О людях "лучших" и "худших"…
14 ноября 2014 года в Рудольфовой галерее Пражского града обществом "Русская традиция" и журналом "Русское слово" была организована конференция, посвященная семидесятилетию провозглашения Манифеста Комитета Освобождения Народов России. Собравшиеся на это пиршество духа "уважаемые историки и специалисты, исследователи и авторы авторитетных публикаций, книг, статей в этой области истории Второй мировой войны" в очередной раз слились в торжественном хоре, воспевая "...роль Русской Освободительной Армии, Комитета Освобождения Народов России, генерала Власова и его движения..." в кровавой битве за "...демонтаж большевистской системы власти, которая безжалостно подавляла свободу личности и её право следовать тому или иному политическому и нравственному выбору...".
Во вступительной части своей речи первый докладчик, Петербургский историк Кирилл Михайлович Александров, указал на "мистический характер" свершившегося события, потому как ранее "...никогда невозможно было себе представить..." что - "...ровно день в день..." через семьдесят лет "...в том самом зале, где состоялось провозглашение этого исторического документа..." соберутся идеологические сторонники генерала Власова. Далее оратор отметил, что - "...независимо от результатов нашей работы..." данное собрание "...станет историческим событием..." и всё благодаря обстоятельствам, "...что складываются сейчас в России...", которые, якобы, "...совершенно не способствуют разностороннему, объективному, дискуссионному, полемическому исследованию..." темы сотрудничества с гитлеровской Германией во время Великой Отечественной войны бывших советских граждан, офицеров и солдат РККА попавших в плен или добровольно перешедших на сторону врага. Более того, в сегодняшних реалиях, как видится господину Александрову, "...вопрос стоит о том, можно ли об этой теме рассуждать вне заданных идеологических парадигм...", видимо, отмечая разворот в отечественной публицистике от огульных антисоветских, русофобских обвинений в сторону классического понимания подвига и предательства.
Завершая свою речь, Кирилл Михайлович выразил убеждённость в необходимости дальнейшего исследования феномена создания общевойсковой армии усилиями бывших советских генералов и офицеров в немецком плену, под руководством бывшего генерал-лейтенанта Власова.
Выступающий следом создатель музея истории борьбы казаков с большевизмом Владимир Петрович Мелехов обозначил необходимость изучения истории "...антибольшевистских военных подразделений в составе Вермахта в период Второй мировой войны...", её осмысления, понимания и объективного представления, "...потому, что "антибольшевистские соединения", вставшие на сторону Вермахта и сам Манифест - не краткосрочное событие, не просто акт мести одних к другим... Это явление возникло не на пустом месте - ему предшествовала жесточайшая большевистская тирания, убийства, превращение народов Российской Империи в промышленных и колхозных рабов, но, главное, стремление к духовному порабощению и перерождению национального мировоззрения и его основы - христианских ценностей, в чуждое для народа, интернационально-обезличенное образование, названное советским...". Якобы, по мнению выступающего, в составе упомянутых воинских подразделений "...на эту борьбу поднялись не худшие, а лучшие, т.к. входили в эти части люди, чётко осознающие то, что они сознательно меняют свою мирную жизнь... на жизнь военную, где любой из дней для них может оказаться последним...". И отдельно выделил суть явления: "... Люди жертвовали своей жизнью ради идеала, за который они были готовы сражаться и умирать...".
Оставив на совести автора этого текста обвинения и оскорбления в адрес советских солдат, ковавших Победу в битве с безжалостным агрессором и его приспешниками, обратимся, как и советуют нам Кирилл Михайлович и Владимир Петрович, к истории некоторых "антибольшевистских воинских объединений", и, насколько позволяет формат статьи, рассмотрим их боевое применение на стороне Германии и судьбы бойцов.
В лесах под Полоцком...
Ошибочно считается, что впервые об антисоветских военных подразделениях в составе вермахта в СССР начали открыто говорить с началом перестройки, а пальму первенства, естественно, отдают автору антисоветского художественного произведения на историческую тему "Архипелаг ГУЛАГ", Александру Исаевичу Солженицыну.
Сложившиеся представления не соответствуют действительности.
