Небесные скитальцы, Глава XXXII⁠⁠

Предыдущие главы в профиле.

Из-за непроглядных облаков выглянула луна.

Йель и Серов с напряжением вглядывались во мглу, прислушиваясь к еле слышному гулу турбин авиалайнера. На короткое мгновение самолёт отразил лучи бледного света естественного спутника Земли.

— Заметил? — спросил Серов своего командира.

— Ага.

— Значит, взлетели, — меланхолично заметил он, неторопливо закуривая.

— Ну вот, а как сомневались...

— Всего-то.

— Пора и нам.

— Точно. Запускаемся и уходим.

* * *

Вдруг всё разом прекратилось. И звуки сирены, и мигание лампочек. Тяга левого двигателя стала расти. Приближаться к значению правого двигателя.

— Ну? — не вытерпел Костя.

— Всё в норме! — удивлённо, не веря своим глазам, ответил ему Боря.

В ту же секунду самолёт подпрыгнул и затрясся: они выехали на пределы взлётной полосы. На торец, посыпанный гравием.

— Взлетаем, — заорал Рочев и потянул штурвал на себя.

Авиалайнер стал задирать нос, и, пережив ещё целых три секунды несусветной тряски, они оторвались от земли.

— Устойчивый набор высоты, — весело сказал пилот. — Убрать шасси! Костя, ну же?

Черпевский медленно сглотнул. Кивнул и с блуждающей улыбкой поднял рычаг вверх.

— Так... Стойки зашли... Продолжаем набор.

— Боря?

— Сейчас... Подожди немного, хорошо? Разберусь с закрылками и установлю на высотомере семьсот шестьдесят миллиметров ртутного столба...

Прошло несколько минут. В кабину вошла стюардесса.

«Почему они заходят каждый раз новые?» — подумал фактотум.

— Ну что? — первым спросил Рочев. — Какие наши боевые потери?

— Один выбитый зуб, три разбитых в кровь носа, синяки и ссадины.

— Помажьте всё йодом. Йод же не выкинули? Зуб выбил наш пассажир или из тех, которых подобрали на Фаргарте?

— Помажем, Борис Евгеньевич. Мужчина из тех пассажиров, которых нам подсадили.

— Хорошо... Все дети целы?

— Да, Борис Евгеньевич.

— Спасибо, Дашенька, ступай...

За стёклами кабины стало светлеть.

— Костя, подай, пожалуйста, вон те листочки... Спасибо. Это аэронавигационные карты. Эшелон мы уже заняли, осталось лечь на воздушную трассу... Спасибо.

— На какой мы сейчас высоте?

— Двенадцать тысяч сто метров. Ага, вот и та самая трасса, которая нам нужна... Костя, что ты хотел?

— Мы выбросили всю выпивку?

— Ну вот, — хлопнул, себя по лбу Борис, — вот что я забыл выбросить, когда мы облегчали самолёт. Впрочем, какая теперь уже разница. Ты мне напомнил. Ты знаешь, что кресла, на которых мы сидим, сделаны из жести и заклёпаны настоящими металлическими заклёпками?

— Нет.

— Так вот, под твоим — тайник, — Борис осёкся и опасливо покосился на фактотума. — А ты из каких, собственно, органов?

— Из тех, которые такими мелочами, как тайники под пилотскими креслами, не занимаются. Уверяю тебя. Нет, ну правда!..

— Да, верю...

— И в нём алкоголь?

— Нет. Но был. Выкинул, чтобы выполнить просьбу Аглаи — засунуть в него чемоданчик. С какими-то раритетными поварёнными книгами её тётушки, — Рочев потускнел, нахмурился и вздохнул.

— Значит, чемоданчик. Со старыми фолиантами, — пробормотал Черпевский. — Надо же, как всё интересно получается.

— Ну да! Выкидывали даже салфетки и зубочистки, но забыли о целом чемодане книг.

— Да и я о том же.

— Впрочем, это уже неважно. Знаешь анекдот про ведро черешни?

— Прости, не хочу слушать. Скоро рассвет?

— А вот и нет. Мы летим на запад, весь полёт солнце будет нас нагонять, но у него будет плохо получаться. Хотя даже не так: по сравнению с Калиморией наша широта значительно южнее. Так что немного нагнать всё-таки получится. Когда будем садиться в Санта-Виктории, будет позднее утро. Увидишь рассвет с высоты в двенадцать тысяч метров в самой что ни на есть красоте.

— Здорово.

— Так, где моя гарнитура? Пора попробовать связаться с органами управления воздушного движения. Если хочешь, можешь взять гарнитуру второго пилота и послушать, как это происходит.

— Не хочу.

Связаться получилось с первого раза.

— Всё, мы под управлением.

— И на трассе?

— Нет, но скоро будем.

— Ясно.

— Хочешь порулить?

— Нет, хочу выпить.

©Ярослав Калака