МЕСТЬ⁠⁠

Она не знала сколько она пролежала без сознания. Наверное долго. Открыла глаза и некоторое время приходила в себя, пытаясь вспомнить кто она и что здесь делает. А вспомнив, попыталась вскочить, но тут же свалилась на землю. Собралась силами и поползла. Сквозь дикую боль в голове. Замечая капельки крови стекающие по ее лицу. Туда где спал ребенок. И пыталась назвать его по имени, но из горла вырывался только хрип. И она ползла. Медленно. Не замечая хаос творившийся в ее доме. Не оборачиваясь на тело мужа изуродованное ударами мечей. Туда где спал ребенок когда все началось... А потом выла раскачиваясь из стороны в сторону. Теряла сознание снова и приходила в себя. И опять плакала. Срываясь на истерику. Исходилась криком держа холодное тельце в руках. А когда пришла в себя была уже ночь. Она лежала на полу собственного дома прижимая к себе задушенного ребенка. Молча встала и вышла в деревню которой не стало. Сожженные дома. Разграбленные дома. Пустые дома. И трупы. Соседей. Родни. Всех. Это был просто налет. Никто не брал рабов. Не похищал женщин. Просто под нож. Всех. Чтоб никто не мстил. Она шла сквозь мертвое поселение. Выкрикивала имена, но ей никто не отвечал. И поняв что ее рода больше не стало, она ушла спать. Просыпалась попить воду и снова спала. А потом взялась за дело. Стаскивала трупы в ближайший дом. До ночи. А потом уставшая и разбитая подожгла его. И ушла хоронить семью. Приносила клятвы на могилах мужа и сына, молилась Единому чтоб дал сил и мудрости. Плакала. Рвала на себе волосы. Спала прям там же. У места где похоронила семью. Проснулась абсолютно опустевшая внутри. Выжженная. Навела дома порядок и начала собираться. Готовила что-то по рецептам старух. Точила длинный нож мужа. Взяла еды и питьевой воды и ушла из мертвой деревни. Шла по лесу. Все быстрее и быстрее. Бежала, пригнувшись к земле. Так как бегать умели только в племени охотников. Не останавливалась, ориентировалась по звездам, запахам и следам. И первую остановку сделала, тогда когда поняла, что след уже не потерять. Села под деревом. И плотно поела. Освежила воду. Помолилась. Снова взяла ориентир на звезды, запахи и следы. Потом спала. Снова бежала. Твердо запоминала свой путь. Знала сколько дней прошло. Наконец наступил день когда она, прячась за деревьями смотрела как большой отряд воинов заходит в свою деревню. Как их женщины бросались на встречу. Как снимали с лошадей тяжелые мешки с драгоценностями ее народа. Как поднимали на руки своих детей. Детей! А у нее пропадало молоко. Наверное, поэтому она решила не откладывать и вышла в эту же ночь из за деревьев. Шла осторожно, что сторожевые псы ее не учуяли. А потом открыла горшки с тем, что было сварено по рецептам старух. Псы сбежались на запах, жадно пытаясь вылакать все что там находилось. Через несколько минут деревня осталась без собак. Тогда она пригнувшись двинулась дальше. К часовому. Тот был пьян в стельку. Очень удивился когда почувствовал лезвие ножа у своего горла и молча кивнул головой когда она сказала "Веди в Большой Дом". Он вел ее к центру деревни, обходя других часовых и молча 



указал ей на Большой Дом. Она убила его. Под левую лопатку нож зашел свободно, без труда пройдя сквозь защитную пластину. Легко и проворно забралась в дом. Там где спал Главный. Тихо кралась по коридору приоткрывая массивные двери до тех пор пока не нашла опочивальню. Она постояла минуту а потом одним прыжком оказалась на груди спящего воина и как только он открыл глаза- перерезала ему горло. Он забулькал пытаясь остановить кровь брызнувшую фонтаном. Спящая рядом женщина проснулась и попыталась закричать, но нож тут же пробил ей грудную клетку и крик оборвался, так и начавшись. Она встала, и некоторое время наблюдала за агонией Главного, а потом пошла с соседнюю комнату, откуда шел запах ребенка.

Женщина бежала в обратную сторону. Бежала низко пригнувшись к земле. так как бегать умеют только в племени Охотников. Бежала, запутывая следы и ориентируясь по звездам и запахам. Бежала всю ночь напролет. А утром сделала остановку. Умывалась у ручья, молилась Единому. А потом услышала тонкий писк из своего походного мешка. Она подошла к нему, присела, смотрела несколько секунд, улыбнулась впервые за много дней, а потом сказала

- Ты проснулся, мой хороший? Подожди, минуту и я тебе дам молока, сынок