Естественно, в силу существующей в то время в Советском Союзе идеологической доктрины, разговоры о предателях, не просто покинувших поле боя в надежде отсидеться в лихую годину вдали от кровопролитных боёв, а с оружием в руках выступивших на стороне вторгшегося врага против своих соотечественников, были не в почете. Дискуссии на подобные темы исключались в принципе, а если о явлении коллаборационизма вдруг упоминалось в советской публицистике, то, как правило, в уничижительной форме. Но из правил всегда существовали исключения. Так, в 1964 году Военное издательство Министерства обороны СССР выпустило воспоминания генерал-майора Петра Захаровича Калинина, во время войны являвшегося одним из руководителей партизанского движения Белоруссии - "Партизанская республика". В своих мемуарах Петр Захарович рассказывает, в том числе и о боевых действиях белорусских партизан против образованного "...в лагере военнопленных, расположенного близ города Сувалки ...по заданию немецко-фашистского командования... «Боевого союза русских националистов»..." и созданной на его основе 1-й русской бригаде СС "Дружина", которую возглавил "...некий В.В. Гиль - бывший начальник штаба 29-й стрелковой дивизии Красной Армии... Гестаповцы, готовившие его на роль руководителя, порекомендовали к фамилии Гиль, явно не русского происхождения, добавить «Радионов» (орфография автора - прим. В.Ш.). Так он стал Гиль-Радионовым...".
Уже будучи военнопленным "...Гиль-Радионов окончил в Дабендорфе близ Берлина гестаповскую диверсионно-разведывательную школу. Его ближайшими помощниками назначили нескольких власовцев. Всей этой компании было поручено вовлекать в «союз» морально неустойчивых военнопленных, чтобы затем создать из них «дружину», для борьбы с белорусскими партизанами. Угрозами, подкупом и другими чисто гестаповскими методами воздействия Гиль-Родионову и его помощникам удалось к осени 1942 года загнать в «союз» около пятисот человек и сформировать «дружину». В октябре «дружина», пополненная полицаями из националистического отребья, вместе с немецкими частями СС и СД была переброшена в Могилевскую область для участия в карательной экспедиции против партизан, действовавших на территории Клического, Белыничского и Березинского районов...”
Со слов Калинина, эта карательная экспедиция "...как и многие предыдущие не увенчались успехом. Окруженные в Усакинских лесах партизаны после нескольких дней упорных боев прорвали вражеское кольцо и нанесли карателям большие потери в живой силе и технике...". Лишь только закончились бои с карателями и немцы отвели части СС и СД, оставив на местах только полицию и бригаду Гиль-Родионова, партизаны начали предпринимать попытки "...установить связь с "дружинниками" и активной контрпропагандой помочь им, пока не поздно одуматься", потому как понимали, что так называемая 1-я русская бригада СС "...состоит в основном из людей обманутых и запуганных немецкими фашистами...". В результате этих усилий число перебежчиков из рядов "Дружины" к партизанам стало быстро расти, что подвигло в июле 1943 года "... Белорусский штаб партизанского движения ...начать прямые переговоры с Гиль-Радионовым о переходе всей его "бригады" к партизанам...". Результаты первых переговоров, проводимых с начальником контрразведки "Дружины" бывшим генерал-майором РККА Богдановым, оказались отрицательными. Но буквально через несколько дней сам Гиль-Родионов согласился с требованиями, выдвигаемыми руководством партизанского штаба, и 13 августа 1943 года "Дружина" -
"...уничтожив немецких офицеров-эсэсовцев... при полном вооружении перешла к партизанам... Решением ЦК и приказом Белорусского штаба бывшая бригада "РОА" была переименована в 1-ю антифашистскую бригаду... Командиром ее остался Гиль-Родионов… 1-я антифашистская бригада воевала. Ее личный состав мужественно сражался с оккупантами вплоть до полного освобождения Белоруссии...".
Дальнейшая судьба бывшего полковника РККА, бывшего оберштурмбанфюрера СС, командира 1-й Антифашистской партизанской бригады Владимира Владимировича Гиль-Родионова сложилась трагически. Весной 1944 года оборонительные позиции его частей оказались на направлении главного удара немецких войск в боях за Полоцко-Лепельскую партизанскую зону. В этих боях с превосходящим противником Гиль-Радионов погиб.
