Очерчье⁠⁠

Ничего необычного, если не всматриваться, а присмотреться стоит. Кирилл заглушил мотор и опустил стекло. В нос ударил запах старой бани: сырого дерева, заплесневелого берёзового веника, застоявшейся в бочке воды. С обеих сторон от дороги раскинулись поля, вот только слева, куда поворачивала асфальтированная дорога, стояли спелые колосья, а справа, куда уходила заросшая сухой травой колея грунтовки, трепетало на ветру нечто тонкое, жёлтое и похожее на плесень.

Кирилл вылез из машины и подошёл к развилке, где в земле торчал кусок стены панельного дома с окном. На сером бетоне какой-то умник написал баллончиком: «Налево пойдёшь — совхоз найдёшь, направо пойдёшь — ну, земля тебе пенопластом».

— Шутники, — сплюнул Кирилл и вернулся за вещами в машину.

Лямки рюкзака врезались в плечи. Две канистры с водой оттягивали руки. Брал только самое необходимое, рассовал по карманам жилета кучу мелочёвки, которая теперь брякала при каждом шаге. К месту назначения пополз, как улитка, чувствуя, как всё сильнее оттягивает руки и ломит плечи. Ну, не турист Кирилл и не спортсмен, что поделать. С детства худой и щуплый, а холостяцкая жизнь на съёмной квартире нарастить жирок не давала, да и зарплата в институте у кандидата наук на питание в ресторанах не рассчитана. Погнали его в эти места полученный на исследование грант и желание всё-таки защитить докторскую. Нужно собрать материал, а если хочешь сделать хорошо — сделай сам. То, что приносили проходчики в институт, — мелочь. Самое интересное давно осело у коллекционеров, заплативших за находки больше института. Ничего нужного для исследования Кирилла в хранилище института не нашлось. Пришлось составлять запрос на экспедицию.

Поднимая пыль, Кирилл тащился по колдобинам дороги, сторонясь жёлтого поля с резким медицинским запахом. Надо будет взять здесь образцы, отчёта по этому полю у них в институте он не видел, может, недавно появилось. Когда земля под ногой начала чавкать, а потом и вовсе проседать и пружинить, Кирилл увидел Очерчье.

— Ну и… — простонал он, поставив канистры на землю.

До поездки Кирилл видел фотографии этого места, но мозг никак не хотел принимать картинки за реальность. Настоящее обрушилось на Кирилла мокрой, протухшей в ведре тряпкой. Раскинувшаяся перед ним на болотных островках деревня вызывала желание развернуться, вернуться к машине, в реальный мир, забыть увиденное, как страшный сон, потому что такого не бывает и не может быть в реальности.

Деревня начала загнивать в конце девяностых, когда засох питающий её корень — одноимённый колхоз «Новая заря». Население разделилось: те, что побойчее и помоложе, отправились на новые места за длинным рублём, а старые и убогие остались на дожитие. Вначале две тысячи десятого деревня окончательно опустела, и река, берущая её в кольцо, словно радуясь освободившейся жилплощади, в весеннем разливе превратила всё в болото с протоками, островками и трясиной.

Кто первый заметил новых жильцов в брошенной деревне, неизвестно. Может, дошедший по старой памяти до деревни грибник или чёрный копатель, а может, землёй заинтересовался поднимающий соседний колхоз с колен фермер. В любом случае новость о необычных жильцах распространялась вяло, потому что серьёзно к ней отнестись и поверить было сложно. Мужиков, рассказывающих об огромных то ли крабах, то ли пауках с домами вместо раковин, поднимали на смех. «Пить меньше надо», — отмахнулись от них в администрации района, но раз в месяц являлся новый вестник, и пришлось отправить проверку. Глава администрации тяжело вздохнул и набрал в область. Выкладывать напрямую не стал, не поверят, сообщил, что в бывшей деревне на болоте замечена подозрительная активность и люди жалуются.

