Кровь и Град (рассказ третий)
Ярополк пахал красное поле, впереди брела старая лошадь, помахивая хвостом. Внезапно деревянное рало уперлось в булыжник. А под булыжником златник с мужицким лицом. У Ярополка затрясло все тело. Его стало вгонять то в холод, то в жар. Он припал на колени и не успев поднять своей курчавой, темной головы, быстро заметил, как на плуг его, дивная жар птица села и прискорбным голосом молвит.
- Славна была Кумаха, да умре.
Ярополк опешил. Поднял голову, млада девица перед ним сидит, резной серп зеленным песчаником натирает.
- И было у меня одиннадцать сестер, -трагично начала она. –Трясеи - померла.
Он опустил свой взгляд на землю и увидел черепа.
- Ты копай, копай, - говорила Кумаха.
Откопал Ярополк чудный клад. Златой кувшин с дивным зверем, серебренная братина, богато украшенный кубок для торжественного пития, различные бляшки, лошадки, кинжалы, но самое главное златников тьма.
Холодный серп порезал тонкую руку Кумахи, бордовая кровь в златой кувшин потекла.
- Пей мой хороший,- сказала она.
Ярополк испил до дна.
- Ломеи тоже померла, - продолжила девица.
Старая кляча влачила за собой ладью. Ярополк швырял в нее свое богатство. Его руки заполнялись кровью, он оказался в большой воде.
- Сестра Гнетеи преставилась.
Внезапно из ладьи стали вылетать шпангоуты. На мачте развивался грязный, разодранный птицами убрус. Вместе с бортом повалились мертвые люди. В кожаных масках они шли ко дну.
- Ледеи тоже померла, - произнесла Кумаха уходя под воду. Жар птица села ему на голову и начала клевать глаза.
-Хааа, - встрепенулся Ярополк поднимаясь из былия. На лице его испарялся пот.
-Очнулся? – бросил слово Морган, неся на плече плавно изогнутое бревно.
Ярополк пощурился и спешно подошел к пока еще маленькой лодке. Оперся на нее руками и тихо спросил.
- Дуб что-то говорит?
- Вообще ничего, –ответил Прокоп, вбивая в бревно крепкий, осиновый клин.
- Ступай домой, - отодвинул его от борта Морган. -Третий день уже в лихорадке бродишь, иже помрешь.
- Эта ладья проклята, – тревожно воскликнул он, судорожно потряхивая руки.
- А ты как будто не разумел? – цинично ответил Морган.
- Разумел, да молчал! - продолжал кричать Ярополк, обливаясь холодным потом.
- Вот и мы молчим, – тихо произнес Прокоп, наблюдая эту сцену как бы со стороны. – А коль другие узнают, - сделал паузу он, - то ладья наша в миг сгорит. И мы вместе с нею.
Едкое солнце многоцветно опускалось. Ярополк сидел за столом, а на против него матушка. Ее зеленые глаза, отчетливо ловили свет, уходящего за лес огарка. Тонкие, блеклые губы слегка подрагивали. Ее божественный лик тихо орошали соленые слезы и застывали в глубоких морщинах на загорелых щеках.
В руках она держала кругляш.
-Ты помнишь, как твоего отца Трясовица забирала? Община его тогда к погосту оправила. Ты еще совсем был млад. Я слыхала, как ты убегал к нему по ночам, но ничего не говорила. А потом, ты возвращался ближе к зореньке и ждал, когда я напеку румяный хлеб. И снова нес ему, оставляя возле соломенной кущи. Когда его поджигали я не смогла удержать тебя, твое тело так обгорело, что я не ведала каким молиться богам.
Матушка затихла. Ее изрезанные, почерневшие от работы пальцы, растеряно сжимали златник.
- Эта монета проклята. Не чистая живет в ней, - твердо произнесла она. А посему медленно встала, подошла к раскаленной печи и резко предала ее огню.
У Ярополка перехватило дыхание.
- Не смей! - грозно воскликнула она. - Не смей! –тыча в него пальцем.