай-давай, Каллипига, – подбодрила Наташа, вдохновляя на новый подвиг, – не заставляй уважаемую публику ждать. Повернись к лесу аверсом, а к нам крепким реверсом!

– Почему Каллипига? – Рая вздрогнула, решив, что ее оскорбляют.

– По-гречески – прекраснозадая, – успокоила безучастно-спокойная Инна.

Вопреки полосе неудач и нараставшему раздражению от нее, меднотелая хозяйка вторично заняла место на маленькой сцене. Ноги расставились на ширину плеч, руки уперлись в стену, в нашем направлении выпятилось то, что обязано выпятиться в таком положении. Оно насмешливо качнулось несколько раз из стороны в сторону, словно грудь загулявшей цыганки. Студень заказывали? Получите. Услада для глаз в собственном соку, дубль два. Едва природное волнение улеглось, владелица сиих яств резко нагнулась до пола, по пути срывая книзу ярко-красный фиговый листочек. Причем, фиговый в обоих смыслах. Чтоб окончательно доконать мои здоровые инстинкты, Рая еще раз соблазнительно потрясла образцово-показательной кормой с красными, похожими на уши Чебурашки овалами от долгого сидения. Создавалось ощущение, что шалунью отшлепали за непослушание.

Когда девушка, быстро возвратив необходимое на отведенную анатомией часть тела, сорвалась с места и на целую минуту скрылась в соседнем помещении, я наконец сумел сосредоточить взгляд на том месте, где сидела Сусанна. Сидела – в прошедшем времени. Потому что ее не было. Вообще не было в комнате.

Меня подбросило. В направлении выхода. Взгляд налево – Рая роется в кладовке. Направо – закрытая дверь туалета. Я дернул. Заперто.

– Открой немедленно!

– С ума спрыгнул? – раздался изнутри голос бывшей подружки.

Голос был истерично-испуганным. Понимаю, испугаешься, если к тебе ломятся в ответственный момент. Но гораздо ближе другая причина.

– Считаю до двух. – Я примерился плечом.

Боковое зрение отметило появление сбоку обалдело застывшей Раи. Неважно. Приоритет – безопасность.

– Дурак!

– Раз.

Один взгляд на косяк, и стало ясно, что внутрь дверь не вышибить. Если только с разбега и вдребезги сминая все, что находится за дверью, включая Сусанну и сантехнику. Возник вариант номер два: ломать саму дверь по центру, для санузлов их мощными не делают. Нога поднялась для резкого прямого удара, от которого филенчатое полотно обязано разлететься на кусочки или образовать дыру. В первом случае от испуга Сусанна использует помещение по прямому назначению, в последнем у моей ступни может состояться свидание с ее физиономией. А нечего запираться.

Решимость в моих глазах произвела впечатление на хозяйку квартиры.

– Открой!!! – взвопила она. – Немедленно! Он сейчас весь дом разнесет!

– Да нате, пожалуйста.

Дверь с шумом отворилась, причем – показательно, настежь. Чтоб мы узрели величину свершенного святотатства.

Из комнаты повалили остальные, взорам предстала Сусанна на унитазе, веревочка стрингов окружает лодыжки.

– Любуйтесь, извращенцы. Нравится?

Истеричность тона меня не убедила, испуг в глазах говорил больше.

– Встать!

– Еще чего.

– Олег, ты что?

Это, кажется, голос Раи. Затем вступили остальные, почти хором:

– Олег!!

В меня вцепились в попытке удержать, но схватившая сидевшую за локоть рука уже выволокла ее наружу.

Позади, прислоненный к бачку, белел грузившийся окошком соцсети планшет.

Открытые в негодовании рты девиц замерли на вдохе. Глаза вылупились.

Сусанна пожала плечами:

– Ну да. А что. Не получилось. Один-ноль в твою пользу.

Заметив, что все невольно уставились на ее доселе скрытую фривольную причесочку, Сусанна водрузила на место треугольничек ткани, с губ едко упало:

– Концерт окончен, прошу занять места согласно купленным билетам.

