Неформал. Глава одиннадцатая.
Глава одиннадцатая. Живая ненависть.
Rise and see, rise and see, rise and see,
When the moon will share the pre-dawn sky,
Rise and see, rise and see, rise and see,
There's more to darkness than meets your eye.
Hate «Necropolis».
Мобильник разрывался от звонков. Плоская полифоническая мелодия тараном ворвалась в уши и выдернула меня из царства Морфея. Поморщившись, я встал, откинув одеяло. Рядом, на моей кровати, спала Валя. Девушка улыбалась цветным снам и не обращала внимания на посторонние звуки.
- Мне бы так, - проворчал я, подходя к столу и беря в руки мобильник. – Алло.
- Вадя. Усушенный, дрочильный недоебок с грустными глазами, - раздался в динамике Мишкин голос.
- Ты, блядь, рехнулся? Шесть утра же, - возмутился я и пошел на кухню, чтобы не разбудить Валю телефонным разговором. Поставив на огонь чайник, я уселся на старенький табурет и сладко потянулся.
- Ты знаешь, кто сегодня выступает во Дворце спорта? – Мишка даже не соизволил извиниться за такую побудку.
- Кто? Очередной попсовый долбоеб, родом из восьмидесятых?
- Hate!
- Гонишь! – сон как рукой сняло. – Почему я не знал об этом?
- Потому, что сидел на жопе ровно и смотрел, как пердолят в дупло зеков. Афиша висела месяца три, - горячо затараторил Мойша. – Ты идешь?
- Бля. Нет. У меня денег нет, да и билеты хуй достанешь. Вся тусовка на них попрется.
- Ты будешь обязан сделать мне шикарнейший минет, ибо я взял билеты на всех!
- Да, ладно? – с сомнением спросил я. Заставить Мишку чем-нибудь пожертвовать, можно было только под дулом пистолета и то, вряд ли он решился бы потратить свои кровные на билеты для всей нашей компании.
- Прохладно. Уговаривать не буду. У меня четыре билета на сегодняшний концерт. Хоть одна нормальная банда приехала в наш Мухосранск. Вроде гастроли по России и наш город в списке, блядь. Ты идешь?
- Шутишь? Конечно, иду! – я даже закивал головой, забыв о том, что говорю по телефону. – Во сколько начало?
- В семь вечера. Ладно. Зайди за мной в половину шестого, вместе поедем.
- Добре. Неужели и правда, Hate?
- Сегодня вместо мочи ты будешь ссать черной и раскалённой смолой, балбес. Ебанем сатанинским металом по ёблам зажравшейся церкви. Пока, Вадик. А я пошел другим звонить. Ох, обрадуются.
Я задумчиво повертел телефон в руке. Да, польские человеконенавистники решили приехать в наш унылый город. Для любого неформала, это было событием чуть ли не всей жизни. Когда еще увидишь живьем тех, кого обычно слушаешь на пиратских дисках.
Последний раз играли древние пердуны Deep Purple, которые были заняты срубанием денег с ностальгирующих стариков. Изредка приезжали звезды попсы и шансона. Но впервые приезжала по-настоящему известная метал-команда.
- Доброе утро, - Валя нежно чмокнула меня в щеку и присела рядом. – Не спится?
- Мишка позвонил, - улыбнулся я. – Не хотел тебя будить, вот и ушел на кухню.
- Да, ладно?! Мойша не встает раньше полудня, - удивилась девушка.
- Особенный случай. Сегодня в нашем Дворце спорта Hate выступают.
- Ого, круто.
- Не говори. Мишка уже взял билеты, - мои глаза радостно загорелись в предвкушении славного молотилова.
- Можно я не пойду? Музыка не для моих нежных ушек, - засмеялась Валя. – Вот если бы Him или Nightwish приехали, я бы с удовольствием пошла. А так, лучше сами развлекитесь.
Телефон зазвонил вновь. Я театрально закатил глаза и взял трубку.
- Да.
- Вадь, ты в курсе насчет концерта? – видимо, Мишка только что позвонил Андрею.
- Ага. Ты идешь?
- Хули, спрашиваешь? Конечно! Киса тоже изъявила желание.
- Киса? Она же, блядь, по всякому регги тащится, нет?
- Захотелось чего-нибудь более тяжелого, - усмехнулся Андрей. – Во сколько выдвигаемся?
- Я за Мойшей зайду в полшестого, и поедем.
- Добре. Мы с Кисой будем ждать вас у касс.
