МСТИЛА ЛИ КНЯГИНЯ ОЛЬГА?⁠⁠

Из древних летописей до нас дошли сведения о великой княгине Ольге, ставшей русской святой. Но многое из того, что мы знаем о ней, сохранилось в легендах и преданиях и сейчас вызывает споры ученых.

Но с помощью осознанного сновидения удалось попасть в те далекие времена и увидеть те события: и то, как убили ее мужа, князя Игоря, и то, почему она вынуждена была мстить. И, оказывается, мстила она отнюдь не из-за коварства и мстительности своего характера, как считают многие исследователи той эпохи, а просто защищала себя, сына и государство от взбунтовавшихся древлян. Иначе было невозможно поступить в те жестокие годы, да и не все события, которые мы знаем, как месть, не были местью. Кое-что оказалось провокацией со стороны древлян. И именно об этом, а также чьей она была дочерью, хотелось бы сегодня рассказать.

...Утро уже вступило в свои права. Я оказалась в теле какого-то мальчишки в древней Руси, как потом было сказано. Вот иду по мощенной булыжником дороге в зеленых расшитых сапогах. На мне – широкие темные штаны, белая льняная рубаха до колен, вышитая красным орнаментом и подпоясанная широким мягким поясом, а светлые волосы треплются на ветру.

Кругом – красота. Начался новый день, щебечут птицы, свежая весенняя зелень бьет в глаза. Праздничными кажутся на солнце беленые домики горожан. В основном они одноэтажные с двухскатными или плоскими крышами, узкими окошками, в которых поблескивает какой-то серый полупрозрачный материал, наверное, слюда. Белые глухие стены сделаны из глины с соломой, а затем побелены мелом. Каждый дом имел толстую стену, за которой находился внутренний двор со всеми хозяйственными постройками.

У тех, кто побогаче, дома двухэтажные со стрельчатыми окнами наподобие восточных и с выложенными цветными камнями и затейливыми орнаментами на стенах. Сами дома сложены из белого обтесанного камня и крыты черепицей. Дома помельче крыли соломой. В центре города возвышались княжеские палаты.

Это сооружение имело глухую угловую башню с окошками-бойницами. Другие стены делали похожим это здание на высокий терем в три этажа, украшенный цветной каменной мозаикой. Во двор вели большие, окованные медью ворота, украшенные орнаментами из грифонов, крылатых львов и птиц с человеческими головами.

Чуть выше, на холме, было капище.

Там стояли почитаемые изображения богов – идолы. Они были каменные и деревянные.

Город, обнесенный стеной из дикого камня, беленного мелом, стоял на берегу широкой реки. Я потом узнала, это был древний Киев.

…Но сейчас я иду по улице. Солнце весело пляшет на стенах домов, прячась в оконных проемах и играя пестротой одежд горожан. Они спешат по своим делам: женщины в длинных платьях с закутанными тканью головами, перетянутыми широкими лентами, девушки с длинными косами и такими же лентами.

Но все же женщин мало. Они в основном идут за водой. Большинство – мужчины, их белые рубахи, широкие штаны, расшитые жилетки мелькают в толпе. Светлые, русые, каштановые, темные головы смешались на площади у княжеских палат.

Но там много людей довольно странной для этих мест наружности. Это скуластые и узкоглазые азиаты в цветастых одеждах, отороченных мехом, и воины в широченных штанах с широченными же поясами, к которым привешены кривые сабли. Головы воинов обриты, и только длинный чуб оставлен на макушке.

Вся эта пестрая толпа галдит на площади. Тут же сгрудились лошади и повозки. Кто-то чем-то торгует, растянуты на булыжниках кожи и ткани. Женщины и девушки здесь только в сопровождении мужчин.