Отмечая высокие боевые качества погибшего, Петр Захарович Калинин не высказывает, тем не менее, сожаления о его кончине:
"...Опытным командиром показал себя в боях Гиль-Радионов. Он погиб в борьбе с фашистскими захватчиками. Тем не менее и сейчас, когда пишутся эти строки, я не могу назвать его патриотом. Разве можно умолчать о карательных экспедициях против партизан, в которых участвовали "роавцы" под его командованием. Разве можно забыть о зверствах, которые чинили они над мирным населением в Кличевском, Лепельском и некоторых других районах. Не знаю, есть ли в юридической науке такое понятие, как предел человеческого прощения. А в сердце и сознании советского человека, мне думается, он есть. Можно простить многое, очень многое, тем более, что с годами, когда приходят новые заботы, старое забывается. Но нельзя, невозможно простить сознательную измену родной стране, своему народу, массовые расстрелы своих братьев по крови. Вот почему я и поныне не считаю возможным сказать доброе слово о В.В. Гиль-Радионове, хотя повторяю, что после перехода "бригады" "РОА" на строну партизан воевал он с фашистами смело, показал себя опытным командиром...".
Можно понять старого партизана. Право прощать, или не прощать изменившего воинской присяге он оплатил своей кровью и кровью своих товарищей, погибавших в боях с гитлеровцами, но не предававших своей Родины.
В короткой главе, которая, кстати, называется "Карточный домик предателей", строго соответствуя не только официальной советской риторике в разговоре об изменивших присяге, но и восприятию фронтовиками этого явления, Петр Захарович не уходит в детали, не показывает мелочей, не говорит о потерях и не рисует картины зверств карателей во время операций против партизан. Но он лаконично и точно продемонстрировал, что так бичуемое ныне советское государство могло дать шанс оступившимся единожды искупить позор предательства. И, как ни странно, некогда, следуя логике господина Мелихова, многие однажды оказавшиеся в числе "лучших", предпочли вернуться в разряд "худших", по разным причинам, естественно, и кровью своей, а то и жизнью, заслужить прощение преданного ими народа.
Но, справедливости ради, стоит отметить, что подобное событие - организованный переход целой бригады коллаборационистов в полном составе, с оружием и боеприпасами на сторону Красной армии - не был правилом, а явился ярким исключением. Осознавшие глубину грехопадения и желающие вернуть себе доброе имя (это кончено, идеальный вариант, не всегда подходящий для оценки поступка того, или иного попавшего в плен красноармейца), или в попытке избежать участи стать карателем, чаще всего уходили обратно тихо, под покровом ночи, или отставали от маршевых колонн поодиночке и небольшими группами. Но тем ценней выглядит это исключение. К тому же, для понимания значимости события необходимо иметь примеры для сравнения, а с учетом того, сколько на сегодняшний день сказано о коллаборационизме во время Великой Отечественной войны, найти подобный - задача не из сложных. И среди них есть следующий...
"Мы идём широкими полями..."
Естественно, не только советские ветераны умели обращаться с пишущими предметами и могли ясно изложить на бумаге свой жизненный путь. Спустя некоторое время после окончания Второй Мировой войны, оправившись от горечи поражения этим же занялись и немецкие военнослужащие. А ещё чуть позже когорту писателей пополнили сумевшие избежать репатриации и заслуженного наказание за измену Родине бывшие, как они себя именовали, подсоветские граждане. Одним из таких писателей явился бывший гвардии майор РККА, а позднее - подполковник ВС КОНР, Вячеслав Павлович Артемьев. Кадровый военный, добровольно вступил в Красную армию в ноябре 1918 года пятнадцатилетним мальчишкой. К началу Великой Отечественной войны имел звание капитан РККА, большой послужной список (в котором значилась даже должность начальника штаба ВОХР Карлага НКВД СССР) и должность начальника штаба 11-го кавалерийского полка 5-й Ставропольской кавалерийской дивизии. Но на фронт впервые попал только в марте 1943 года, а до этого времени проходил обучение в пехотном училище при военной академии имени Фрунзе, что как-то не вяжется с господствующими ныне утверждениями либеральных "историков" и публицистов о кровавом Сталине, гнавшем на убой безоружных и необученных новобранцев, заваливая их телами немецкий бруствер и сводя этим зрелищем с ума гитлеровских пулеметчиков. В плен попал во время боёв конца лета 1943 года. Летом 1944 года в особом лагере военнопленных подал рапорт на вступление в РОА. В ноябре того же года был назначен командиром второго полка формируемой в Мюнзингене 1-й дивизии вооруженных сил Комитета Освобождения Народов России. После войны смог избежать советского плена и натурализовался в западной Германии в 50-х годах двадцатого века. Естественно, принимал активное участие в идеологической войне против СССР. Автор некоторого количества сочинений. Рассказанное в одном из них - "1-я дивизия РОА. Материалы к истории освободительного движения народов России (1941-1945)", в котором Вячеслав Павлович описывает создание и боевое применение власовских войск - и будет вторым рассматриваемым эпизодом.
