Моё отлучение⁠⁠

Четыре года назад, я ушла от баптистов и здесь их критикую. Сегодня картинок не хочется совсем.
Баптисты всё время меня пытались выдавить из своей среды. Это были подколы насчёт одежды, вообще внешнего вида, привычек, жестов. Подростки пародировали меня и смеялись. Редко кто вот так сильно погружается во всё это и терпит так долго. Причём никто не мог найти повода к отлучению, а искали они долго — целых 12 лет.
Из нарткалинской церкви отделенных выдавливали всех неугодных и прежде всего таких, как наша семья. А зачем мы им были нужны? Дом молитвы для них построили? Так шуруйте! Ишь что захотели, родственников сюда своих привести! Это всё наше, это церковное! Меня одну выжить отделенные баптисты не могли, принялись за всю нашу семью.
Моя старшая сестра давно хотела перейти к зарегистрированным баптистам. Она получила всё нужно от нашей семьи, дело ей организовали, на соседний дом, крутую машину заработали, всё в ажуре. Какой смысл оставаться с нами в одной церкви? А у зарегистрированных посвободнее в плане одежды, да и её муж, в принципе, был не против, чтоб она туда ходила. А отсутствие конфликтов в семье, важный фактор. Она не раз просилась выйти из церкви отделенных баптистов, но её не отпускали.
Одной из причин, почему моя старшая сестра захотела уйти - её дети, две девочки, подросли и уже не хотели ходить на собрание к отделенным баптистам.
Чтобы выдавить нас, среди детей семья Маркевич тоже устраивала конфликты. Старшая дочка Миши - Инна, играла на скрипке и моя племянница тоже занималась в музыкалке, неплохо играла на скрипке. Вопрос, кто же будет участвовать на собрании, решился в результате интриги Инны Маркевич. Что уж она там наговорила я не знаю, могла пустить слух, что у моей племянницы есть мальчик из неверующих или ещё что-то неподобающее. Они все были подростками, ещё не принимали крещение и участвовать им позволяли только, если их поведение соответствовало нормам баптистов. Никакие свидания не допускались. В этом отношении всегда было строго. Был ли мальчик или не было, не важно, слух пущен, мою племянницу отстранили от участия. И ещё было много подобных случаев и унижений. Как факт, обе мои племянницы не хотели ходить на собрание. Отношения были испорчены напрочь.
Моя старшая сестра начала ходить к зарегистрированным баптистам и водила туда своих детей. Там было намного спокойней и туда ходили наши родственники. Она позволяла себе одеваться не так, как отделенные баптисты, фотографировалась в брюках, с распущенными волосами и выставляла эти фото в соц сетях. То есть она сама напрашивалась на отлучение. Практически её уже могли отлучить за неприличную одежду и за оставление собрания. Она отлучения не хотела, но раз по другому не получалось выйти, со временем уже была согласна и на это. Тем более такое отлучение у зарегистрированных баптистов не посчитали бы действительным. Она практически никакого греха не делала и её бы приняли на другом собрании.
Отделенные баптисты долго тянули с отлучением моей старшей сестры. Просто так её отпускать не хотели, потому что надо было сохранить имидж церкви, имидж правых всегда и во всём. Они не могут отпускать, так они выглядят слишком неприглядно, сразу возникают вопросы почему человек ушёл Они могут только за грех отлучать. При этом церковь права, а ушедший человек объявляется грешником.
Старшую дочку Миши Маркевич приняли в церковь, несмотря на то, что я голосовала против. Практически наш уход, всей нашей семьи, баптисты планировали и нас своими уже не считали.
В среде баптистов часто бывают разделения. Мы нашли отделённых от отделённых и начали общаться с ними, при этом ещё ходили на собрание к соседям. По церковным правилам, общаться с отлученными мы не имели право. Но мы принимали их дома. Это был Петерс Петр Данилович из Москвы и другие верующие из центра России. Мы несколько раз тайком принимали их у себя дома.
В 2009 году, уже все мы, наша семья понимали, что пора уходить. Так дальше продолжаться не может, концентрат негатива перевалил допустимую для жизни норму.
К этому времени вопрос с моей старшей сестрой назрел. Они её не меньше года мучили. На членском собрании моей сестре предъявили за неприличную одежду и поставили на замечание. Это делается для того, чтоб человек имел время для исправления. При этом спросили наше мнение, всей семьи. Помню как моя вторая сестра сказала что-то обобщенное, обвиняя, но никого не задевая. Там воздух звенел, будешь кого-то обвинять, сам под отлучение полетишь. Её уже научили обходить острые углы. А я не хотела и не считала нужным так поступить. Я встала и сказала конкретно:
- В нашей церкви, из-за семьи Маркевич, не только неверующие не могут прийти, но и свои верующие уходят.