И вот ворота княжеского дома отворились, и оттуда выехал князь с небольшим отрядом верной дружины. Все сразу смолкли и начали кланяться в сторону князя и его свиты. А он восседал на светло-сером коне с красными золочеными поводьями. Его латы блестят напаянными на них золотыми бляшками в виде грифонов, а красный плащ, сколотый на груди круглой брошью-фибулой, спускается по крупу коня, прикрывая тяжелый меч. Его открытое голубоглазое лицо, слегка подернутое рыжеватой бородкой, обрамляли кольчужные подвески, выходящие из-под крутого островерхого шлема. Те, кто был с ним, тоже были в шлемах, латах и при оружии.

Увидев князя, толпа возрадовалась в предвкушении богатых даров, за которыми отправился князь.

На зубчатую оградительную стену княжеских палат вышла женщина в длинном темно-красном платье, крепко стянутом на груди шнуровкой. Солнце высвечивало ее золотистые локоны, стянутые прекрасной диадемой. Рядом с ней был маленький мальчик. Она смотрела вслед удаляющемуся отряду и вдруг изменилась в лице.

С ужасом взглянула в пустоту неба, увидела то, что дано было увидеть только ей, и вдруг что-то закричала. Видимо, она хотела вернуть мужа, но он уже был далеко.

«Но как все интересно», - подумалось мне, ведь я была тем мальчиком. Жгучее любопытство – куда отправится князь и как он будет собирать дань с подвластного народа – распирало меня.

Ноги понесли меня знакомой дорогой, и я оказался во дворе большого дома. Здесь, у конюшни на копне сена, сидели мальчишки такие же, как и я, в ожидании меня. Они служили сыну хозяина, в теле которого я тогда была.

На какое-то мгновенье я увидела их со стороны. Они забрались на оседланных лошадей и поскакали, ничего не сообщив домашним.

…И вот я снова в теле мальчика. Мы за городом. Ветер свистит в ушах, я постоянно подпрыгиваю в седле. Мы мчимся по дороге, а кругом поля, луга, зеленые холмы. Белые облака, как пушинки, несутся по небу. Вдали блестит лента реки.

Отряд князя маячит где-то впереди на горизонте. Сколько ехать по времени, мы не знаем, но у нас есть с собой что поесть, и я с удовлетворением щупаю холщовый мешочек, пристроенный к седлу. За поясом – острый кинжал. «Бояться нечего», - думалось тогда.

Но день уже клонился к закату, а цели пути не видно. Там вдали люди князя спешились, раскидывают костер. Вокруг дикие леса, совсем смеркается и далекий огонек светит нам маяком.

У нас тоже горит костерок. Я жадно жую кусок ароматного хлеба, в котором попадаются крупные зернышки. Когда мальчишки начали болтать, я находилась как бы в стороне, и мой парень сам что-то говорил и смеялся.

Как прошла ночь, не помню, но вроде бы разбудил меня крик одного из мальчишек. Он забрался на дерево и показывал вдаль.

Мы вскочили на лошадей и помчались во весь опор. Как же мы проспали отъезд дружины? Нужно было ее догонять. Вскоре отряд снова показался на горизонте, и мы следовали за ним.

На закате, пробираясь лесами, мы увидели впереди себя бревенчатое селение, куда направлялся князь. За деревянным частоколом виднелись деревянные избы каких не было в нашем городе. Мы остановились на возвышении между тенистыми деревьями и засели в зарослях, чтобы нас не было видно.

Князь подъехал к воротам и затрубил в рожок. Но ворота не открывались. Он еще протрубил, но ответа не было. Один из дружинников громко постучал. Через некоторое время ворота отворили со страшным скрипом двое мужчин в длиннющих рубахах, которые стояли колом, т.к. были пропитаны солью - подумалось мне тогда.

Князь и дружина въехали, и ворота закрыли. Мы подождали немного, и вот ворота опять открыли. Приехавшие возвращаются, к их седлам привязаны огромные мешки. Пустые лошади, которые были с ними, теперь навьючены. Отряд быстро удалялся от поселения.

