Ну, вот и развязка. Эта часть будет самой принаипоследней, потому как больничное приключение осталось только одно. На неделе пробегусь по комментариям ко всем главам, понасобираю вопросов, и, может быть, наскребётся ещё глава ответов на конкретные запросы. Обещать не обещаю, т.к. учусь программированию параллельно с заводом, что несколько вымораживает и так утомлённый мозг. Но это высоковероятное событие.

Поехали!

Вышел я такой красивый из НИНИ им.Поленова уже полноценным человеком. Устроился на говноработу продавать интернет. Потом поменял её на крутоработу в торгоофисе. Жизнь налаживалась, мы жили с М. у её родителей, несмотря на то, что финансы мои позволяли тогда совершенно спокойно снимать где-нибудь однокомнатную хатку. И вот сижу я такой красивый после работы и холодного ноябрьского пути домой, отдыхаю, поглощая вкусный цветочный чай, когда звонит моя матушка и говорит, что мне пришло какое-то сильно мято-грязное, будто с фронта, письмо. Заказное, и всё в печатях, и надо мне его приехать и вскрыть, потому как она не будет его трогать, т.к. грязную хрень она трогать не хочет. Пришлось собираться в выходной ехать на другой конец города. Приезжаю, пока поговорили, пока рассказал, чем живу, вскрываю я этот многострадальный конверт, на котором только следа от ботинка не хватало.. И что я вижу? А там собственнолично государственный аппарат извещает меня о том, что система ОМС нашла в своих закромах не только деньги, но и понимание моей исключительной важности в деле обеспечения существования нашей великой Родины. Короче, мне предписано явиться в логовище квотодавцев для получения специальной бумаги, а потом в НИНИ с комплекетом результатов анализов, где мне в кратчайшие сроки будет проведена такая необходимая для улучшения качества моей жизни операция. Ни много, ни мало, а всего десять месяцев спустя, если бы у меня не было добрых друзей, моя бренная тушка легла бы на тот опер.стол, на котором удалось полежать ажно в июне. Вот что семьдесят тысяч, животворящие, делают!

С проблемой было покончено, хотя до сих пор непонятно, израсходовал я своё право на квоту или нет, и одна ли у меня возможность воспользоваться государственными деньгами. Тогда в логовище квотодавцев можно было позвонить только на автоответчик, где не подразумевалась возможность такого вопроса. Как обстоят дела сейчас - совершенно непонятно.

Меж тем, к моменту получения мною своевременной депеши, возникла совершенно нетривиальная проблема очень малого прогресса в разрабатывании колена. Дело в том, что после полутора-двух месяцев в состоянии неправильного сращивания в гипсе, после опер.вмешательства и монтажа железяк, контрактура сустава составляла почти всю амплитуду. Непосредственно после выписки я мог согнуть-разогнуть колено где-то в диапазоне 10°. К декабрю месяцу, в согнутом положении бедро и голень составляли 120°. Это было вообще ни хрена не хорошо, потому что я не мог нормально сидеть в метро. Люди спотыкались о мою стопу. Сейчас зачастую происходит то же самое, но в меньшей степени, упорство победило. В общем, я начал пытаться отчаиваться. Что ещё нужно латентной истеричке? Только повод поныть. Я начал всерьёз рассматривать вопрос превентивной трансплантации коленного сустава. Пару раз съездил на консультацию в НИИ ортопедии им. Вредена. Где мне сказали, что ни рентген, ни КТ не показывают никаких ограничений для восстановления сустава. Тогда я ещё не понимал, что это ограничение есть, но оно в голове и называется “лень”. И не простая, а осложнённая паразитом “жалость к себе”. Вообще, гораздо проще ныть и нихуя не делать, чем терпеть боль и превозмогать, получая результат. Но во время второй консультации хирург-ортопед, посмотрев на сроки с момента монтажа пластин в конечности, сказал, что всё станет значительно легче, если организм лишить уже ненужного железа, т.к. оно армирует недостаточно прочную кость только следующие три-пять месяцев, а дальше только находится внутри, не принося никакой пользы, т.к. если перелом сросся, то кость набирает достаточную прочность. И я стал выбирать момент, когда можно совместить отпуск с укладкой своего бренного тельца в уже настопиздевшее НИИ Скорой помощи. Это, наверное, уже была традиция тех лет, но если я правильно помню, в НИИ, в отделение сочетанной травмы, я приехал в самом конце мая, в начале июня. Знаковый, сука, месяц, нечего сказать.