На место послали участкового из соседнего посёлка, тот не вернулся, отправленные за ним эмчеэсовцы доложили о странных тварях, и началась паника. Дело дошло до верхов. Пригнали солдат, те доложили, что некоторые дома в деревне заняли непонятные существа. На бой с заселенцами направили отделение гранатомётчиков. Пауки или крабы пугали не столько своими размерами, сколько человеческими лицами на подвижных хитиновых шеях. Они грустно смотрели на солдат, а когда те подрывали их дома, семенили прочь на тонких неуклюжих лапах, не пытаясь нападать. По болоту догнать заселенцев было сложно, а если и удавалось загнать в угол, то существо, подвывая, кидалось в трясину и через пять минут выныривало на другой стороне деревни. Остановили бойню прибывшие за военными учёные, заявив, что, возможно, эти существа — посетившие нас с контактом инопланетяне. Они явно неагрессивные, а вот как среагируют на уничтожение присланных для контакта на их родной планете, непонятно. «Прекратить огонь!» В деревне начала работу делегация учёных. Все они пытались найти причину или установить контакт. Набрали образцов и заявили, что требуется время для изучения. На карте появился ровно очерченный круг аномальной зоны, в народе — Очерчье.

Кирилл выдохнул затхлый воздух, потёр глаза и ещё раз посмотрел на открывшийся вид. На Кирилла тоже смотрели. Из слуховых окошек под крышами поблёскивали глаза, нервно подёргивались длинные суставчатые ноги, торчащие из домов. Всё это в почти полнейшей тишине, если не считать приглушённых звуков болота. Сейчас в деревне из людей никого не было.

Сначала в Очерчье, несмотря на военные кордоны, потянулись любопытные и возомнившие себя сталкерами парни. Но деревня крошечная, за двадцать минут можно обойти всю, а за пару часов обыскать свободные дома от крыши до погреба. Заселенцы от любого контакта прятались внутрь домов, и лезть к ним люди побаивались. Интересные находки попадались редко, а снятые видео люди в интернете называли фейками, фотографии — фотошопом, так что новостью заинтересовались только некоторые уфологи, но их попытка пообщаться с заселенцами ни к чему не привела. Твари говорили мало и не отвечали ни на какие вопросы, напоминая игрушки с модулем записи голоса внутри. Последнюю охоту шастать по деревне отбила аура. Заметили её не сразу, но те, кто находился в деревне больше двух часов, впадали в уныние. Ощущение тяжести ложилось на плечи, мир выцветал, и человеку начинало казаться, что ничего хорошего в его жизни никогда не случалось и сам он отрыжка эволюции. Через шесть часов пропадало желание что-либо делать, а потом и двигаться. Но всё проходило, стоило покинуть аномальную зону. Учёные предположили, что это инфополе заселенцев, возможно, так они пытаются подавить агрессию людей. Какие бы предположения ни выдвигались, но обычные люди в Очерчье заходить надолго перестали, учёные же предпочитали изучать образцы в хорошо оборудованных лабораториях. Иногда сюда приходили экспедиции и отдельные энтузиасты-учёные вроде Кирилла, но никто не задерживался больше пары суток.

Кирилл, хорошенько выругавшись, оставил вещи на пригорке и пошёл бродить по деревне в поисках жилья, стороной обходя дома, из которых торчали длинные паучьи ноги. Довольно быстро крепкий дом нашёлся, маленький, но с целой крышей и полом. Кирилл принёс вещи и собрал походную печь. Из дома сталкеры успели вынести всё, даже патрон лампочки срезали и открутили ручки на дверях. Но после внимательного осмотра нового жилья в углу сарая Кирилл нашёл рыболовную сеть, сгнившую и дырявую, да удочку, сделанную из обычной палки. Это добро никого не заинтересовало.

— Хм, рыбалка. Интересно, а рыба здесь водится? — задумался Кирилл, припоминая изученные перед поездкой отчёты. Он не слишком интересовался местной фауной, потому просмотрел отчёты зоологов по диагонали, выясняя, не шастает ли в этих местах что-то хищное. Кирилл прибыл сюда вовсе не живность болот изучать.

