Мы выживали, как могли.
Детство у меня было специфическое. Жили мы на западной границе СССР и увидеть едущий танк, было делом обычным. Таким же обычным делом, было ходить в лес за патронами. В принципе, они нафиг были не нужны, но у нас в сараях и подвалах были целые коллекции. Иногда мы отвёрткой выковыривали порох оттуда, но с него тоже толку было мало. Пошипел, сгорел и всё. Но искать патроны, какое-никакое занятие.
В этот раз, в поисковую экспедицию мы собирались с Троцким. С Пашкой, но у него фамилия была Троценко, и тут без вариантов. Мы спустились к нему в подвал за мешком. Полиэтиленовых пакетов тогда не было. А в подвале со светом было очень так себе. Там где-то посередине горела тусклая сороковка и этого было недостаточно. Маме, естественно, говорить, что мы собрались за патронами, было категорически нельзя, тем более, что на её памяти было два печальных случая, а точнее трагических.
В 50-е годы в лесах оставалось ещё немало мин и неразорвавшихся снарядов. Мама жила в военном городке и в город вела тропинка. Мы с ней много раз по ней ходили потом. Мама вспоминала, где и что стояло, на каком дереве они делали зарубки, где был старый госпиталь, эстрада, ну и так далее. Так вот, тогда в те самые послевоенные годы, отклоняться от тропинки строго настрого запрещалось. По ней же, мама ходила в музыкальную школу. Именно в этот день, соседская девочка решила выйти пораньше. Обычно они с мамой шли вместе. В общем, приглянулся ей черничный куст. А потом ещё один и ещё один...
Даже хоронить было нечего.
Уже в семидесятых, мой брат с друзьями, естественно без разрешения, пошли в лес, всё за теми же патронами. И, вот удача, нашли целый снаряд. Уж в нём-то пороха было, не то что в патронах, радовались они. Припёрли его в сарай и начали добывать заветный порошок. Мама у нас - дама строгая и мы с братом знаем, что два раза она повторять не будет. Она крикнула в окно "Игорь, иди кушать" и он сразу пошёл домой.
В соседних домах повылетали стёкла. Сарай разворотило так, что после похорон пацанов пришлось строить новый.
То есть, веских причин, не разрешать ходить за трофеями, у мамы было достаточно.
Я сидел на корточках на песчаном полу в подвале и ждал когда Троцкий там соберётся. Ну и как водится в такие моменты, я задумался. По рассказам Пашки, он мне крикнул "лови", но я этого не слышал. Он стоял в очень неудобной позе на трёхлитровых банках с соленьями и бросил мне тяжеленный мешок с патронами из прошлых экспедиций. Поймал я мешок лицом. А с момента как я ушёл из дома и десяти минут не прошло.
Вообще, чтобы так набить морду, надо хорошо подставлять её под каждый удар с каждой стороны. Синяки редкой симметричностью расположились по обе стороны переносицы и плавно, красивым лиловым оттенком распространились на оба заплывших глаза. Из носа не капало, из него лилось. А когда кровь на губах, инстинктивно её слизываешь и она остаётся на зубах. Губы опухли так, как будто у нас было близкое родство с прадедом Пушкина. Привёл чудовище домой плачущий Пашка, ибо я нифига не видел. Пока мы оба плакали, я от боли, он от страха, мы придумали версию того, как случились такие преобразования на моём лице. Про патроны заикаться было нельзя, поэтому во всем виноваты оказались злые цыгане, которые напихали мне по первое число, а Пашку даже не поцарапали.
Мама ещё какое-то время, после инцидента, проходя мимо цыганских домов, сильно нахваливала их, но тем было не привыкать. Любили их всем городом и своих чувств не скрывали.
Затяжные дожди, для балтийского побережья дело обычное. Бывало, что и по две недели. Первые пару дней, мы ещё надеялись, что дождь вот-вот закончится и продолжали ходить на рыбалки, играть на месиве в футбол, но это скоро надоедало и все разбредались по домам.
А в детстве у всех есть друг. Он какой-то главный друг, центральный такой - "лучший" назывался. Вот мы с ним это проливные дни и коротали. То у меня дома в Чапаева играли, до посинения бьющего пальца, то ходили к нему играть в настольный хоккей. Хоккей мне нравился больше не только своей минимальной травматичностью, но и возможностью комментировать происходящее интонациями великого Озерова. Нести ахинею я умел уже с молодых ногтей и с тех пор только прогрессирую в этом плане. Ржали, конечно, от моих комментариев но и это быстро наскучивало. Не трудно догадаться, что креативным продюсером нашего детства был я, но однажды гениальной идеей порадовал меня и мой молчаливый друг. Ну, и палка раз в год стреляет. Выстрелил он очень оригинально. Он придумал, что надо звонить родителям всех наших друзей и строгим женским голосом сообщать, что "Сегодня отключат воду, набирайте банки, тазы, ванны." Мне идея настолько понравилась, что я даже в какой-то момент позавидовал изобретательности.
Где было взять строгий женский голос, было очевидно с самого начала. Мы взяли телефонный справочник и по алфавиту погнали. Несколько раз, конечно, мы нарвались на "Иди нахер мальчик", но основная часть наших друзей и врагов из соседнего двора запаслась водой по полной программе.
А тщеславие же не утаишь. После этой гениальной затеи, мы ходили по улице и спрашивали у корешей, не набрали ли они воду в тазы и ванны. Большинство, кивали головой, а мы с другом ржали. Несколько человек в нашем ржании усмотрели подвох и сообщили об этом своим родителям. К моей маме поструились делегации возмущённых, мол, что это за выходки, мы третий день не моемся.
Мама не любила когда к нам домой приходили люди с претензиями и это отразилось, как не странно, на моей заднице. Идея была друга, а задница моя, что сильно усиливало разочарование.
Ещё были лазанья по стройкам, засовывание карбида в школьный унитаз, изготовление бомбочек из сурика и серебрянки, разжигание костров бензином, кидание старого телевизора с крыши девятиэтажки, в общем, ни ремню, ни заду моему, покоя не было всё детство. Скоро 45, а так хочется какую-нибудь херню с последствиями сделать, постоянно. И главное, получается, порой, но ремень уже не помогает.