После обнародования Манифеста, о праздновании семидесятилетия коего отдельными гражданам говорилось выше, началось формирование Вооруженных сил Комитета Освобождения Народов России - КОНР. Артемьев описывает это так:
"...В германской провинции Вюртемберг, в военных городках, расположенных близ города Мюнзингена, 14 ноября 1944 года начла формироваться Первая Русская Дивизия Вооруженных Сил Народов России. (Русской освободительной Армии). Командиром дивизии был назначен полковник Буняченко, впоследствии произведенный в генерал-майоры... Состав дивизии предусматривался в соответствии со штатами немецких соединений...
Численность дивизии первоначально составляла около 10 тысяч человек. Впоследствии, независимо от штатной положенности, численность дивизии незаконно возросла до 20 тысяч.
Командир дивизии и командиры полков были назначены лично генералом Власовым. Офицерский состав прибывал, как из добровольческих русских частей, находившихся в немецкой армии, так и из скрытого офицерского резерва при Дабендорфской школе РОА. Комплектование солдатским и унтерофицерским составом производилось также из расформировываемых для пополнения дивизии русских частей немецкой армии и из расформированной дивизии Каминского (Антипартизанское иррегулярное соединение - РОНА - Русская Освободительная Народная Армия)...
Значительно хуже обстояло дело с унтерофицерским составом. Добровольческие батальоны, прибывающие для пополнения дивизии из немецких частей были без унтерофицеров, так как таковыми состояли немцы..."
В процессе формирования борцам за свободную Россию от пут большевизма приходилось преодолевать колоссальное количество трудностей:
"...Особенно плохо было поставлено снабжение тяжелым вооружением - материальной частью артиллерии и минометов...
Отсутствие обмундирования и, главным образом, обуви, в первое время лишало возможности выводить части на обучение в полном составе... До января 1945 года солдаты донашивали старое, пришедшее в негодность обмундирование. Из-за отсутствия обуви до 15% личного состава дивизии не могло выходить из казарм, солдаты выводились на учения поочередно..."
Но их преодоление было одной из задач воспитания боевого духа новоявленной армии: "...Со стороны личного состава дивизии было исключительно ревностное отношение к службе, к занятиям. Нередко можно было встретить на учениях в поле, в ненастную погоду солдат в рваном обмундировании, с обмотанными в тряпки ногами, добровольно вышедших на занятия, хотя и имевших право оставаться в казармах. Несмотря на все трудности - не было ни ропота, ни выражения недовольства. Все, от генерала до солдата, сознавали, что от степени боеготовности дивизии зависит ее сила и способность к защите своих интересов при любой ситуации. У всех была одна цель, одно стремление, одни враги и одна судьба... Солдаты и офицеры дивизии понимали, что полученное оружие нужно было крепко держать в руках, что они с оружием в руках представляют собою ту силу, которая резко изменила положение, как их самих, так и положение их соотечественников в нацистской Германии. Несмотря на вынужденный союз с гитлеровской Германией нацисты все же оставались врагами, в чем они были виноваты сами..."
Последний пассаж автора - это тоже дань времени, как и у его советского "коллеги по цеху". После завершения международного судебного процесса в Нюрнберге над руководством нацистской Германии, бывшие у неё на службе предатели, в последствии используемые антисоветскими силами в идеологической войне против СССР, оказались в очень неудобной позе - им постоянно приходилось оправдываться, что не удивительно: одели военную форму немецкой армии, присягнули на верность главе Рейха Адольфу Гитлеру, от немцев же получили оружие, воевали с этим оружием в руках против своих соплеменников, но, в то же время, "гитлеровская Германия оставалась" им врагом. Забавный дуализм, более смахивающий на шизофрению, тем не менее прочно укоренившийся в головах сегодняшних сторонников либерализма и общечеловеческих ценностей. Однако, видимо предавшись воспоминаниям о своей неспокойной молодости, Вячеслав Павлович через некоторое количество страниц, от нахлынувших чувств позабыв идеологическую установку, воссоздаёт истинную картину военного быта:
"...В течение нескольких дней части дивизии окапывались, подготавливая оборонительные позиции в лесных условиях местности. С частями немецких войск, занимавшими передовую линию обороны, были установлены тесные, поистине добрососедские взаимоотношения...".