Самой интересной тайной для Кирилла стало размножение заселенцев. Учёные установили, что раз в год в деревне заселялся новый дом. Вот только, как это происходило, никто не знал. Кириллу удалось выпытать у проходчиков, что случалось это осенью. Один сталкер сказал: в сентябре он ничего не видел, а вот в начале октября, когда вернулся в деревню, там уже появился новый «паук». Установленные на домах камеры быстро выходили из строя из-за влажности, плесени или влияния чего-то, что учёные пока не нашли. Да и связи с электричеством в Очерчье давно не было. Кирилл рассчитал, что надо пожить в деревне месяц и заснять появление нового жителя, это бы всё объяснило, но желающих составить ему компанию в этой экспедиции на такой срок даже за большие деньги не нашлось. Вот и бродил теперь Кирилл по болоту один, размышляя, что казавшаяся в институте гениальной идея длительной экспедиции в реальности не выдерживала никакой критики. Лишь упрямство и мысли, что за потраченный грант придётся отчитываться, заставили его не спешить покинуть Очерчье.

Пока Кирилл обустраивался в доме, новые впечатления немного улеглись. Подумаешь, огромные крабы-отшельники с деревенскими домами вместо раковин. Природа она такая, тем более инопланетная. Хотя огромные человеческие лица впечатление портили, намекая, что твари вполне местные. Ещё через час накрыло безразличие, чего он здесь ищет, суетится, разве это кому-нибудь нужно? Ну, пауки или крабы, да пусть в этой трясине ползают, какое ему, Кириллу, до этого дело? Кирилл помассировал виски, залез в рюкзак и достал пластиковый водонепроницаемый блистер с таблетками. Психостимулятор помог, безразличие отступило, не успев, переродиться в тоску. Нужно было чем-нибудь занять себя, чтоб унять всплеск активности после таблетки. Взгляд упал на найденную удочку. Копать болотистую землю не хотелось, Кирилл отломал край у батона и отправился на рыбалку. Страх притупился, а вот любопытство заставило Кирилла подойти к ближайшему дому с заселенцем. Тварь вытянула шею и высунула из окна бородатую голову. Нужно бороться со своим страхом, особенно пока в голове шумела весёлая лихость, данная лекарством. Около дома тёк ручей, довольно широкий, чтоб можно было забросить удочку. Садиться на мокрую землю не хотелось, Кирилл перекинул удочку на низкую крышу дома, покрытую рубероидом, подтянулся и залез следом.

— Ну как дела, приятель? — спросил Кирилл, устраиваясь с удочкой на крыше.

— Мир гниёт, — заявила бородатая морда мужика и прикрыла глаза.

Кирилл просидел на крыше час, но рыба так и не клюнула, заселенец общаться не захотел, пробормотав только:

— Пельмешков бы…

Кирилл с ним согласился, действительно, от пельменей он бы и сам не отказался, но ближайшие дни питаться придётся консервами. Скорее бы случилось «заселение» нового дома, надолго задерживаться в деревне и жрать таблетки не хотелось. Перед сном Кирилл расставил камеры для ночной съёмки, вдруг размножение случится ночью.

Первый день прошёл спокойно, ночью ничего не произошло, хотя Кирилл так и не смог заснуть, прислушиваясь к тяжёлым вздохам с болота, странному бульканью и подвыванию. Наутро после обхода деревни Кирилл достал продукты, выбрал гречку с тушёнкой и открыл пакет с хлебом. Резкий лекарственный запах ударил в нос. На белой булке темнело зелёное пятно размером с рубль.

— Cladosporium… — задумчиво проговорил Кирилл и отложил хлеб в сторону.

Можно было и срезать, но хлеб всё равно заражён, и завтра появятся новые пятна. Кирилл, в конце концов, не голодает, чтоб жрать вонючий плесневелый хлеб. Увы, буханка ржаного в другом пакете покрылась какой-то странной паутинкой, похожей на местную. Вот это точно есть не стоило, но можно прихватить, как образец для микологов.

Самым интересным открытием первых дней стало, что у заселенцев растут волосы. Медленно, но растут. Этот факт всплыл случайно, Кирилл пересматривал первые фотографии деревни и заметил крайний дом, из которого торчало уже знакомое лицо мужика. Кирилл внимательно рассматривал фото и никак не мог понять, что его смущает. Ещё минута, и он в одних штанах и сапогах вылетел на улицу, определив нужный дом по фото, рванул туда. Этот был тот самый, с которого он рыбачил в первый день.

