Ни шагу назад! (часть 9)⁠⁠

часть 1 (Ни шагу назад!)

(Ни шагу назад! (часть 2))

(Ни шагу назад ! (часть 3))

(Ни шагу назад! (часть 4))

(Ни шагу назад! (часть 5))

(Ни шагу назад! (часть 6))

(Ни шагу назад! (часть 7))

(Ни шагу назад! (часть 8))

***

Заканчивался второй день обороны на плацдарме, унесший жизни трети переправившихся из батальона. Они молча смотрели на заход солнца. Закат был кровавый. Казалось, он набрал такой цвет не по законам физики, а по законам войны, по количеству пролитой крови солдат.

Девушка немного повернула голову к парню и смотря через уголки глаз сказала:

- Завтра погода будет хорошая.

- Нехай в Берлине будет плохая. – с усталой улыбкой сказал парень. – Нехай Гитлер ноги намочит и заболеет, а нам врага нужно видеть хорошо. Для этого солнышко нужно.

Девушка не ответила, продолжая пытливо смотреть на лежащего на боку парня. Она сидела боком к нему, подогнув под себя ноги.

- Если я попрошу тебя сделать что то, ты сделаешь? – наконец сказала она.

- Всё что хочешь! – опять с улыбкой ответил он и предположил. – Взять в плен Гитлера?

Потупив глаза, она взяла мятый алюминиевый котелок и протянула ему.

- Пей. – тихо сказала она и твердо продолжила. – Я, честное слово, не хочу!

- О-о-о. – протянул он. – Вот этого я сделать не могу. Легче Гитлера в плен взять.

Он сел, взял её вторую руку и положил на котелок.

- Товарищ солдат, надо выполнять приказы командиров. – деланно строго сказал парень. – Получили водное довольствие – пейте! А не то старшине пожалуюсь.

Она бережно поставила котелок, а потом резко встала и ушла. Парень проводил её взглядом. Вскоре она вернулась, села с ним рядом и протянула маленький сверток из чистой белой материи.

- Что это? И где ты взяла такую чистую тряпочку? – с интересом спросил он. – Поразительное зрелище!

Девушка опустила голову, и положив ладони на колени согнутых ног, не ответила.

- Что это? – еще раз спросил он. Наклонив голову, не смотря на него, она упорно молчала.

Не дождавшись ответа, парень стал разворачивать маленький сверток. Внутри свертка оказалась ягодка земляники на веточке. Он смотрел на ягодку в лучах кровавого заката и от этого освещения она казалась особенно красной, спелой.

- Откуда такое чудо? – подняв на неё взгляд, спросил он.

- Я её ещё вчера заметила …- не поднимая головы ответила девушка. - Ешь, она мытая.

- Мытая! …– поразился он, обводя взглядом кучи ломанного кирпича и бетона, искореженный метал и древесную щепу перемешенную с землёй и песком. – Где же ты её нашла? Скажи мне.

Он долго смотрел на неё в общем молчании, поняв, что она ответит только когда сама решит. Парень бережно положил тряпочку с ягодой на крупный обломок стены, привстал, осторожно выглядывая над бруствером на открытое, простреливаемое пространство, на корточках перешел на другую сторону выступа и увидел по внешней стороне стены здания, метрах в пятидесяти среди обломков разбитой, рухнувшей крыши кустики лесной земляники. Он понял, что это просто чудо проползти туда и обратно и остаться живой, что увидеть от сюда ягоду невозможно, что нужно ползти для этого туда.

- Майор Рудаков вчера умирал, мучился, а воды ни глоточка ему нельзя… - наконец заговорила девушка. – А ягодки кисленькие, всё бы ему легче …

- Стало бы ему легче, если бы снайпер тебя … - негромко ответил он. Парню стало мучительно стыдно, что эта девушка рискует жизнью здесь, сейчас, ради мужиков, чтобы сделать их судьбу на войне чуть легче.