Что там началось! Буря в стакане. Меня обвиняли во лжи, а я уточняла «Виталик Маркевич сидит и стукает по скамейке, отвлекая пришедших, он избил девочку, которую я приводила на собрание, тот так сказал, а тот этак". Всего сейчас уже и не помню. Я попыталась привести все их грехи за 12 лет. Мне рот быстренько закрыли и вывели из членского собрания, чтоб обо мне порассуждать. Вывели вместе со старшей сестрой, она тоже уже не имела право присутствовать.
Старшей сестре объявили, что она на замечании для исправления, она облегченно вздохнула, ну через месяц наконец отлучат! А меня поставили на замечание и ограничили в служении. Мне вроде как не привыкать, уже не первый раз, но в этот раз, я уже сама не хотела быть среди них и обострила вопрос. Я сказала :
- Все ваши ограничения к этому и ведут. Вы хотите запретить мне благовествовать. Вскакивать на собрании, рассказывать стихи, порядок служения нарушать, я не буду, а на библиотеку я пойду!»
Практически, так же как сестра, я не стала их слушаться. Я хочу стоять на библиотеке? Хочу! Вот я и буду это делать! И никто мне не указ!
В следующий раз, когда я пошла на библиотеку эти фарисеи подослали «Иуду», ходил к нам один Шурик. Он посмотрел утром до собрания, что я стою на библиотеке и донёс это «братьям». Через месяц, когда мог приехать служитель, было назначено итоговое в моей жизни членское в этой организации.
Практически меня отлучал служитель Юра Мясников, которому я доверяла, который меня всегда поддерживал. Можно сказать мы с ним сохраняли хорошие отношения, но что значат эти мелочи, когда тебе БРАТЬЯ! приказали провести отлучение. Это система, против неё не попрешь. Плетью обуха не перешибёшь. Да и не нужно это делать. Можно уйти, но процессы в этой системе ничем не изменить.
Сначала разобрали мою сестру. Чего там разбирать — грешница, брюки носит, красится.
Потом уже принялись за меня.
Юра меня конкретно спросил:
- Лена, ты была на библиотеке?
Я сказала:
- Да. Кого мне слушаться, вас или Бога?
- Выйди.
Больше нечего было говорить, всё итак понятно. Такое несмирение от человека которому целых 12 лет внушали, что ты червь и прах! Непорядок. Недолго порассуждали, выгнали с членского моих родственников. Вообще семью никогда не принуждают голосовать против своего же. Там уже неважно против или за твой брат, сестра или мать. Их мнение не объективно.
Пока на членском рассуждали и мыли мои, не вполне домытые за 12 лет косточки, я почувствовала свободу и радость! Я чуть не танцевала!
Стоим во дворе дома молитвы, ждём, а я матери говорю:
- Надоело уже это всё, хочу книги писать.
Она мне:
- Ты что, такая умная!
У меня и правда, во всех этих беганиях было ощущение, что я устала, и вообще не своим делом занимаюсь. Хочу сидеть перед компьютером и книги набирать. При этом я раньше писала стихи, а прозу никогда, ни одной строчки. Только библию разбирала и оставляла деревянные комментарии.
Всех позвали назад и объявили о отлучении моей старшей сестры и потом о моём отлучении. Так я освободилась от этой организации. Но мало человека выгнать от баптистов, надо ещё баптизм выгнать из человека.
Я тут же позвонила Петерсу и говорю ему:
- Можете меня поздравить. Меня отлучили!
Вот так было сфабриковано моё отлучение. Никакого греха мной сделано не было, никакой жених на горизонте не маячил. Я вообще не собиралась становиться неверующей.
Весь последующий месяц я просидела дома одна. Было такое ощущение, как-будто нелюбимый родственник умер. Ощущаешь пустоту и облегчение сразу. Пустоту, потому что до этого моя жизнь была максимально наполнена. Как минимум я всегда рассказывала стихи на собрание и подбирала пение, а тут вроде как не надо это делать. Мать пыталась меня убедить, хотя бы иногда ходить на собрание, но они мне и правда уже все осточертели. Я сказала твердо «Не хочу!» Соседка, живущая в доме молитвы, до этого уверявшая меня, что мы подружки, ни разу даже не зашла.
Вот так я ходила, 12 лет что-то там буровила, отдавала все свои время, силы, деньги и что в итоге? Пустота! Ты никому там не нужен! Никаких душевных связей после выхода не остаётся. И где же вечная Божья любовь по мнению баптистов? Вдруг закончилась? Или она была не такая уж вечная, или они совершенно не её представители.
В следующий раз расскажу, как всю нашу семью отлучили.
Продолжение следует.