— Ей, мужик. Смотри, это ты на фото?

Кирилл сунул фотографию в лицо заселенца.

— Мир гниёт, — тихо прошелестел заселенец, не открывая глаз.

— Ну и пошёл ты. Тут у вас всё гниёт, это же болото. Пошли в поле совхоза погуляем, у тебя же ноги есть.

Лапы паука дёрнулись, прижимаясь к дому, словно заселенец испугался, что Кирилл действительно заставит его гулять.

— Стоит здесь, ноет. А делов-то, отползти немного, и вот тебе птички и солнышко. Мир гниёт! Да не мир, а ты сам, ваше сраное болото!

Кирилл нервно рассмеялся: вот до чего одиночество доводит, стоит и доказывает инопланетному гаду какую-то ерунду. Это болото — дом родной для заселенца. А инопланетный ли? Перед отъездом Кирилл устроил прощальную вечеринку для близких друзей. Ну как близких, все они были астробиологи из разных стран и общались только по видео, все отлично знали английский. Когда Кирилл поднял очередной бокал пива вместе с Хироши Нараока, чокаясь через экран, тот поинтересовался целью командировки. Кирилл не выдержал и рассказал о людях-пауках. Понятно, что секретность, но видео и фото этих тварей даже в интернете есть.

— Цутигумо… — протянул выслушавший его Хироши. — Говорят, в наших брошенных деревнях тоже такое видели и фото выкладывали. Я не верил в бабкины сказки, но теперь ты говоришь, что это правда. Знаешь, я тоже проверю. Вы считаете, это инопланетное? Я думал, это ёкай. Какая странная версия об инопланетянах.

Сейчас, рассматривая дремавшего заселенца, Кирилл подумал, а что, если эти твари действительно приползли из Японии?

— Пельмешек бы… — прошелестел мужик.

— Не, тогда по-японски риса бы просил, — отмахнулся от этой идеи Кирилл и отправился домой. — Никакой это не дух.

На третий день у дома, где жил Кирилл, появились белые нити, оплетя вход. Он собрал вещи и переехал, расстроенный, что пришлось бросить уже обжитое место. Новый дом оказался похуже: с большой дырой в крыше там, где рухнула печная труба. Нити со старого места исчезли, а через день появились на входе нового. Кирилл сделал ещё одну попытку переехать, но всё повторилось. Сделав вывод, что нити, возможно, реагируют на тепло его походной печи, Кирилл плюнул и вернулся в полюбившийся ему дом. Нити пустились в рост с новой силой, и уже на третий день вход превратился в тоннель паука. Кирилл перестал обращать внимание и на это, мир вокруг становился всё более унылым, с накатывающими волнами тоски таблетки помогали плохо. Кирилл бродил по деревне, чинил камеры для ночной съёмки, выходящие из строя, и терял надежду увидеть «заселение». Впрочем, не видел он смысла и возвращаться в мир. Зачем? В пустую квартиру, в институт, а смысл? Чем там лучше, чем здесь. Опять бесконечный маршрут: дом-работа, радоваться пицце в выходной, бегать по виртуальному миру с мечом или луком, дружить с виртуальными друзьями, которым и дела до него нет, а ему до них. Мысли текли бесконечным селевым потоком, в котором вязло и тонуло всё светлое и радостное. Свободного времени оказалось слишком много, пару книжек, что Кирилл взял с собой, читать не хотелось, заполнение журнала наблюдений раздражало. Кирилл ходил на рыбалку, и они вместе с бородачом смотрели на плывущие по воде тонкие жёлтые нити сухой травы. Из-за лекарств Кирилл почти перестал спать. Да и зачем, когда мир вокруг и так выглядит как нудное бесконечное сновидение? Большой мир приходил в мысли пугающе шумным, раздражающим, полным людей и проблем, которые из-за них возникают. Бывало, Кирилл выныривал из вязкого болота размышлений, сидя на спальнике и покачиваясь, и не мог понять, сколько он так сидит и что делал перед этим. В какой-то из дней Кирилл нашёл силы и выполз из дома, неожиданно вспомнив, что пора проверить камеры.