- Да чтоб мне быть последним фраером! – горячо крикнул он. – Да чтоб меня в родной город не пустили!

Потом помолчав, тихо добавил: - Мужики на то и рождены, чтоб на войне умирать, а ты куда …

Он смотрел на неё с жалостью, с бессилием защитить, с чувством вины за это. Долго молчали сидя рядом. Это молчание еще больше сближало их. Он опустил взгляд на свои грязные, исцарапанные руки налитые усталостью, как после тяжёлой работы без отдыха.

- Я тебя прошу. Съешь, пожалуйста. – опять не смотря на него, тихим, чистым голосом, сказала девушка. Она повернулась к нему, взяла ягодку за веточку и поднесла к сухим, потрескавшимся губам солдата. Она долго держала её, шепча одними губами: «…прошу тебя…». Не поднимая на неё глаз он откусил ягоду. Она не смела посмотреть на него, и он не смотрел на неё. Так они сидели молча друг пред другом, на коленях, пока закат не сгинул в черноте летней ночи.

- Тебе поспать нужно … - сказала девушка. – У тебя сильное сотрясение.

Парень молча кивнул, повернувшись в сторону лёг на бок прямо на землю. Девушка сняла с себя пилотку и подложила ему под голову. Парень благодарно кивнул и улыбнулся ей. Он очень устал и сон сразу победил его. Луна освещала его лицо, правильные черты лица, нос с легкой горбинкой, тонкие губы, густые черные брови и длинные ресницы.

Девушка долго сидела и смотрела на его лицо. Во сне оно было совсем юным, совсем мальчишеским. Девушка подсознательно чувствовала себя матерью и смотрела на него, отчасти, как и на сына, опираясь на свой жизненный опыт и интуитивную женскую мудрость. «Господи, сохрани его …»: прошептала она. Через некоторое время она легла за спиной парня, осторожно обняв его за плечо и уткнувшись лицом в шею. Она никогда бы не посмела сделать это, если бы он не спал, если бы он смотрел на неё. Сквозь острый запах пороха и кислый запах сработавшей взрывчатки она чувствовала мягкий юношеский запах его тела.

Эта чистая деревенская девушка впервые в своей короткой девичьей жизни лежала рядом с молодым парнем. Никто и никогда не целовал её из парней и возможно никогда этого не будет, но сейчас, он был рядом, этот парень который тревожил и волновал. Он спал уткнувшись виском в ткань солдатской пилотки. Ничто не омрачало целомудренность их нахождения рядом. Ничто - ни ночь, ни война. Девушка поняла, что она счастлива, здесь и сейчас, ночью под открытым небом, лёжа на земле, под звуки редких выстрелов и осветительные ракеты, среди обломков, среди войны, среди смерти. Она посмотрела на небо, на сверкающие звезды в черном пространстве небосвода. Девушка подумала: «Мамочка … мамочка, посмотри на меня …я счастлива». Ночь, не торопись, дай им подольше быть рядом, дай им хоть немного покоя и недолгое счастье.

Сон не приходил к ней. Она лежала рядом обняв его, понимая, что это может быть последний раз в её жизни – смерть может забрать её или его жизнь в любое мгновение, оборвать, растерзать, искалечить их тела.

Она заплакала, слёзы текли из глаз. Печаль и жалость к себе тревожили, мучали вопросами на которые был ответ – такое время, такой выбор, такая судьба. «Уходи …», прошептала девушка сама себе, села и стала смотреть на спящего парня. Она протянула руку чтобы потрогать его волосы, еще раз коснуться его плеча. Она долго смотрела на освещенное луной лицо парня и говорила себе, беззвучно, одними губами: «Уходи …пора …уходи …». Девушка вытерла слёзы, решительно встала и тихо пошла в сторону открытого лазарета, к раненным.

***

- Ночью приплыл связной с плацдарма. - полковник разговаривал по телефону находясь на наблюдательном пункте дивизии. – Противник готовит миномётные батареи крупного калибра у плацдарма, идут ожесточённые атаки живой силы, авиаудары. Так точно, стягивают силы сюда. Есть поддержать плацдарм. Слушаюсь, товарищ первый, проверить еще раз.