Мы уж тронулись за ними, как вдруг я увидел, как один из дружинников крикнул и остановился. Из мешка сыпался песок. Мешок развязали. Да, там один песок! Открыли ларцы с ценностями, вот их достают, срывают какие-то ткани, и все бросают, так как там солома вместо драгоценностей. Все развязывают и… выбрасывают.

Вот, схватив мешок с остатками песка, князь с людьми возвращается обратно, но на башнях и стенах их встречают лучники. Много стрел полетело в воинов. Воины падали, не успев сообразить, что произошло. Из ворот вылетели люди в длинных несгибаемых от соли рубахах. Они стащили раненого князя с лошади и поволокли в крепость.

Мы очень испугались, никого не осталось в живых перед воротами, вся дружина погибла. Мы незаметно повели лошадей подальше от этого места, как вдруг душераздирающий вопль огласил окрестности. От страха я чуть не упал с лошади. Сердце хотело вырваться из груди.

Но вокруг никого не было, мы пригнулись и поскакали что есть мочи. Мелькали деревья, из-под копыт летели камни. Ветер свистел. Лес кончился, впереди степь, уже темно, а страх и ужас все гонят нас, и лошадь храпит, но остановиться нет сил – вдруг этот ужас нас нагонит?

Как доехали, я не помню, но ночь сменилась днем. И вот передо мной городская стена, мы въезжаем. Мальчишки кричат на всю улицу о том побоище, очевидцами которого стали. Собралась толпа, все кричат и подгоняют нас на площадь.

В княжеские палаты открыты ворота, и оттуда выбегает женщина. На груди и плечах ее поблескивает расшитое золотом и драгоценными камнями оплечье. Рядом с ней – какие-то люди в латах. Я слышу, как по толпе пронеслось: «Ольговна!»

…Потом будет сказано, что так называли княгиню Ольгу, т.к. она, оказывается, была дочерью Олега и ее звали по отчеству. И имя у нее было, как у отца (производное от Олега). Так называли скандинавские викинги дочерей по имени отца. И еще было сказано, что князь Владимир – внук Ольги нарочно изменил летописи, где убрал то, что отцом Ольги был Олег, время правления Олега вообще сместил далеко в прошлое, а Ольге приписал биографию своей матери Малуши. Но об этом другая история…

Олега по-настоящему звали Хельгом на скандинавский манер, а его дочь Хельгой. А Игорь, которого убили в поселении древлян, был, по-видимому, зятем Олега.

...Но вернемся в то неспокойное время.

Женщина подбежала ко мне. Ее красивое, но бледное лицо обрамлял белый платок. Поверх него была надета золотая диадема с подвесками, усыпанными разноцветными каменьями и жемчугом. Оплечье играло на солнце роскошью камней, но голубые глаза были полны слез и золотой локон волос небрежно выбился из-под платка.

Она что-то причитала. Я слез с лошади и… Снова я увидела всех со стороны. Княгиня повела мальчика в палаты.

Они оказались в просторном зале, где эхом отзывались их шаги по обточенным до блеска каменным плитам пола. Сводчатый потолок нависал над ними, а на стенах горели факелы. Стены были все изрезаны орнаментом из фантастических животных, переплетенных с растениями.

Деревянные двери, балки были все орнаментированы. Стены следующей залы были облицованы деревом, тоже резным и крашеным в зеленые, красные и васильковые цвета. Стояли длинные лавки вдоль стен, горели светильники. Дневной свет проникал сюда только через узкие оконца и разделялся на радугу, проходя через мелкие стекловидные камушки в них. Кругом стояли богатые сундуки, обитые бархатом и металлом.

О чем говорила княгиня с мальчиком, мне не довелось узнать, но запомнилось, как они вышли в большую залу. Там было несколько приближенных к княгине воинов, и один из них оказался отцом мальчика. Он что-то сказал ему и уже поднял руку, чтоб ударить за непослушание, за то, что тот поехал за князем и ничего не сказал родным. Но княгиня жестом остановила отца.

