(Не)валяшка, или вальс по-воскресному
Зашла к подруге в гости. Она на первом этаже живет. Пока она бегает и занимается домашними делами, я спокойно пью кофе и меланхолично смотрю в окно. Бабушки на лавочке, дети копошатся в земле (до песочницы не дошли), у кого-то из соседей что-то горит на плите... В общем, стандартная картина.
Поколебало воскресное спокойствие явление одного мужчины. Его было видно издалека, а состояние намекало на то, что и почувствовать всякому, имеющему хоть какой-то нюх, можно было еще до того, как рассмотришь его.
Знаете, какая стадия опьянения предшествует окончательной встрече с матушкой-землей? Когда тебя шатает не влево-вправо от выпитого, а вперед и назад. Идет он, значит… Ну, как идет – медленно передвигается по земной тверди, нащупывая каждый шаг складными ногами (они норовили постоянно сложиться). Вследствие этого, передвижение напоминает своеобразный танец осторожного сапера на минном поле: шаг вперед – и два назад.
Бабушки прекратили обсуждение очередных Хуанит и Карлосов (или кто там щас рулит в бразильских сериалах), цыкнули на товарку, которая что-то вещала про Сережку с 3-го этажа, и приготовились наблюдать бесплатное представление. Интересно же ж, как человека может так нести из крайности в крайность!
Мужик, тем временем, остановился. Обратил мутный взор в невидимую для простых смертных даль, и полез в карманы. Вывернул их, как только это умеют делать дети или очень пьяные люди: весь карман с подкладкой штанов наружу, из швов сыпется какой-то мусор и залежалая конфета. Вот и все богатство.
Мужик явно этим не удовлетворился. Расстроенно вздохнул. Плечи его поникли. И тут он сам себя, в порыве чувств/озарения (нужное подчеркнуть) хлопает по лбу и… Этим окончательно лишает тело устойчивости, со всего маха падая на спину. А там мужик – жердь под 2 метра ростом. Вот весь его рост и упал.
Бабки обрадованно загомонили, обсуждая, как низко может пасть человек. А человек тот, соглашаясь с законами гравитации, обронил телефон. Выпал он из его джинсовой куртки. Не вставая, главное действующее лицо нащупало агрегат, и, глядя в синеющую даль неба, кому-то позвонил. Я бы могла сказать, что он с кем-то разговаривал. Но, увы, язык homo nimii vini (человека, чрезмерно пьющего), я не знаю – одно сплошное мычание, разделяемое паузами и сменой интонации. Собеседник как-то его все-таки понял.
Когда бабки уже хотели вызвать полицию, явился тот самый собеседник. Маятник (а как еще назвать того, кто тоже шатается, но вправо-влево?), приблизился к собрату по несчастью. Почему собрату? С первого раза поднять кореша не получилось. Зато улечься – с первого наклона. Они мило полежали рядышком, мыча о чем-то своем. Собрались с перегарным духом, подперли друг друга, кое-как утвердились на земле, столь коварно не держащей их, и поплелись прочь, медленно вальсируя. Шаг вперед, два вбок, один назад…
Досматривать правильность повторов тактов я не стала: кофе закончился, домашние дела подруги тоже. Потому с чистой совестью мы отправились пить холодное пиво с жареной тюлечкой. С земной твердью не встречались.