Командир дивизии вышел из НП и стал смотреть в стереотрубу на противоположный берег реки, на плацдарм.

- Начальника артдивизиона ко мне! – приказывает связному комдив. И не отрывая взгляда от стереотрубы, не смотря на прибежавшего вызванного офицера, стал требовательно говорить ему.

- Смотри в бинокль! Видишь, у главного корпуса, справа и слева строения – там фрицы каждый раз накапливаются перед атакой. – проговаривал видимую местность ведя рукой командиру артдивизиона - Бери лучших наводчиков, сам становись к орудиям, но что б через час там было гладенько, как у деда на голове – ни волосинки! И что б наших только ветерком обдувало от разрывов!

- Товарищ полковник, разлет осколков 150 метров! – с тревогой сказал капитан - Могу зацепить своих!

- Там не дураки – прилягут! – энергично, отметая противоречия, сказал полковник - Клади снаряды каждые два метра. Ещё накроешь площадки миномётных батарей справа, на следующем выступе берега, координаты в штабе . Действуй, Бог войны!

Отойдя от стереотрубы комдив достал платок, вытер лицо, и подняв фуражку, лоб. Махнув рукой позвал начальника разведки за собой и прошел в снова на НП.

- Живёт плацдарм! Держится! – полковник скомкал платок и засунул его в карман галифе. – Молодцы - связного пловца отправили! Хорошие данные собрали! Немец поверил и стягивает сюда силы. Этой же ночью отправить двух бойцов с рацией взамен утопленной.

Пройдясь по наблюдательному пункту, остановился, посмотрел на вражеский берег, опять начал нервно ходить из угла в угол.

- Какие у вас данные? – остановившись спросил у начальника дивизионной разведки.

- «Языки» говорят, что ждут здесь прорыва. – спокойно и уверенно ответил начразведки.

- Может немец хитрит? – напряженно спросил полковник. – Кто знает врага, тот побеждает! Добыть ещё «языков»! Нужно подтвердить данные.

- Есть, добыть. – кивнул начразведки.

- Связь со штабом. – полковник протянул руку за телефонной трубкой и начал наговаривать свои решения. - Артудары повторять каждый день по полученным координатам, независимо будет ли радиосвязь с плацдармом! Группы пехоты и танков днём демонстративно подводить на рубежи оперативной концентрации, а ночью скрытно отводить. Действовать так ближайшие трое суток.

***

- Семён, зачем тебе гроб? – спросили из темноты. Потом сказали ещё что-то совсем неслышно, и те, кто был рядом с говорящим негромко рассмеялись.

- Не видишь? Топиться иду. – спокойно ответил Семён, не торопясь снимая сапоги и гимнастёрку.

- А гроб то зачем? – опять задали вопрос из темноты.

- Я из приличной семьи, а не какой-то босяк, как ты. – деланно сердито ответил Семён. – Найдут меня потом, а я сразу в гробике, весь прибранный, аккуратный.

В темноте засмеялись.

- Понимать надо – культура прежде всего. – продолжал тихо отчитывать невидимого собеседника разведчик. – И что за состав у вас в роте?! Стыд один, бескультурье! Вот потребую у старшины Вашкевича прочитать вам лекцию о культуре зачатия людей и их похорон.

- Жора, хватит камней, а то мы и в правду с апостолом Петром поздороваемся. – Семён обратился к молодому солдату, крепившему верёвками камни к гробу. – Ложись, поползли.

Жора, по пояс голый лёг с левой стороны гроба. Семён проверил последний узел и тоже лёг с другой стороны гроба. Они стали потихоньку проталкивать его к реке. Луна ещё не поднялась высоко и давала длинные плотные тени от останков зданий и неровностей почвы. К реке земля шла вначале с небольшим уклоном, а потом обрывалась длинным крутым скатом, метров на сто пятьдесят с вымытыми дождями большими валунами и булыжником помельче.