Бабка брела по деревне, опираясь на длинную жердь. Лет ей было за семьдесят, на голове шерстяной платок, одета в выцветшую фуфайку и спортивные штаны, заправленные в высокие резиновые сапоги. Почувствовав взгляд Кирилла, бабка вздрогнула и перекрестилась.

— Напугал, милок.

— Здравствуйте. Вы потерялись?

Что могло бабке понадобиться в Очерчье, Кирилл не понимал. Он успел забыть, как выглядят живые люди, и последнее время разговаривал лишь сам с собой.

— Внук у меня тут, навестить пришла, — заметив удивлённый взгляд Кирилла, бабка добавила не совсем уверенно, — пропал тут.

— А, понятно.

— А ты чего? Неместный вроде.

— Учёный я, биолог. Вот работаю.

— Работаешь, стало быть. — Бабка посмотрела на тягучий дымок из трубы дома. — Может, ты и живёшь здесь?

— Живу и работаю.

— Матерь божья, свят-свят, — перекрестилась старушка, и из глаз её полились слёзы. — Молодой-то какой и не пожил ещё совсем.

Завыла она так, словно увидела гроб с покойником, выставленный на обозрение у соседского дома.

— Бабушка, вы чего? Всё со мной нормально. Вот запишу, как заселенцы размножаются, и уеду.

— Да чего записывать, из воды они вылазят, — шмыгнула бабка. — Ты сколько тут, милок?

— Пять дней, видите, ничего со мной не случилось, — не очень уверенно ответил Кирилл, только сейчас он понял, что не знает, сколько прошло дней, и главное — что он делал до того, как увидел бабку на дороге.

Старушка подслеповато прищурилась, рассматривая Кирилла. Тяжело вздохнула и утёрла слёзы.

— Пойду я, внук ждёт. Я тебя потом тоже навещать стану. Вот беда-беда, такой молодой. Что же жена твоя недоглядела… Деток бы, а кто знает, может, и есть детки-то, сиротки теперь… А Витюше-то, поди, столько же было, когда он… Наташка только Мишеньку родила, горя-то было… Вот не ходит она со мной, привела бы сыночка показать… Вдруг помогло бы… Да понимаю, куда сюда детям… Нельзя…

Продолжила бубнить бабка, развернувшись от Кирилла, и поковыляла к крайнему дому, из которого ей навстречу тянулось бородатое лицо заселенца.

— Сумасшедшая местная, — пожал плечами Кирилл, наблюдая, как бабка подошла к дому и тяжело опустилась на покосившееся крыльцо, продолжая что-то говорить.

Кирилл осмотрел себя и заметил тонкие нити паутины, прилипшие к спортивному костюму. Отряхнувшись, Кирилл стал наблюдать, как старушка достаёт из сумки какие-то пластиковые судочки. Бабка кормила заселенца пельменями, тот вытягивал к ней бородатую голову, хватал губами пельмень и громко чавкал. Кирилл почувствовал какой-то мерзкий вкус на языке, почесал лицо. Тоска царапнула сердце, заныли под тяжестью мира плечи. Кирилл передёрнул плечами и ушёл в дом, достал таблетки и принял, голова немного прояснилась. Если бабка права и заселенцы вылазят из воды, что логично, они имеют что-то общее с крабами, то и размножаются они в водной среде. Женская особь откладывает икринку, а потом личинка вылупляется и живёт в болоте. Может, зря он осматривает всё сверху, стоит присмотреться к ручьям и омутам, не зря же здесь нет рыбы: личинка съедает. Вернулось желание скорее покинуть это место, пока есть ещё силы вылезти из спального мешка и дойти до края деревни. Кирилл, конечно, мог подать сигнал бедствия, и уже через пару часов за ним бы приехали, но в голове клубком червей елозили мысли: «А захочет ли он подать сигнал?» Кирилл достал папку с основными документами и нашёл исследование вод. Среди таблиц с составом воды и найденными в ней живыми организмами, которых оказалось не так уж и много, лежал лист исследования версии появления заселенцев из воды. Ни подтвердить, ни опровергнуть этот вариант не смогли. Понятно, что заселенцы пользуются водой, чтоб скрыться от опасности, но при изучении и наблюдении другого использования не выявили. Вполне возможно, что в то время икринки или личинки в местных омутах ещё не было. Кирилл присмотрелся к дате на документе — май, получается, несезон для размножения. Придётся взять пробы по новой и попытаться исследовать движение в омутах. Скучно! Как же это скучно, зачем он должен этим заниматься? Кирилл сел на спальный мешок и сжал голову. На улице послышались крики.