Сижу в отделении, где сохранилась дриснёвость стен, неровность пола и количество коек в коридоре, жду неуловимого ~~Джо~~ заведующего-Шаликовича. Он то в приёмное убежал, разбираться с очередным авто-куском-мяса, то вызывают в токсикологию, где сочеточный пОцЫэнт начал буйствовать на отходняке. То ещё что-то. Непоседливый и крайне активный профессионально врач, что делает ему честь. Так вот. Сижу, в клешенке рентгены и справки, уже часа полтора. Мимо летит, ура-ура, заведующий, за ним едва поспевает молодой фельдшер, трудящийся на отделении, какая-то врач, и женщина круглая женщина средних лет, машущая какими-то бумагами. И тут он видит меня. Останавливается, как вкопанный, смотрит пару секунд. А потом на всё отделение: Такойтов! Игорь! Что ты опять с собой сделал? Мы же тебя так хорошо починили, АА? Я аж опешил. Прошло полтора года, или сколько там. Через его отделение пролетело уже, наверное, тысячи полторы человек, кто на волю, а кто и поглубже. А он, вишь, запомнил! Я только и смог промямлить что-то про то, что мне бы пластины снять, в очередь на укладку в отделение бы…

Но у Шаликовича своя тема на всё. Он увидел в коридоре койку свободную, её от выписавшегося только перезаправили чистым бельём. Говорит, вот тебе койка, ложись! И тут я охренел, потому что среда, отпуск с понедельника, а Сергей Шаликович наседает, что если не я, то через десять минут из приёмного кого-нибудь привезут, и тогда привет, потому что неделю ещё никто точно не будет выписываться. И вот я уже сижу на койке, у меня берут кровь из вены, оформляют бумаги, а я звоню М, прошу привезти что-то для ношения в больничке, мыльно-рыльные принадлежности. Ну, и на работе радую всех, что хотят они того или нет, но отпуск у меня начался, т.к. я уже оформлен на отделении.

И потянулись долгие дни, наполненные постоянной беготнёй персонала, стуком каталок по топографии разбитого пола, разговорами моих сокоридорников и сестёр на посту. Наверное, зимой в этом коридоре много человек уезжает на цоколь из-за сквозняка. Но мне повезло, т.к. я лежал поблизости от двери в закутке, образованном расширением коридора, закрытый от постоянной смены атмосферы.

Ну, и куда без случаев с “полей”? Прикатили ко мне соседом дедулю. Его бабуле, божьему одуванчику, разъяснили, что это даже хорошо, что именно здесь в коридоре, потому что пост в трёх метрах, дедушка всегда будет на виду, не потеряют его, не забудут-не забьют. Но дедушка распорядился иначе. Через какое-то время он очнулся от наркоза, и пока его бабушка отвернулась, поднял простынку, посмотреть на шов. Видимо, его резали точно так же, как и меня, от грудины до лобка, оперируя. Он только охнул и позвал сестру. Та подошла, посмотрела, и галопом ускакала в ординаторскую. Прибежал врач. Убежал. Вернулся с двумя врачами, которые его резали. Это я из их разговора узнал. В общем, у дедули начал расползаться шов. Обычно, как я понимаю, стенки разреза припаиваются друг к другу кровью, и благополучно срастаются. Но не в эту смену. Дедулю после жаркого срача шёпотом о том, кто виноват, и что дальше делать, увезли в неизвестном направлении. Что стало с дедушкой неизвестно, но в отделении сочетанной травмы он уже не появился.