…Еще помню, как в теле мальчика я еду опять в то поселение, но уже с княгиней и ее войском. Княгиня была бледна и вся в синем. Синий платок укутал ее голову. Этот цвет, видимо, был цветом траура.

Оставив малолетнего сына под присмотром нянек и своего верного слуги, а может, друга отца – это был уже пожилой мужчина с короткой бородой, – она приехала за телом мужа.

Но на стенах снова показались лучники. Завидев же большое войско, куда входили и восточные наемники, они ретировались. Были открыты ворота, жители кланялись, устилали дорогу княгине богатыми тканями. Княгиня же была как каменная, а я в теле мальчика с удивлением рассматривал чужой город, который был весь построен из дерева. Заплутав между домами, я услышал, как рухнули вдалеке две толстые березы под ударами топоров и мечей, и тут же заголосила женщина. Это, наверное, княгиня увидела тело мужа, убитого древлянами.

Процессия вышла на улицу. Тела не было видно, так как его завернули в княжеский темно-красный плащ и несли на длинном щите.

У ворот стояли большие сундуки с дарами. Бледная, как мел, княгиня не взглянула на них. Ей помогли сесть в седло, а когда она выезжала через ворота, то растоптала копытами лошади подношения.

По-видимому, тело князя сначала доставили в Киев, а потом повезли хоронить на курган вдали от города. На похороны была приглашена и древлянская знать, ведь она была должна доказать свое подданство. На поминки – тризну княгиня приехала вместе с сыном на одной лошади (седло было двойное). Их сопровождал тот человек, на которого она оставляла сына, когда ездила к древлянам за телом мужа.

Я же снова на какое-то время оказываюсь в теле мальчика. Княгиня Ольга, видимо, была благодарна ему за то, что тот сообщил подробности побоища у стен древлянского города, и поэтому держала его недалеко от себя. Там же был и его отец.

...На высоком холме была насыпана земляная горка, куда вели врытые камни-ступеньки. Наверху этого кургана разложили поленья для большого костра. На них была установлена рака (выдолбленный из дерева гроб) с телом, покрытым княжеским плащом. Выдолбленная рака была украшена вырезанными изображениями солнца и птиц с человеческими головами. Внизу кургана была сделана насыпь в виде подковы, которую покрыли досками, а сверху – узорчатыми тканями.

Воины собрали оружие у приглашенных древлян и киевлян. Это были знатные люди. Они начали рассаживаться по периметру «подковы»-стола, крытого тканями.

Княгиня с сыном и несколько дружинников, приближенных к ней, торжественно поднялись наверх. Она долго смотрела на покрытую раку и едва сдерживала слезы, но вот не выдержала и зарыдала.

Гнетущую обстановку развеяли двое дружинников, с факелами поднявшиеся наверх, а ее главный приближенный держал в руках третий, самый большой факел.

Он взял за руку сына Ольги и Игоря (будущего князя Святослава), и княгиня замолкла и медленно пошла вниз. Преданный воин положил ручонку мальчика на древко факела и как бы вместе с ним зажег погребальный костер.

Двое других воинов тоже опустили свои факелы.

Костер быстро запылал, а люди спустились вниз. Княгиня смотрела на языки пламени, едва сдерживая слезы, но ей помогли плакальщицы. Женщины, с ног до головы закутанные в синие одеяния, начали вопить и причитать. Когда все было кончено, княгиня с большим ковшом золотистого хмельного напитка, испив из него сама, обошла свою дружину. Затем она обнесла им киевлян и древлян.