* * *

С интересом попереглядывавшись, все потянулись обратно в комнату. Вопросов или комментариев, как ни странно, не возникло. Или возникли, но их благоразумно оставили при себе.

На этот раз я сел рядом с Сусанной, чтоб постоянно иметь в поле зрения.

– Неужели думала, что не замечу?

– Да тебя можно было раздеть, не заметил бы, – с ядовитой усмешкой прокомментировала она.

Рая заулыбалась.

– Мужики, одно слово, – поддакнула Инна.

Рая прекратила балаган индейским вибрирующим воплем, руки трясли над головой детским луком со стрелами.

– Вот. Инструмент для следующего фанта!

Лук был пластмассовый, с резинкой вместо тетивы. Стрелы – гнущиеся от любого движения ветра тонкие пластиковые трубочки с резиновыми нашлепками размером с пятак.

– Следующий! – провозгласила хозяйка, отвернувшись.

Былое забыто, игры продолжались.

Сусанна за ее спиной подняла вверх мой свитер.

– Робин Гуд! Айвенго! Тиль Швайгер…тьфу, Уленшпигель! Ричард Львиное Сердце! Короче, кто там наш ночной снайпер, тебе требуется всего лишь сбить яблоко из этого лука.

Оставив нестрашное на вид орудие конкурса на столе, Рая прихватила с него желтобокое яблоко и, ни разу не обернувшись, ушла к противоположной, уже знакомой стене. Перед ней по-пляжному одетая фигурка остановилась и в знакомом же положении к нам кормой опустилась на четыре конечности.

– Не попавший занимает место мишени, – закончила она идею, впервые глянув из-за плеча, – а следующий опять пытается, и так до победного конца.

Водрузив спелый фрукт себе на высшую точку, она спрятала голову меж расставленных рук.

Четыре лица одновременно обернулись на меня, как стальные опилки на магнит. Лук удобно лег в ладонь, хлипкая стрела заняла место над кулаком, оружие поднялось вслед за взглядом. Резинка натянулась...

– Браво, – ехидно проговорила Инна, – какой образ! Интересно, что сказал бы папаша Фрейд, увидев эту картинку?

– Он бы сказал… – подхватила Анюта, хихикая в ладонь.

Закончить она не успела, поскольку я закрыл дискуссию:

– Он бы деликатно промолчал.

Кривая стрела унеслась в маячившее над округлым телом яблоко. С сочным шлепком резинка наконечника стукнулась о правую ягодицу. Не прилипнув, стрела оставила в месте попадания хорошо видимую маленькую окружность.

– Фиговый из тебя Робин Гуд, – сказала Рая, поднимаясь. Ладонь потирала вроде бы ушибленное место, лицо сияло. – Прошу на мое место. Кто хочет отомстить, послав стрелу в виновника моей страшной телесной и душевной боли?

Сусанна рванулась было вперед, но мысль о возможном промахе перебила желание. Или другая мысль. Поправив под собой ложе, она осталась на месте.

Придется быть начеку.

– Я хочу, – вызвалась улыбавшаяся Анюта.

Пришлось принимать перед веселящимися дамами позу пасущейся лошадки. Перед дамами можно.

Рая установила на мне круглую мишень. Холодная стена перекрыла общий обзор. Сусанну, естественно, я оставил в угловом поле зрения, риск – дело неблагодарное. В такой позе мне пришлось выдержать первые нескончаемые полминуты, пока Анюта осваивала новый для себя инструмент – вставляя и натягивая бесконечно выпадающую стрелу. Ее не торопили, ведь единственный представитель сильного пола застыл в не так часто наблюдаемом девушками положении. Любовались или прикалывались, не знаю, но они молчали. Доведись мне быть среди них, полуобнаженной лучнице не дали бы заниматься ерундой столько времени, ведь руки тогда отвлекались бы на другое. Девушки словно соревновались за мое внимание, вместе осаживая ту, что ненароком вырывалась вперед.