Суммарно до операции я пролежал, плюя в потолок без интернета и компа, где-то неделю. Видимо, так сложно с операционными. Или с организацией процесса, или звёзды были неблагосклонны ко мне. Но этот день настал. Медбрат подкатил к моей койке каталку, и около часа дня я поехал в оперблок. Вкатывают меня, короче, в знакомые прохладно-голубые стены и родной уже дубак, а там никого. Т.е. вообще никого. В прошлые разы шастал кто-то, готовились, все дела. А тут, ежели бы не мёрз, мог бы встать, посмотреть, что да как. Но было холодно и неуютно, поэтому пришлось лежать, пытаться согреться силою мысли. А через вечность (минуты три), вбегают опер.сёстры, начинают готовиться, выкладывать всякое, болтать, и пытаться втянуть в разговор меня. Никакой волшебной химии в НИИ не дают. Вообще. И это печально. Так хорошо было лететь на крыльях наркотиков, ощущая стук копыт! УХ! Но нет. Вернёмся.

В общем, заходят всякие дяди-хирурги. Меня оперировал не Шаликович. Видимо, ему уже было скучно такой хернёй, как демонтаж конструкций, руки пачкать, поэтому доверенным хирургом был какой-то молодой парень. Ну, как молодой, лет ему под тридцать пять было. Старше меня лет на десять. Анестезиолог был другой, незнакомый, поэтому очухался я только в реанимации, где на соседней койке кто-то бесновался и орал, что он всех порвёт, если его не отвяжут. Мне казалось, что он орал постоянно, но видимо, это оттого, что сам я был далеко не в лучшем состоянии на отходняке от наркоза. Кстати, только вспомнилось, что всю неделю, что я провёл в ожидании операционной, Шаликович решал, за один ли заход мне демонтировать обе конечности или проводить две операции. Хвала богам, решили, что я достаточно силён организмом, чтобы перенести двойное ~~проникновение~~ хирургическое вмешательство.