Потом подавали мясо, испеченное на огне, хлебы, прикатили бочки, наверное, с пивом, и вскоре приглашенные стали пьяны. Пьяные древляне, видимо, начали говорить что-то неприятное для княгини, они нагло смеялись. И княгиня решила уехать с сыном, но перед этим в последний раз проститься с мужем. В закатных лучах она поднялась к догорающему костру.

И вдруг я услышал, как верный приближенный княгини крикнул ей: «Хельга!» Он назвал ее так, как называли ее скандинавы. Она мгновенно догадалась и припала к земле, обхватив сына, потому что один из древлян, не хотевших примирения даже здесь, на поминках, метнул нож в нее. Нож скользнул по камням совсем рядом с Ольгой. К ней бросилась охрана, а на того древлянина налетел с кулаками один из пьяных киевлян.

Ольга прижала к себе сына и была полна гнева. Она что-то сказала на ухо одному из своего окружения.

Я как будто остолбенел, началась свара: воины и наемники растаскивали дерущихся киевлян и выталкивали их из-за стола, древляне же были перерублены здесь же. Но этого я уже не видел. Окрик отца вывел меня из оцепенения. Обернувшись, я. увидел его на коне рядом с княгиней, которая махнула мне рукой. Отец придерживал мою лошадь, на которой я оказался очень быстро.

...Что было далее, я не видела, но еще кое-какие яркие фрагменты врезались мне в память.

Я помню, как все собрались возле идолов на холме в Киеве, и вдруг раздались крики. На берегу горела ладья. Как я поняла, ее подожгли древляне-лазутчики. На этой ладье прибыли древляне в Киев, чтобы примириться. Их волхвы вместе с киевскими волхвами поднялись на капище. Но древлянской знати Княгиня Ольга запретила ступать на киевскую землю. Они так и остались ожидать в ладье. И как сказал внутренний голос не все древляне хотели, оказывается, примирения с Киевом, у них были разногласья между собой. И многие хотели помешать приезду делегации в Киев. По приказу древлянского князя Мала по следам миротворцев отправились лазутчики. И, видимо, по приказу Мала знатные древляне были сожжены в этой ладье. Древлянский князь же обвинил в этом злодеянии Ольгу.

Но вот я снова оказалась в теле того мальчишки. Стою во дворе княжеских палат, и тут стражники тащат какого-то другого стражника. На крыльце появилась Княгиня. Со схваченного человека сорвали шлем. Вот это лицо! Я запомнил его! Да, именно этот человек стащил раненного князя Игоря с лошади. Это он вместе с другими людьми из того поселения древлян, наверное, и убил его.

Я вылетела из тела и увидела, как тот, в ком я была, кинулся к ногам Ольги. «Убиваши! Убииваши!» Кричал он, показывая на схваченного пальцем. (стражники тоже что-то говорили, и после их слов княгиня задрожала. Внутренний голос сказал мне, что этот человек, убив одного из охранников, проник на княжеский двор, чтобы убить наследника и единственного сына Ольги.

И вот я слышу, как сквозь гневную речь княгини прорвалось слово, которое я запомнила. «Аспид», – так она называла его. Его велели скормить собакам, которые зло лаяли от этого переполоха на заднем дворе.

Когда княгиня узнала о покушении на сына, то решила до конца расправиться с мятежниками, ведь это переполнило чашу ее терпения. Вместо даров и дани она взяла с древлян по голубю со двора. И потом было сказано, чтобы недалеко от древлянского поселения привязали к голубям горящую солому и отпустили. И загорелось все селение — древлянский город.

И вот я вижу, как суровая княгиня вместе с сыном поднимается на холм на белой лошади. И смотрит на пожарище вдали и на своего сына смотрит, будущего наследника, князя Святослава, ведь вынуждена была она так поступить. Древляне же начали все это, а она спасала себя, сына и государство от мятежников, оставшись вдовой, без поддержки мужа в то суровое время, полное войн и коварства.
Записала Валерия КОЛЬЦОВА
28.07.2013
Источник: https://shambavedi.blogspot.com