Наконец все препятствия были преодолены, и "...в феврале 1945 года формирование Первой дивизии было полностью закончено... 16 февраля 1945 ... года перед построенными для парада полками дивизии был объявлен приказ о передаче Первой дивизии в состав Вооруженных Сил Народов России и вступление генерала Власова в командование "Армией"... Высок был подъем духа у солдат и офицеров в этот торжественный день...".
Как не сложно догадаться, после завершения формирования и подготовки, дивизию ждала отправка на восточный фронт, которая не заставила себя долго ждать: "...второго марта немецкий офицер связи, полковник Герре, вручил командиру дивизии генералу Буняченко приказ германского командования о подготовке дивизии к выступлению на фронт...". Однако, командир дивизии не спешил его исполнять, заявив, что "...этим приказом роль генерала Власова, как командующего, совершенно игнорировалась. Нарушалось данное обещание о создании и использовании частей Русской Освободительной Армии только после ее формирования и в цельном составе...". Начались долгие препирательства с немцами, перспектива реального участия в боевых действиях против Красной армии не сильно прельщали обладателей "высокого боевого духа", которые разрешились после приезда в дивизию генерала Власова. 5 марта 1945 года генерал Власов объявил: "...Дивизия все же должна была выступить ... в район Люббен, Франкфурт на Одере, Коттбус...", куда она и прибыла 26 марта 1945 года.
Ранним утром 11 апреля 1945 года части 1-й дивизии вооруженных сил КОНР атаковали плацдарм советских войск на реке Одер. Начало атаки было успешным, потому как "...для советских войск это наступление было совершенно неожиданным..." и бойцы передовых рот даже овладели частью советских укреплений переднего края, но, как оказалось, успех был обусловлен тем, что "...советское командование не могло допустить, что немцы могли бы предпринять столь безрассудное наступление...". В результате, "...советская оборона не проявила никакого упорства... советские солдаты организованно отходили со своих позиций в хорошо оборудованные укрытия, почти не оказывая сопротивления наступающим. Зато пулеметный огонь с флангов пронизывал всю линию наступления с близкой дистанции почти в упор... советские минометы интенсивно дополняли огонь пулеметов...полоса местности, назначенная для наступления была мясорубкой...". Оценив полученные результаты боя, командующий 1-й дивизии КОНР отдал приказ "...остановить наступление и прекратить попытки к дальнейшему продвижению...". А через четыре дня, 15 апреля 1945 года, не взирая на все попытки немецкого руководства побудить "власовцев" к активным наступательным действиям, 1-я дивизия войск КОНР, забыв о преодоленных трудностях в приобретении опыта борьбы с ненавистными коммунистами и своей святой миссии спасения России и всего мира от ига большевизма, снялась с фронта и начала своё "победное" шествие по немецким тылам, стараясь уйти как можно дальше от наступающих советских войск, в зону ответственности союзников СССР по антигитлеровской коалиции, дабы избежать заслуженной кары за измену Родине.
Неутешительные результаты...
Что же получается в итоге?! Изменившие присяге и принимавшие участие в карательных операциях против партизан "дружинники", вернувшись в ряды защитников отчизны своими жизнями искупили совершенное преступление - оказавшаяся на направлении главного удара немецких войск 1-я Антифашистская бригада понесла огромные потери и была фактически уничтожена в кровопролитных боях с гитлеровцами, но не дрогнув исполнила свой долг. И 1-я дивизия войск КОНР, чьи солдаты не взирая на отсутствие обуви и обмундирования копошились в зимней слякоти учебных полигонов, подготавливаясь к битве с Красной армией и победами над ней, самовольно вышла из боя лишь только соприкоснувшись с советскими частями, бросила фронт и проявила старание только в поиске возможности спасения, якобы, для будущих битв за свободную Россию. То есть в первом случае мы имеем пример мужества и стойкости, а так же той самой "жертвенности", о которой упоминает господин Мелехов, бойцов Гиль-Родионов, готовых смертью смыть позор измены. И, во втором случае, пример страстного желания сохранить собственную жизнь не взирая ни на что, не выбирая средств, не гнушаясь ничем, даже повторным предательством. Всего три десятилетия назад эти события имели вполне определенную, не позволяющую двоякого трактования оценку. А факт безнаказанности за подобные высказывания и возведения предателей в ранг "лучших" людей, находящий, кстати, отклик в сердцах некоторого количества сегодняшних россиян, говорит о том, что глубину произошедшей трагедии развала Советского Союза мы ещё не осознали. Хочется надеяться, что подобное положение вещей будет изменено, а воспевающие "подвиги" любых коллаборационистских формирований и их лидеров, лишатся возможности это делать впредь.