В общем, привезли меня из реанимации, кинули на койку. Лежу, отдыхаю, ничего пока не болит. Первые два или три дня мне нельзя было вставать. Т,к. ногу располосовали по старому шраму, а он сантиметров сорок длиной. Чтобы не расходилось, не кровоточило в раневую полость, и вообще, не положено! Странно, но трудно вспомнить, кто со мной сидел всё это время. М. в тот период трудилась курьером, поэтому заходить могла только вечером… Хм. Намертво забыл. Но не важно. Где-то на третий-четвёртый день я начал ковылять до туалета самостоятельно.Забавное зрелище, наверное.Человек на костылях пытается передвигаться на одной ноге, не сгибая другую. Но при этом, её ещё достаточно болезненно держать на весу. Отличная краказябина. Хорошо хоть, туалеты в Джанике просторые, определённые “сидячие” процедуры можно было выполнять вытянув прооперированную ногу. А ещё в отделение поступил настоящий победитель. Пожизненный, так сказать, держатель пальмы первенства. Лежим мы всем коридором, бляхами кверху, вечер, беготня и рутина у персонала закончились, ужин уже почти забыт, но ещё не переварен. Умиротворение в долине страдающих. И тут вкатывают.. Тело? Я не знаю, килограмм сто сорок. Не меньше. Лицо, как-будто ногами отбито напрочь, рука в гипсе, голеностопный сустав на аппарата Елизарова. Махонький аппаратик, одно кольцо, да с десяток спиц. Видимо, маленькие кости переломаны. И вскрыт точно так же, как и я. У меня тогда очень плохо было с запахами. Да и сейчас абоняние оставляет желать лучшего. Что-то случилось после травмы, почему-то ослабло, но не важно. Даже я почувствовал адские флюиды перегара. Да какие флюиды? Он за десять минут заместил нам земную атмосферу на какую-то алкоинопланетную. Тело это было оснащено, помимо всего прочего, катетером. Видимо, привезли в бессознательном состоянии. Что с ним случилось непонятно. Но приключения его только начинались. В тот вечер всё было спокойно. М-р.Туша лежал, сопел-храпел, источал ароматы, но больше ничем от растения не отличался. Веселье началось ближе к полудню следующего дня. Он очнулся, и начал орать в попытках дозваться врача. Как назло для него, обход в тот день был попозже, и к тому моменту куча врачей, всё отделение, были в другом крыле, не слыша его концерта. Тогда наш герой ещё был слишком слаб для предприятия активных действий к поиску медперсонала, на своё счастье. И через десять-пятнадцать минут, БигБой купался в лучах внимания и заинтересованности всех врачей и медсестёр\братьев отделения, около десяти человек суммарно. Видимо, он думал, что они так и будут им заниматься всей толпой. Каждый раз проводя шумный консилиум у койки, морща лбы, носы, и ломая копья аргументации медицинскими терминами. Но нет. После того, как его обсудили, запасы экшона отделения были исчерпаны, и всё пошло своим чередом. БигБой лежал, скучал и, видимо, протрезвев начал страдать. Прежде всего, он начал звать сестру по поводу утки, потому как ему сильно хочется пЫсать. Сестра, приостановившись в беге по каким-то своим сестринским делам, сказала, что это иллюзия, потому что писать ему не надобно, установлен катетер с мочеприёмником, и ему нужно только расслабляться, регенерировать и пытаться получать удовольствие. На некоторое время подействовало. Беда для всех коридоролежащих началась после того, как врач отделения произвёл опрос БигБоя на предмет заполнения медкарты. Выяснилось, что он не работает, иногда выпивает пятьдесят грамм для здоровья. Врач спрашивает, это полтишок чего был до трёх целых, девяти десятых промилле? Ответа почему-то не последовало. И вот после того, как доктор ушёл, видимо для того, чтобы мы не считали его за говно (трудно, наверное, понять, что всем насрать), он начал громко, на весь коридор рассказывать о том, что ему такое крутое предложение обломалось на бирже труда из-за этой херни! И надо же, говорит, было полезть менять лампочку на стремянку, выпив предобеденную стопочку! Четыре промилле на сто сорок кило. Стопочка. Если бы моя правая рука не была порезана, она бы совершила ещё одну ЧМТ в моей голове. И вот сокрушается он, на все лады рассказывает, какое выгодное трудовое предложение он упускает в этой шараге, где его уже целый день никто не лечит. И вдруг вспоминает, что он хочет ссать.Откидывает простынь, а там, внезапно, из мужского полового х@я торчит трубка, и идёт прямиком под кровать, где к направляющей подвязан на половину заполненный мочеприёмник. Последовала немая сцена. Т.е. человек реально не понял медсестру, которая ему рассказала, в чём суть катетера. А после немой сцены последовал настоящий, неудержимый п#$%ец, потому что тело начало катетер вырывать. Почему вырывать? А потому что на конце его надувают специальный шарик, чтобы оно не вылетало. И катетер намертво фиксируется в уретре. Короче. Катетер он вытащил наполовину. Видеть мне это, слава джыгурдам, не довелось, об этом говорила в край охреневшая медсестра врачу, бегущему по коридору к болезному головой. Зачем понадобился врач? А потому что насточщий мужЫк, такой как БигБой, не подпустит к своему члену какую-то неизвестную бабу со шприцами и вообще! Т.е. он реально орал благим матом, что не доверит “какой-то тупой бабе, которая ни хера в членах не понимает” проводить какие угодно медицинские процедуры с его пострадавшим “сокровищем”. Я тогда пытался изложить ситуацию М в СМСках, но мне трудоно было вообще осознать всю сюрреалистичность происходящего. В конечном счёте, в соседнем отделении нашли медбрата, который согласился провести эту процедуру. Она затянулась. Потому что “чудо-сокровище” вполне логично начало отекать, сужая мочеиспускательный канал. Где-то на двадцатой минуте до персонала дошло, что нужно примастырить какую-нибудь ширму, чтобы это позорище хотя бы запоздало было сокрыто от зраков общественности. На счастье БигБоя, ходячих в сочетанной травме мало, поэтому зрительного зала не было, но шесть или семь человек, лежащих в коридоре, оценили качество цирка. Я знаком хоть и не совсем близко, но достаточно хорошо с физиологией человека, т.к. два года отдал факульету биологии, где отслушал курс физиологии человека, вместе с анатомией, и я был в шоке, увидев, что это чудо может после таких самоистязаний ссать доступным от природы человеку способом.