Приятно, черт возьми. До сих пор именно мне приходилось бороться за благоволение женского пола.

Взгляд уловил, что Сусанна странно склонилась назад. Не очень естественно, словно хочет что-то достать. Мое тело развернулось почти без команды.

«А что я? Я ничего» – сказали ее хлопнувшие ресницы, корпус быстро принял прежнее положение.

Упавшее яблоко я поставил себе на макушку, сев по-турецки лицом к зрительницам и стрелку.

Теперь на застопорившуюся пышечку недобро косились. Скоро начнутся претензии. Особенно негодовала Сусанна. В ответ общее недовольство перетекло на нее, поскольку мой разворот вызван именно ее непонятными маневрами.

Бесконечность, назло любым объяснениям ученых, тоже когда-нибудь заканчивается, стрела Анюты встала на место, белая резинка, подобная той, что поддерживает мои трусы, натянулась.

– Боже ж мой!

Только сейчас девушка увидела поменявшуюся мишень. Глаза в глаза. События последней минуты прошли мимо ее занятого делом сознания.

– Я не могу так! – взмолилась Анюта, убирая лук.

Она была прекрасна. Волнение в глазах. Белое тело. Опустившиеся полные руки. Чудесный пупочек на гладком животике.

Н-да. Именно пупочек. Иначе такого наговорю…

Сусанна вздохнула, пальцы вновь потянулись к лежащей одежде.

Со злостью глянув на нее, я рявкнул на Анюту:

– Стреляй!

– Но как же…

– А так!

Потому лук и детский, что совмещением таких стрелы и резинки даже глаза не выбить.

Находившаяся под присмотром Сусанна прикинулась мышкой, тихой и незаметной. Вот и чудненько.

Анюта зажмурилась, пальцы, что держали стрелу, разжались. Девушка громко ойкнула, когда отпущенная тетива, звонко чмокнув, задела ее левую грудь.

Летящая куда-угодно, кроме места прицеливания, кривая стрела вдруг нашла цель и опрокинула яблоко.

– Ежкин кот, – воскликнула Рая, забирая лук и откладывая его подальше, – кто мог подумать.

– Я могла, – с достоинством возразила Анюта, хотя глаза выдавали неправду.

К ее мнению никто не присоединился.

– Победитель получает право придумать следующий фант, – объявила хозяйка вечеринки.

Анюта задумалась, механически потягивая из бокала.

Кстати, за исключением меня периодически это делали все. Рая безостановочно подливала. То, что я не пил, никто, кроме нее и косо поглядывавшей Сусанны, не замечал. Первая догадывалась об обстоятельствах, вторая – во избежание нового выяснения отношений. А я, если честно, был пьян и без вина.

– Следующий, – медленно проговорила Анюта, будто размышляя, стоит или нет говорить то, что придумала, – следующий фант пусть… пусть снимет еще одну вещь.

Она обернулась – Сусанна весело держала мой носок.

– Одну, – твердо сказал я, – теперь только одну вещь.

– Ура! – несмотря на непонравившуюся оговорку, все же воскликнула Рая, знаками прося всех поддержать ее и подбодрить меня – на дальнейшие подвиги. – Урра!!! Наконец-то мы приближаемся к равному внешнему виду.

Под радостный галдеж я стянул с себя майку. Обнажилась может быть не самая спортивная, но вполне мужская грудь с полянкой редких колосиков. На ней покачивался бесценный медальон. Скромный и блеклый, он не привлек внимания ни одной из девушек.

– Замечательно. – Рая вспомнила о роли ведущей и приободрилась. – Следующий фант пусть возьмет и… повторит это!

Все взгляды мощно устремились на Сусанну. На этот раз ее рука держала свой носок.

Нисколько этим не обескураженная, моя бывшая пожала плечами и поднялась, с немым вопросом обернувшись ко мне.

Помочь? Как раньше? Почему нет?

Я помог.

(продолжение следует)