Незамеченные противником проползли половину спуска к реке.

- Ну всё, швартуемся здесь. – прошептал Жора. – Дальше – балет на воде.

- Смотри, луна даёт тень от кручи берега. – показал головой Семён. – Устанешь, туда плыви отдыхать. Верёвку туда скинул? Найдем?

- Не волнуйся, найдем. Сёма, танцуем парами. – сверкая и в темноте белозубой улыбкой, прошептал Жора. - Нож на месте? Не потеряй.

- Согласен, Жора, вон до того камня, а от него в темпе вальса в воду! – прошептал Семён. – Погнали!

Бойцы быстро поползли, волоча гроб, по направлению к небольшому камню. От него до воды оставалось открытое пространство около тридцати метров. Они не доползли еще до намеченного камня, когда первая винтовочная пуля попала в гроб. Сразу же рядом, в песок, ударила вторая.

- Это посты – фраера! Сейчас наведут снайпера, вот тогда хана!

- Сэмен, танцуем бегом!

Солдаты вскочили и бегом рванули к воде, волоча гроб между собой. Бежали к воде пропустив между собой, тот самый, примеченный небольшой камень. Гроб ударился, волокущейся частью, об него, подпрыгнул, поднимая пыль и гремя привязанными камнями. Вокруг поднимались фонтанчики пыли от ударявших пуль. Проснулся пулемёт. Ударил впереди, по воде, примеряясь накрыть очередью пуль набегавших солдат.

Оба коротким прыжком кинулись в воду увлекая за собой гроб и больше уже не появились на поверхности воды в видимой немцам прибрежной полосе. Пулемёт ещё несколько минут яростно резал воду, но потом устал и затих.

Над обрывом берега лениво постреливали пулеметы немецких постов, проверяя пулями плывущий по реке мусор. После недавнего разгрома переправы немец был уверен, что русские не повторят еще одну такую попытку. Осветительные ракеты подымались в основном над зданием, удерживаемым русскими и лишь некоторые, направляли над рекой. Жора прикрепил верёвку к камню от гроба притопленного на дне, в нескольких десятках метров от них. Вязать верёвку к гробу и посмотреть положение пулемёта плавал Семён. Солдаты сидели в воде, на речном песке, показав над уровнем воды только головы.

- Он там … - выплевывая воду прохрипел Семён.

- Молоток! А я уж думал не найдем! – радостным шепотом ответил Жора.

- Во… - Семён вытащил руку из воды. В руке был пистолет ТТ.

- Сёма, зачем вам пистолет? – Жора ладонью согнал воду со своего лица. – Вы мелко берёте, нам нужен другой калибр!

- Он там … Комбат! Там… - Семён посмотрел на Жору и показал пальцем на темную воду реки. –  Его пистолет… Наградной.

- Так с пулемётом и ушел под воду под обстрелом. – продолжил Семён. – Помнишь?

- Помню. – ответил Жора. – Кричал что-то, я не расслышал …

- Он там. – Семён опять посмотрел на Жору. – А пулемёт на дне … Комбат запутался в верёвках…  Я на него почти сразу наткнулся. Пистолет с кобуры вытащил и сюда.

- Надо торопиться – «поплавок» воду набирает! – стал горячиться Жора. – Глубоко там?

- Метра четыре-пять будет. – Семён отстегнул магазин пистолета и выдавил патрон из него. Магазин вставил обратно, а патрон засунул в рот, подержав в руке пистолет, отпустил его в воду. Сверкнув металлической пластиной на рукоятке «За боевые заслуги м-ру …», пистолет ушел на неглубокое дно.

- Сёма, я тоже голоден, но не настолько … - Жора с удивлением смотрел на товарища.

- Дула, плоштлел в глобу зашкну. – не выговаривая буквы затряс головой Сема. – Подтащим глоб к комбату и плицепим пулемёт. Давай!