- С Кисой? Ты что-то последнее время только о Кисе и говоришь, - подначил я друга.
- Нахуй поди, Вадик.
- Не бесись. До встречи. Я заскочу на работу. С Вачиком надо поговорить.
- Хорошо, - Андрей положил трубку, а я повернулся к Вале.
- Уже всех на уши поднял? – спросила она, наливая в чашку кипяток.
- Ты же знаешь. Если еврей себе что-то вбил в голову, то не успокоится, пока не сделает.
- Знаю, конечно. Он таким с детства был.
- Валь, ты еще побудешь тут? Мне надо на работу сгонять, - я встал с табурета и принялся мерить шагами кухню.
- Да. Потом домой поеду. Не переживай. Торт еще остался. Позавтракаем с бабушкой, и я уйду.
- Тогда, хорошего тебе дня, - я поцеловал девушку и пошел одеваться. Надо было возвращать работу.
- И тебе, Вадька.
Я неспешно шел по улице в сторону оптовой базы. В наушниках выводили свои антихристианские гимны Hate, а мне было гораздо спокойнее на душе. Мысли переключились на предстоящий концерт, а все остальное ушло на второй план. Я даже не думал, что сказать Вачику. Не думал о Кресте и моей мести. Просто шел вперед, наслаждаясь погожим осенним деньком.
Знаете, а я люблю осень. Мокрые тротуары, запах прелой листвы в воздухе, еле теплое осеннее солнце в небе и серые облака, бегущие в вышине. Ты будто растворяешься в этом прохладном воздухе, а в голове витают бессмертные строки французских и английских поэтов. Ветерок развевает твои волосы, наполняя душу невероятным спокойствием и умиротворением. Даже сердце бьется в такт пульсирующей вокруг тебя жизни. Неторопливо и размеренно.
Я шел вперед, разглядывая серые пятиэтажки на пути, круглосуточные магазинчики и спешащих мне навстречу людей. Люди всегда куда-то спешат. Только никто, кроме них самих, не знает куда именно. И в этой спешке проходит вся жизнь. Учеба, работа, дом, больница, могила. Печально, но люди сами ответственны за свою судьбу. Все будет так, как сам этого захочешь.
Вы не обращали внимания на тех, кто спешит вам навстречу? У каждого прохожего есть свой особенный колорит. Он выражается в одежде, походке, маленьких мелочах, наполняющих образ человека. Вот обычный работяга, возвращающийся домой после ночной смены. Он зевает и крепче сжимает в руке белый пакетик из магазина. В пакете лежит непременное пиво и возможно несколько пачек сигарет. Работяга придет домой, выпьет это пиво и будет спать, умиротворенно посапывая носом.
Или же идущий навстречу офисный клерк. Помятая рубашка, заспанный вид, наспех приглаженные волосы. Он бежит вперед, ничего не замечая. У него горит план продаж, в глазах проценты от прибыли, а в голове тысячи деталей сделок с разными клиентами. Человек думает лишь о том, как бы заработать на новую машину и обязательную путевку в Турцию. Мишка даже шутил однажды, что он сам скоро станет таким. Будет носиться между офисами и впаривать лютую хуету.
Каждый прохожий обладает своим колоритом. Мамочки, ведущие своих чад в детский сад или школу. Продавцы, на ходу пьющие дешевый кофе из картонных стаканов. Алкоголики, ныряющие в недра урн и мусорных баков, чтобы найти несколько пустых бутылок. Даже в них есть свой колорит.
Свернув на дорогу к оптовой базе, я достал из кармана телефон. На экране застыла цифра «3» уведомляя меня о трех пропущенных вызовах. Два от Мишки, которому наверняка пришла в голову очередная глупая идея, и один от хозяина овощного цеха, куда я и направлялся. Я решил не звонить, благо крыши ангаров уже серебрились вдалеке. Лично спрошу, что от меня хотел Вачик.
- Что здесь произошло? – удивленно спросил я. Оптовая база носила явные следы какого-то грандиозного побоища. Потрескавшийся асфальт был в редких бурых пятнах от пролитой крови. Всюду беспорядочно валялся мусор, палки и битое стекло. Несколько грузовиков у стены щеголяли разбитыми фарами и вмятинами на дверях. За крышей нашего цеха поднималась тонкая струйка черного дыма. В воздухе застыл тяжелый запах пота, гнилых фруктов и крови.
- Не обращай внимания, да, - усмехнулся Вачик, бережно прижимая к себе руку в гипсе. – Терки-матерки всякие. Тебя, Вадим, это не касается.