Я даже лучше себя чувствовать начал, хотя после операции обычно чувствую недомогание, как-будто слегка простужен. Всё познаётся в сравнении. Видимо, во избежание всяких дальнейших самомодификаций, ведь оставался ещё аппарат Елизарова на ноге, руки БигБоя были привязаны к кровати, как это делается в реанимации с бессознательными людьми. Но хватило этого ненадолго. Осознав всю безвыходность положения, БольшойПарень стал докапываться до проходящих мимо врачей по поводу привязанных рук. В конечном счёте, стена игнорирования персонала была пробита, возле его койки остановился хирург. Лысый и высокий. Голова-коленка. Это прикольно, когда человек, лишённый растительности на голове геном раннего облысения, не становится жертвой синрома “длинной-слюнявой-пряди”. В общем, врач описал ситуацию полностью. Раздроблены и собраны на спицы кости голеностопного сустава, удалена селезёнка, перелом скулы и трещина в позвонке какого-то отдела позвоночника, из-за чего он лежит на каком-то специальном лежбище, специально для таких случаев предназначенном. После информирования, врач взял устное обещание не делать никаких вредительств своему телу, и отвязал клиента. И это помогло! Клиент лежал молча, иногда просил утку, и ничего не делал. На коридор обрушилась ночь.

БигБой храпел, люто. Громко. Неудержимо. Из другого, невидимого мне края коридора, ему кто-то что-то пытался шёпотом проорать про совесть. С таким же успехом можно разговаривать со стеной. Видимо, Сергей Шаликович подозревал сюрпризы от БигБоя, потому что той ночью дежурил именно он. Заведующий дежурил по отделению в ночь. Не знал, что такое бывает. В общем, где-то половина третьего. Я уже устал смотреть на часы, т.к. не могу заснуть от храпа. От меня до БигБоя только ширина коридора плюс закутка. Это метра три. БольшойПарень замолкает, я удивлённо возношу благодарственную молитву Ктулху, и тут вижу, что БигБой проснулся. Лежит, осматривается. Говорит в пустоту. Не х@й тут лежать, залечат насмерть! Надо домой идти уже! Садится на кровати. А потом с неё встает. На аппарат, сука, Елизарова! Поскальзывается и падает, получая удар бетоном(STRIKE) в голову. Что-то пробормотал. Потом себе под нос такой: что-то ноги не держат, ослабили меня здесь, лекарствами своими ублюдочными, с-ка! И пытается снова подняться. Не получается. Я в ахуе, да что там, я в панике, потому что каким бы клиническим дебилом он ни был, а живое существо, и помощь ему нужна прямо сейчас. А я вставать лишний раз боюсь, чтобы ногу не тревожить. В общем, напяливаю кофту, шорты, хватаю костыли и в кабинет Шаликовича, где он должен дежурить. Прыгаю, как могу. Стукнуть в дверь успел только один раз, Сергей Шаликович на страже. Что, говорит, случилось, Такойтов, спать иди! Говорю, там новоприбывший алкаш домой хотел пойти. И вот я заведующего уже догоняю. С.Ш. матерясь в голос, хватает БигБоя, и зашвыривает на кровать. Реально зашвыривает. Не скажу, что как тряпочку, но бле. Нереальной силищи мужик. Может, мне показалось, что он его от пола оторвал, но даже просто поднять такую тушу на уровень койки, это почти нереально. А поди же ты. В общем, через пару минут БигБой был обездвижен подручными перевязочными материалами, и затих. Хотя, наверное, скзался нешуточный удар об головой об пол. Всё-таки удалось поспать.