Семён первый беззвучно поплыл, оттолкнувшись от дна, а за ним, выдержав большое расстояние, Жора. Доплыв до края тени, которую давала луна, от обрыва берега на воду, нырнул первый, чтобы отплыть как можно дальше от берега, а за ним второй.

Семён, подождав товарища над местом, где на дне реки лежал гроб, показав пальцем направление, куда нужно тащить, набрал воздуха и нырнул. За ним последовал Жора. Нащупав гроб, они, активно подгребая руками, потащили его к месту затопления пулемёта. Течение реки тащило их к месту, помогая экономить силы. Доплыв до места, Семён прошептал: «Где-то здесь, не отпускай гроб – ныряем!». Жора, набрав воздуха нырнул до самого дна. Он держал одной рукой гроб, а второй рукой и ногами отталкивался от дна. На глубине было абсолютно темно и ничего не видно. Когда кончилось дыхание он отпустил гроб и стал медленно всплывать, продолжая двигаться по течению. Ближе к поверхности воды лунный свет пробивал её и стали видны проплывающий лесной мусор. И тут, под водой, он увидел комбата. До поверхности ему не хватало около метра, вернее вытянутым вверх рукам. Он был с открытыми глазами и задранной вверх головой. Казалось, что широко открытый рот продолжал что-то кричать. Жора вынырнул, вздохнул и тут же нырнул обратно. Борясь с течением, он подплыл к комбату и нырнул глубже. Ему было неприятно и немного страшно дотрагиваться до него. Гребя руками вниз, он натолкнулся на всплывающего Семёна и от неожиданности встречи выпустил из легких весь воздух. Пришлось всплывать вместе с ним. Семен на поверхности сразу спросил:

- Где глоб?

- Метра три-четыре до комбата не дотащил. – Жора борясь с течением смотрел на Семёна.

- Тащим, слазу клепим. – казалось Семён стоял на дне реки, а не усиленно греб против течения, настолько он был неподвижен. – У комбата петля на ноге от веевки, наметво, буду езать. Пошли.

Набрав воздуха, Семён нырнул, за ним последовал Жора. Подтащив гроб, они еще несколько раз всплывали, чтобы дышать, когда крепили пулемёт к гробу. Когда всё было готово Семён резанул ножом по веревке, крепко стянувшей босую ступню комбата, разрезая её и плоть ноги утонувшего. Тело комбата, освобожденное от груза, медленно поплыло вверх к поверхности воды, к лунному свету и осветительным ракетам немцев, и ускоряясь по течению реки.

Семён еще раз нырнул отрезать несколько привязанных камней так чтобы гроб не всплыл, но и не тащился по дну. Гроб перекосило в воде широкой частью на верх, и Семён увидел струйку пузырьков от прострела. Воткнув туда пистолетный патрон, он повернулся к Жоре: «Плыви к берегу, ложись за камнями и тащи за верёвку, а я буду выравнивать, что б к берегу течением не прибило».

Жора уплыл, а Семён, держа за верёвку старался удержать груз на притопленном «поплавке» двигаясь против течения или хотя бы оставаться на месте, не приближаясь к берегу. Гроб продолжал набирать воду стремясь на дно реки, а продвижение против течения было очень медленным. Силы были на исходе, когда наконец он почувствовал натяжение веревки и стал сильнее грести, помогая Жоре. Когда он увидел, что находится напротив участка берега, где был Жора, звезды начали меркнуть. Приближался рассвет. Река начала парить, отдавая тепло в прохладный рассветный воздух.