— Эй! Эй! Ты живой там ещё?

Кирилл с трудом поднялся и вышел на улицу. Орала бабка, стоя рядом с домом.

— Чего вам?

— Да ухожу, мочи нет здесь больше сидеть, умереть охота. Давай пойдём со мной. Я с утра дома пельменей налепила, пирогов напекла. У меня хорошие пироги, начинки много. Ты какую любишь? Если у меня такой нет, так тесто осталось, напеку. Пошли, а?

Голос у бабки был умоляющий, так просят пойти домой загулявшего мужа, уже потерявшего разум от выпитого. Кирилл на минуту подумал, что надо уйти с бабкой, там деревня, живые люди, яркое бабье лето, вкусные пироги, жизнь. Он сделал шаг, бабка ободряюще ему улыбнулась и снова затараторила:

— У меня телевизор с тарелкой, все спортивные каналы ловит, а Ленке накажу, вечером пива принесёт. У нас пиво хорошее, из города привозят. Картошки нажарю. А Ленка красивая, она к соседке приехала в гости, тёте Любе…

Кирилл сделал ещё один шаг и остановился, бабка что-то ещё говорила, но он не слушал. Что за чушь? Телевизор, картошка, какая-то Ленка или Любка. Зачем ему в деревню? Надо принять таблетку, вон как придавило, аж в ушах звенит. Кирилл, не смотря на бабку, развернулся и вернулся в дом. Через полчаса Кирилл вышел из дома с приборами и мини-лабораторией. Бабки уже не было, но он про неё и не вспомнил, крутил в голове, что нужно сделать. «Взять образцы воды из ручьёв и омутов, запустить камеру в два самых глубоких омута и понаблюдать, будет ли движение».

Кирилл взял пару проб, сунул в анализатор и прислушался. Стояла полная тишина, он поднял взгляд от воды, заселенцы замерли и смотрели на него. Сколько он здесь? Кажется, пять дней или больше. Для чего он здесь? Кирилл посмотрел на странную коробочку на траве, там мигала цифра… Или буква. В сумрачную дымку пробил солнечный луч, в воздухе заплясали тонкие золотистые нити. Кирилл подставил под них руку. Солнце скрылось, а руку обожгло, жар удушливой волной накрыл лёгкие. Тело невыносимо чесалось. «Нужно срочно уходить из деревни и ехать к врачам», — бубнил придушенный разум. Но сильнее хотелось помыться, всё тело горело и казалось липким. Кирилл осмотрелся, вода была совсем рядом, тёмные протоки болотных ручьёв манили, чуть дальше посверкивал тёмный глаз омута. Думать, что он делает, не было сил, Кирилл разбежался и бросился в омут. Огонь в теле погас, наступила блаженная серая мгла.

Очнулся Кирилл в доме, вспомнил, как полз по мягко устеленному паутиной тоннелю входа. Тело больше не чесалось, он пошевелил ногами, те упёрлись в стены дома. Нашёл окна и высунул, расправив, ноги наружу. Стало совсем хорошо. Поелозил пузом по полу, сметя в сторону остывшую печь и спальник. В голове тихо, приятная пустота, тягучая, уютная, не мешающая существовать. Кирилл прикрыл глаза. Перед внутренним взором предстало маленькое пятнышко плесени на белой булке, последний раз больно царапнув засыпающий разум.