О театре Сатиры, Женитьбе Фигаро и Андрюше
Годах этак в 1983-1984 (точно не помню) в город N приехал с гастролями Московский театр Сатиры. И город обезумел. Билетов в продаже не было – их распространяли исключительно по учреждениям и предприятиям. Имелись случаи супружеских измен за право попасть на спектакли. Лишние билеты спрашивали уже за шесть кварталов от театра. Их счастливые обладатели с чувством своей исключительности надменно проходили мимо страждущих. И жалости к этим страждущим у них не было.
Справедливости ради надо сказать, что и в Москве в то время на их спектакли попасть было тоже невозможно. В Большой попасть было проще, чем в Сатиру. Вот такие удивительные были времена.
Гастроли в городе длились почти две недели. Привезли очень много спектаклей и детские, кстати, тоже. Ну, и конечно, жемчужина Сатиры – «Безумный день или женитьба Фигаро» Валентина Плучека. Этот спектакль, к сожалению, давали всего два раза. И попасть на него обитателям города N было сродни выигрышу Жигулей в лотерею. То есть, практически невозможно.
В общем, как вы поняли, в городе царила нервно-театральная атмосфера, которое можно было оценить на 8 баллов, ну как «Очень сильное волнение» из 9 возможных.
Но, к делу. Андрюше 13 лет, папа и мама уже одеты, и в руках имеются три билета на Фигаро (7 ряд партера, места по центру, между прочим. Это, знаете, о-го-го, кто понимает). Как билеты попали в семью – не спрашивайте. Андрюша был еще мал, наивен и такими вещами не интересовался.
До театра добрались благополучно. И, как пишут классики, - «ничто не предвещало беды». Но беда, увы, пришла. И приняла она пошлый облик билетерши, которая КАТЕГОРИЧЕСКИ отказалась впустить Андрюшу в театр. «Мужчина, вы читать умеете?», - обратилась она к отцу и голос её, как рассказывал впоследствии Андрюша, был гнусав и мерзок, - «Вот же русским языком на билете написано – «Дети до 16 лет на вечерние спектакли не допускаются!».
Мир рухнул. Слезы уже начинали застилать Андрюше глаза, когда вмешался отец. Андрюша слабо помнил, с кем и как отец разговаривал, кого нежно тряс за грудки и кому звонил из кабинета администратора. Но в итоге Андрюша был передан под временную опеку какой-то деловой женщины.
- У нас строжайшие указание Управления культуры горисполкома, – втолковывала она отцу, значительно подняв указательный палец вверх и неприязненно разглядывая Андрюшу, - Детей на вечерние спектакли не допускать. Ребенок два дня назад цветы на сцену вынес. Был скандал.
- Наш не вынесет. Он будет тихо сидеть. И мы без цветов.
- Да уж вижу. – скептически сказала она. Здесь тон ее резко изменился, приняв какие-то военно- командные интонации. - Значит так. Родители, идите, занимайте свои места, мальчика я вам позже приведу! Мальчик, идешь за мной! Не отставать! Когда займешь кресло – не вставать! громко не хлопать, вести себя тихо, внимания не привлекать. Если спросят – тебе 16 лет.
- А кто спросит? – вежливо поинтересовался папа. – И когда? Во втором акте подойдут?
- Узнаете в свое время, - угрожающе проговорила она. – Ну, в общем будьте готовы. Мальчик, пошли!
И как уже написал Булгаков: "За мной, читатель!" Стремительным аллюром обратно в вестибюль, а там откинут бархатный барьер гардеробной, и неприметная дверь в глубине её. Узкий коридор, пять ступенек вниз, резкий поворот, затем коридор чуть шире, десять ступеней вверх, стремительный проход в зеркальный зал с балетными станками. А в конце зала - новая дверь. Наконец, и она открыта – и Андрюшенька вдруг оказался на сцене. Только с другой её стороны. И занавес закрыт. И полумрак. И софиты светят с другой стороны занавеса. И три минуты до начала спектакля. И гул зрительного зала там. А перед ним на «стартовой позиции» перед началом спектакля у закрытого занавеса с его обратной стороны стоят почти все легенды Сатиры. И они разминаются. С ноги на ногу переступают. Переговариваются. Улыбаются. И все они все здесь, перед ним, ну как они себя в мемуарах называют: и Андрюша Миронов, и Шурочка Ширвиндт, и Верочка Васильева, и Танечка Пельтцер, и Жорочка Менглет, и Ромочка Ткачук и даже Высоковский (не знаю, как от Зиновия уменьшительно-ласкательно будет, Зиночка? Есть варианты у читателей?). Андрюша проходит мимо них и понимает, что, если захочет, сможет до них рукой дотронутся.
Ну вы понимаете, да? Провинциальный многочитающий пацан. Где город N и где Москва? И год 1984? Где он и где Миронов с Ширвиндтом? Как они могут пересечься в этой жизни? Где? Как?! Зачем?! Но это случилось.
И вроде Миронов с Ширвиндтом Андрюше улыбнулись и даже подмигнули. А может и нет. Ну очень Андрюше хотелось, чтобы это ему не показалось.
А спектакль, - как он говорил, - это был экстаз. И слезы, и смех, и восторг. А с кресла он не вставал до конца спектакля. Все три часа. Боялся, что выгонят. Но в финале вскочил с кресла и «Браво!» со всеми вместе кричал. И аплодировал (а не хлопал, как та мерзкая деловая женщина выразилась). Ведь иначе было невозможно.
И до сих пор, когда пересматривает Женитьбу - плачет.
P.S. И я не знаю, какому великому человеку пришла в голову идея сделать телевизионную версию спектакля и сохранить ее для человечества. Записи почти 50 лет, но если вы начнете ее смотреть – на три часа для планеты вы потеряны. Гарантирую.
Да, а в Ленком на Женитьбу не ходите – унылое говно.