Семён нырнул и понял, что глубина не более трех метров, а сил бороться с течением уже нет. Нужно было успеть пока предрассветный сумрак и легкий туман позволял незаметно выбраться на берег. Вытащив нож, он набрал воздуха в легкие и нырнул, обрезал верёвки, крепившие пулемет к гробу. Тут же Семён, увлекаемый весом пулемета, пошел на дно. Чувствуя натяжение веревки и держа пулемет в руках, он пошел по дну насколько хватило дыхания. Отпустив пулемет, но держа в руках верёвку он вынырнул только чтобы вздохнуть и нырнул обратно. Так выныривая и снова погружаясь, он помогал Жоре тащить груз к берегу, идя по дну и держа пулемет в руках, натыкаясь на крупные камни и обломки стволов и веток топляка. Сил не было, он просто тонул, глотая воду, чтобы оттянуть хоть на пол мгновения поток воды, рвущейся в легкие, для всплытия на поверхность. Когда глубина стала около двух метров он уже отталкивался от дна вместе с пулеметом, чтобы вздохнуть воздуха. Продвигаясь такими прыжками, дошел до уровня воды по горло и только там отпустил пулемет из рук, повалившись без сил. Вода потащила его вниз по течению реки. Какое-то время он безвольно плыл, не сопротивляясь силе воды, но потом собрав силы стал подгребать к берегу, идя по дну. Дрожа всем телом от долго пребывания в воде, упал коленями на дно и долго стоял так, не в силах подняться и пробежать под кручу берега. Остатки утреннего тумана еще скрывали его опущенную, от безмерной усталости, голову. Наконец, поднялся на ноги и шатаясь, разгоняя туман и поднимая веера брызг ногами, пошел к круче берега.

Семён настолько устал, что не мог ускорить шаг и был готов умереть от пулемётной очереди немецкого сторожевого поста. Дойдя к крупным валунам, он упал за них на колени. Его била крупная дрожь и начало рвать речной водой.

- Сёма, он у меня! – с нескольких метров сзади послышался радостный шёпот Георгия.

Семён, не поворачиваясь назад молча показал открытую ладонь, мол, дай время еще пару минут. Но тут же почувствовал прикосновение друга. Жора подполз сзади и стал растирать ему дрожащую спину.

- Я наверное … бидон воды … проглотил. – повалился на бок Семён.

- Сёма, нельзя же столько жидкости на ночь, это вредно для здоровья! – Жора продолжал растирать уже ноги Семёна. – Мама всегда так говорила. Сёма, таки нужно беречь себя.

- Неси пулемет … я полежу здесь. – прохрипел Семён. – Отойду малость …

- Семэн, о чем вы? – горячо начал шептать Жора. – Таки я вас обоих на руках!

- Приказ!.. Неси пулемет. – Семён сжал ледяной рукой плечо Жоры. – Жги!

- Я сразу вернусь! – Жора показал указательным пальцем на уходящий туман.

- Нет, я сам …сразу за тобой … Честно … – Семёна опять начало рвать. – Давай быстрее!

Жора уполз за пулеметом. Потом послышался его почти беззвучный быстрый бег на подъеме берега. Всё прошло незаметно для немцев, и Семён почувствовал облегчение на душе, что это важное задание выполнено и пулемет доставлен. Он пополз, прячась за валунами стараясь как можно ближе подобраться незаметным к подъёму берега, чтобы бежать по открытому участку пришлось как можно меньше. Собравшись, подобрал ноги под себя вскочил и шатко, тяжело побежал по простреливаемому пространству берега. Тут же ударил пулемёт. Очередь пришлась правее, осыпав его каменной крошкой. Семён успел скрыться за изгибом подъема берега, почувствовав на щеке резкую боль от ударивших острых осколков камней раскрошенных пулями.

Неожиданно проснулся советский берег обороны. Немного отдалённо погрохотав, как бы набирая силу, он ударил через несколько секунд страшными разрывами рядом со зданием сметая всё, что находилось там. Исчезли одноэтажные строения с обеих сторон лесопилки. Взлетев высоко в небо с огромными столбами земли они рассыпа́лись и падали вниз, открывая прямую видимость немецких окопов.

Огонь крупного калибра передвинулся правее уничтожая миномётные площадки немцев. Пропахав немецкую оборону полчаса артиллерийский удар стих.