- Следы еще свежие. Это вчера было? – требовательно спросил я, прикуривая сигарету. Армянин кивнул.
- Да, мери кунем. Чатлахи налетели, как волки позорные, да. Разнесли тут все. Анзору у третьего ангара три зуба выбили, представляешь?
- Не повезло ему, - хмыкнул я, вновь осматривая место побоища. – А кто это был? Местные?
- Да хуй их знает, Вадим, - ругнулся Вачик. – В масках были. С прутами железными. Мы пизды им дали. Ес кунем. А ты чего пришел? Я тебе звонил же, ты трубку не брал.
- Да я хотел узнать насчет работы, - помялся я. – Ты же знаешь, что со мной случилось?
- Да, Вадим. Друг твой приходил. Волосатый такой, как ты.
- Мне деньги нужны, дядь Вачик. Работа нужна.
- Какой работа? Ты посмотри, да. Все разнесли, чатлахи!
- Получается, что ты меня не возьмешь?
- Половина оклада, пока не разгребем эту мусорную кучу, - армянин обвел здоровой рукой площадку перед цехом. – Сейчас каждый грузаль на счету. Давай, переодевайся и за работу. Надо все убрать.
- Спасибо! – широко улыбнулся я и бегом помчался в подсобку, где лежала моя рабочая одежда. Вачик вздохнул и рявкнул на перекуривающих работяг.
- Чего расселись?! Убирайте, да!
Весь день я только и делал, что убирал последствия странного погрома на оптовой базе. Битые стекла, мусор, палки и прочее, складывалось в большой бак, который стоял в центре площадки. Даже учитывая то, что перекуры были редкими, убирать было еще много. Я ходил с веником и совком, подметая мелкий мусор. Затем все ссыпал в ведро, которое периодически забирал Степа, чтобы высыпать в бак. Вачик и прочие начальники цехов лениво переругивались с теми, кто медленно работал и что-то обсуждали на своем иноземном языке.
Наконец площадка возле цеха была относительно убрана и я, бросив веник и совок в подсобку, подошел к армянину. Тот удовлетворенно оглядел все и хлопнул меня по спине.
- Молодец, Вадик. Завтра приходи, надо будет с утра фуру яблоками затарить, да. Вот тебе за сегодня, - я взял из его рук конверт с деньгами и, закурив сигарету, поплелся переодеваться.
Ближе к половине шестого, я подходил к Мишкиному подъезду. Друг уже ждал меня сидя на лавочке и потягивая с нагловатой ухмылкой дешевое пиво.
- Мойша, а родители тебе пизды не дадут, что ты пиво хуяришь под окнами? – удивился я, подойдя к нему и взяв бутылку. Сделав внушительный глоток, поморщился. – Ебать. Ты поссал туда или просто тебя наебали?
- Иди ты, - отмахнулся Мишка. – Взял, какое было. А предки укатили в гости. Никто мне ничего не сделает.
- Соседи спалят, - засмеялся я.
- Я им под дверь насру тогда, - серьезно буркнул Мойша. – Ладно, пошли. Пока доедем, места займем, концерт уже начнется.
- Погнали.
Площадка перед входом во Дворец спорта была заполнена самыми разными представителями неформального движения. Понятно, что такие зубры, как Hate соберут полный зал. Даже из других городов и сел подтянулся народ.
В воздухе витали тяжелые пары самого разнокалиберного алкоголя, а на земле и в кустах валялись пустые и полупустые бутылки с крепкой жидкостью. Мы с Мишкой переругивались, пока шли к кассам и с любопытством наблюдали за разношерстной публикой.
Тут были и панки с высокими ирокезами, и школьники в замусоленных майках с логотипами Арии и Кино, готы с белыми лицами и черными одеждами. Мимо нас прошли три байкера, гогоча во все горло и хлебая пиво из бутылок. Мишка цапнул за руку одного из знакомых и радостно загалдел, заводя беседу, а я пошел дальше, ища Андрея с Кисой. Друзья нашлись возле касс, рядом с входом. Мощная фигура Андрея загораживала путь остальным, но с высоким металистом никто не хотел связываться. Заметив меня, Андрюха помахал рукой.
- Привет, Вадь, - я пожал протянутую руку и чмокнул в щечку Кису. Странно, но обычно обдолбанная Киса, была на удивление цветущей и жизнерадостной. Время без Макара явно шло ей на пользу.