Но БигБой не закончил свои приключения. Всё только начиналось. На следующее утро он начал каждого проходящего человека в белом халате, включая санитарку, которая моет полы, о том, что ему должны дать инвалидность и пенсию по инвалидности. Примерно два часа заняла разъяснительная работа на тему процедуры медико-социальной экспертизы и порядка её проведения. Я слушал и ох-евал. Ох-евал и слушал, потому что с ходом беседы, понимая невыполнимость получения инвалидности, это тело начало как-будто себе говорить, что надо выписываться. Где-то к середине дня появилась какая-то женщина. Видимо, это была либо родственница, либо жена, я хз, но она сидела у его койки, принесла ему во время первого появления всякие вкусные ништяки, и пыталась бегать выбивать “лечение” своему близкому человеку. В общем, через час перешёптывания, шушукания и секретничания (зачем? кому какое дело?) она начала бегать хватать врачей с просьбами выписать БигБоя, потому что он считает, что ему здесь не помогают. Не лечат, никаких мер не предпринимают для спасения жизни. Подошёл всё тот же лысый врач, и начал повторно рассказывать (уже раз четвёртый, на самом деле) о его повреждениях, о том, что ему опасно занимать вертикальное положение, об опасности воспаления и прочих последствий полостной операции в домашних условиях. Тщетно. В итоге, доктору пришлось выдать список необходимых лекарств и бланк отказа от госпитализации трижды он сказал женщине купить костыли с подмышечными упорами, но она вренулась с короткими, где только подпорка для локтей. И они ушли, сопровождаемые явными матерными слово-излияниями БигБоя о глобальных проблемах бездушности российской медицины, гнилье режима и о том, как бы он им всем показал. Уверен, что всё отделение сочетанной травмы в это время с громадным облегчением выдохнуло.

Почему я так подробно рассказываю об этом алкаше? Да потому что про себя рассказать нечего. Не было ни осложнений, ни каких-то проблем. Лёг, полежал, встал и ушёл.

А где-то через тринадцать дней после операции, покинул это прекрасное заведение и я. Правда, не окончательно. Ровно через день мне нужно было приезжать в НИИ на перевязки. Это длилось где-то неделю. Затем перевязки доверили делать уже мне самому, а приезжать в больницу только раз в неделю. Это была ещё одна или две поездки.

Классно ездить в метро с негнущейся ногой. Точнее, с гнущейся, но которую сгибать нельзя. Приходится всегда стоять. И даже если вдруг на кого-то снисходит озарение уступить место человеку на костылях, приходится отказываться. Настоящий космодесантник что угодно превращает в пафосное превозмогание!

Где-то через полтора месяца после операции, у меня уже почти не осталось болячек на шве, всё вошло в обыденное рутинно-бытовое русло. Стоит, кстати, сказать, что после снятия пластины стало очевидно, что нога не только была визуально неправильной формы из-за пластины, которая меняла вид бедра у самого коленного сустава, но и пропал перманентный отёк. Опять же, когда ты после монтажа пластин видишь своё колено только таким, ты думаешь, что это нормально. Видимо, постоянная небольшая непроходящая боль была не просто фантомом прошлых операций, но результатом реакции моего шибко чувствительного организма, чувствовавшего даже металл. И точно такой же реакцией была постоянная отёчность.

Скорость разрабатывания ноги выросла, но незначительно. Тут больше сделала вера в то, что стало лучше, и ощущение полной, уже окончательной свободы от того больничного Ада, который неотступно преследовал меня на тот момент уже два года.

После этого я трудился в интернет-магазине до моего сокращения, когда начались тугие времена. Грела ЧСВ формулировка: “ты слишком умный, поэтому выбор пал на тебя”. А потом я пошёл учиться, освоив почётную (нет) и высокооплачиваемую (а ты смешной) специальность “Наладчик станков и манипуляторов с программным управлением в механобработке”. А теперь, как всем уже известно, тружусь на этом поприще не щадя живота своего.

Спасибо, что читали все эти откровения. Не скажу, что воспоминания об этом были приятными или несли для меня какие-то ностальгические нотки. Жаль, что я это всё помню. И тем более жаль, что всё это довелось познать. Возможно это было полезно и для меня.

Берегите себя. Жизнь, это чертовски хрупкая штука. Наше тело крайне уязвимо и многие вещи будут последним, что вы сделаете. Как с бледной поганкой. Она тоже съедобна, но только один раз.

Живите и процветайте.