- Привет. Ебать тут народа!
- Ага. Похоже, вся область приехала. Давно такого не было, - улыбнулся Андрей, шутливо тыча меня в бок. – А где жида потерял? У него же билеты вроде.
- Я забрал. Он там треплется с кем-то. Догонит, - я вытащил три билета и раздал каждому по одному. Андрюха кивнул и внезапно отвесил затрещину низенькому металисту, который пытался пролезть в щель между ним и Кисой.
- Съебал, блядь, косматый!
- Да я просто, ты чего, - обиженно протянул коротышка, потирая ушибленную голову.
- Пиздуй отсюда, пока тебя не выебали в очко, - вставил Мойша, подходя к нам. – В очередь, сукины дети.
- Ладно, ладно. Звери, - буркнул обиженный и потрусил в конец очереди.
- Миша, почему ты постоянно хочешь всех выебать в очко? – спросила Киса, рассматривая билет.
- Потому, что я злой еврей, которого слишком долго притесняли. И я не успокоюсь, пока не выебу парочку гоев за все муки, что вытерпел мой народ, - театрально провыл Мишка.
- Опять Тору перечитал, - констатировал Андрей.
- Да. Смирись. Скоро начну вам самые лакомые отрывки зачитывать, а потом обрезание сделаю. На хую.
- Ебанутый ты, Мойша.
- Ага.
Через несколько минут двери открылись и толпа неформалов ломанулась внутрь. Каждый хотел занять место поближе к сцене, где звук из больших и черных колонок выбьет у тебя из ушей всю грязь. Вместе с мозгами.
Милиция предусмотрительно отделила сцену метровыми заграждениями, за которыми встали сами стражи правопорядка. Мы, будучи одними из самых первых в очереди, оказались прямо по центру. Кису пропустили вперед к ограде, а позади девушки встал Андрюха. Мишка восхищенно цокал языком и разглядывал сцену. А посмотреть там было на что.
Микрофонные стойки обвивали самые настоящие пулеметные ленты с бутафорскими патронами. На центральной стойке застыл желтый череп козла, зловеще посматривая пустыми и черными глазницами в зал. На бас-бочке ударной установке была изображена пентаграмма с логотипом группы сверху. А позади барабанов располагался большой задник с обложкой последнего альбома «Victims». Из зала слышались редкие выкрики, и кто-то упертый визгливо орал «Ненависть!».
Свет в зале внезапно погас, и раздались первые звуки дьявольского интро. Мрачная и зловещая музыка наполняла сердца слушателей самым настоящим восторгом. Со сцены повалил густой дым, и где-то там забегали черные тени.
Спустя минуту музыка прекратилась, и в наступившей тишине раздался голос вокалиста. Адама Первогрешника.
- Вы готовы, блядь?!
- Даа!!! – взорвался криками зал.
- Услышьте литанию мертвой троицы!
Ярко вспыхнули софиты, и громыхнула открывающая песня. Музыканты, все в черном, отчаянно трясли волосами под жирные рифы и пулеметные очереди ударных. Вокалист Адам страшно искривил загримированное лицо и проревел в зал первые слова богохульства. Весь зал мгновенно превратился в единый организм, пульсирующий и агонизирующий самой настоящей ненавистью. Нас вжали в металлическую ограду, да так сильно, что у субтильного Мишки глаза полезли из орбит, а на лице застыло потрясенно-восхищенное выражение. Андрюха с улыбкой вцепился в поручни и не позволял чужим телам раздавить Кису, которая открыв рот, смотрела за выступлением поляков.
- Ебать, это охуенно! – проорал Мойша, раскачивая головой в такт ритму.
- Это более чем охуенно! – также проорал я, локтем попадая в глаз неизвестному металисту, что решил послэмиться рядом со сценой. Мы, обнявшись, прыгали с Мишкой и кричали во всю мочь своих легких слова ядреной песни.
К пятой композиции зал немного успокоился, и Андрей решился оставить Кису на попечение Мойши, дабы самому потолкаться в потной и жаркой толпе. Я с радостью поддержал его предложение, и мы ворвались в безумный хоровод в центре зала.
Слэм является идеальным способом узнать, настоящий ли ты неформал или конченное сыкло. В водовороте летают чужие кулаки, ноги, головы, локти. Народ выплескивает свою ярость, заряжаясь новой от каждого столкновения. Если тебе не повезет, и ты случайно упадешь, то тебя тут же поднимут на ноги собратья металисты. Крайне редко кого-то затаптывают, даже будучи в состоянии сильнейшего опьянения.
Кто-то предпочитает слушать музыку и смотреть на музыкантов, но сама суть тяжелой музыки именно в слэме. Ведь только там зарождаются настоящие эмоции и только там, человек может понять, кто он такой. От спертого воздуха и витающей пыли становится тяжело дышать. Легкие начинают гореть, и в какой-то момент ты понимаешь, что сейчас потеряешь сознание. Но происходит выброс огромного количества адреналина, и у тебя открывается второе дыхание. Музыка пронзает твое сердце и душу, наполняя удивительным ритмом настоящей жизни. Зрачки расширяются, в голове приятное головокружение, а ноги становятся ватными, как в самых страшных кошмарах. И вот песня заканчивается и тебя выносит на тихое место, где стоят те самые любители музыки. Воздух здесь почище, нет жара от потных тел собратьев, но есть самая настоящая эйфория от того, через что ты прошел.
- Блядь, дружище. Я думал ты замесишь того жирдяя, - засмеялся я, делая глоток теплой воды из бутылки, купленной в фойе. Андрюха улыбнулся, стягивая свои длинные волосы резинкой.
- Да, ворвался просто. Давно не отрывался под качевый метал.
- А я Кису за сиськи дергал, пока она на сцену пялилась, - радостно воскликнул Мишка и охнул, когда ему с двух сторон прилетели подзатыльники. Один от Андрея, а второй от Кисы.
- Не пизди, жид! – устало погрозил пальцем Андрюха.
- Шутка же. Что вы такие долбоебы, а? – покачал головой Мойша и направился к выходу, куда стягивались разгоряченные любители тяжелой музыки. – Вадь, идешь?
- Да, подожди, - я догнал Мишку и пошел с ним рядом. Андрей позади что-то рассказывал Кисе, без конца улыбаясь.
- Лямур-тужур, - пропел Мишка, и чуть было не удосужился нового подзатыльника, но успел выскочить на улицу, прокричав напоследок. – Андрюха дрочит на Кису. Андрюха хочет лизать ее клитор.
- Ебанашка, - засмеялись мы, и вышли следом.
На улице мы отошли к старому фонтану и ждали, когда рассосется основной поток неформальной молодежи. Андрей задумчиво курил сигарету, иногда подавая ее Кисе, которая тоже делала затяжку, а я постоянно прикладывался к бутылке с водой, попутно пытаясь донести до Мойши, что он дебил.
- Миша. Если засунуть девушке в манду руку по локоть, ты не доставишь ей удовольствия, а просто разорвешь все к ебеням, - в который раз начал я.
- Нихуя ты не знаешь, Вадька. Я кассету родаков надыбал, там такое творится, - уперто повторял Мишка, подпрыгивая на месте от нетерпения. – И вообще. Сарказм ты не понимаешь.
- Это, блядь, не сарказм, а самое настоящее извращение. То ты в жопу готов всех долбить, то про жесткое порно разговоры заводишь, - встряла Киса. – У тебя хронический недоебизм. Хочешь, я тебя с Лаурой познакомлю?
- Лаура? – задумался парень. – Это не та баба с кольцом в носу и зубами, как у бегемота? Не, Кис. Я хоть и еврей, но я крайне разборчивый еврей.
- Уверен, ты бутылку поебываешь дома, пока никто не видит, - усмехнулся Андрюха. – Разборчивый он.
- А ты, блядь, доски ебешь на своей фабрике, - ругнулся Мойша. – Сучок выбил из полена и хуярит в дырку, аж дым летит.
- Хватит вам, - я примирительно поднял руки. – Нормально же погуляли. Концерт посмотрели, послэмились, Мойшу поподъебывали. Чего вам еще нужно?
- Домой. В кроватку, - мечтательно потянулся Андрей, хитро переглянувшись с Кисой. Мишка, было, открыл рот, чтобы вставить свои пять копеек, но захлопнул его, посмотрев за спину друга. – Ты чего, жид? Салом поперхнулся?
- Логичное завершение вечера, - буркнул Мойша, отстегивая цепь. Когда мы повернулись в направлении его взгляда, то увидели десяток скинхедов. Нет, не тех, что всегда обитали в нашем городе. Это были другие. Чужаки.
- Снова, блядь? – потрясенно вымолвил я, но Андрей внезапно двинулся вперед.
- Кирюха? – спросил он. Один из бритых широко улыбнулся и пошел ему навстречу.