Космонавт (часть 1)
Сижу, значит, как обычно. Смотрю в окно, на улицу. Никого не трогаю. Слышу: бежит. Топает, я бы сказал. Как слон. Я, конечно, слона вживую не видел и не слышал, поэтому не знаю, как он топает. Зато как Борис топает слышу — как слон он топает. Все никак пацан мягко бегать не научится. Ну ничего, это все придет, дайте только время.
Подбегает ко мне этот слоненок и начинает сразу, без подготовки предварительной:
— Пап, пап, а расскажи, как вы с дядей Сергеем на Луне были! Пап, ну расскажи! Я маму просил рассказать, а они с тетей Наташей телевизор смотрят, и она мне сказала у тебя спросить. Ты расскажешь, пап?
— А ничего, что ты это уже раз сто слушал?
— Не, пап, ничего! Интересно же. А ты вообще интересно рассказываешь — не то что мама. Это потому что мама там не была, а ты был пап, да? А дядя Сергей тоже интересно рассказывает? Интереснее, чем тетя Наташа? Расскажи, пап, я научусь и тоже буду потом интересно рассказывать. Ну расскажииии!
Эх, Борька у нас непоседливый. Вон его сестренки — поели, поиграли, да и уснули, а этому все узнать надо, хотя он эту историю уже лучше меня знает, хотя я там был, а он — нет. Ну, делать нечего, надо рассказывать, а то он с меня до завтра не слезет.
— Ладно садись здесь и слушай. Только не мельтеши туда-сюда, а то рассказывать не буду. Дядя Сергей не пришел еще?
— Нет, пап. Тетя Наташа ему звонила, спрашивала, когда он будет. Должен скоро подойти. Все, пап, я сел, рассказывай. Только ты полностью рассказывай.
— Ну хорошо, как раз пока дядя Сергей придет успею все рассказать.
Борька и правда сидит смирно — история ему эта нравится, так что он ни слова пропустить из нее не хочет. Я смотрю, прищурив глаза, на улицу, на деревья — где-то в них шевелится птица. Но я ее только слышу, чувствую даже скорее, но не вижу. Потому, что сейчас я вижу…
… забор. Не такой, чтоб уж совсем высокий, но и не маленький — не забор даже, стена. В общем, перепрыгнуть можно. Ну и перепрыгиваю, конечно, — раз можно почему бы не сделать? Перепрыгнул ловко, приземлился на траву. Смотрю по сторонам. А за стеной вроде как поселок небольшой выстроен, люди ходят по дорожкам, беседуют — все тихо и благополучно. Парни вон какие-то на спортивной площадке занимаются. Посмотрел я на них и мне тоже захотелось размяться. Ничего удивительного — это сейчас я тяжеловат немного на подъем стал, а тогда у меня и сил поболее было и желания хватало. Рос я на улице — отца вообще никогда не видел, он еще до моего рождения пропал и мамка нас с братьями растила в одиночку. Ничего не говорила, конечно, но я-то — не дурак, видел, что тяжело ей это дается. Так что я, хоть и не хотел, но ушел, в одиночное плавание, так сказать. Долго один путешествовал. А когда ты один — должен быть постоянно в тонусе, всегда быть готов побежать, прыгнуть, схватить — иначе не выживешь. Вот этот тонус и толкнул меня как будто, так что стал я кувыркаться прямо там, где со стены спрыгнул. На дерево пару раз с разбегу залетел, с ветки на ветку перескочил, вниз спрыгнул. Побегал туда-сюда, от стенки до дорожки, которая рядом проходила. К стене подбежал, от земли толкнулся, потом от стенки и сальто сделал — не цирковое, конечно, но и так неплохо вышло. Потом в траву лег, передохнуть. И понимаю вдруг, что не один я больше здесь, около забора. Повернулся — и правда, стоит на дорожке человек, на меня смотрит. Человек как человек, в очках, с бородкой, два глаза, два уха. «Ничего себе» говорит, «Да ты спортсмен?». А мне так стыдно стало, что я аж глаза опустил, не смотрю на него. Дурак я все-таки, думаю. Тоже мне, устроил представление.
«Кушать хочешь?» спрашивает. Понятно дело, хочу, уже дня два не ел. «Ладно, можешь не отвечать» говорит, «и так видно, вон ребра как торчат. Пошли за мной, решим вопрос». И пошел дальше по дорожке, в сторону большого дома, который в центре поселка стоит. А я все у забора сижу. И хочется побежать (живот аж скрутило, так кушать захотелось внезапно) и неудобно: я ж его не знаю совсем, мало ли что? А потом подумал: «а что мне терять?». И припустил за ним следом.
Так я с Константином Андреевичем и познакомился. Остановился я прямо у него в домике, да так там и остался жить. Он меня ни о чем и не спрашивал: думаю, сам все понимал. И что я от родных ушел, и что уже давно один болтаюсь везде. Еду он готовил два раза в день, утром и вечером. Утром мы с ним поедим, и он уходит по делам своим, а я дома, вроде как за порядком приглядываю, на улице сижу, за птичками смотрю, которые на деревьях прыгают. Возвращался он поздно, видимо работы много было. Опять с ним сядем, поужинаем, а потом на веранду выходим, под небом звездным сидим — он на кресле устраивается, я на перилах устроюсь — и рассказывает он мне о своей работе, о ребятах. И о Луне.
Оказалось, что через стенку я перелез прямо в Лунный городок. А живут здесь все, кто с нашей лунной программой хоть как-то связаны — инженеры, конструкторы, космонавты. Даже те, кто сами напрямую не занимаются подготовкой, а заняты тем, что за городком следят: обслуживающий персонал, значит. Живут они все здесь, потому что так удобнее: не надо никого по большому городу искать, все специалисты и живут и работают и отдыхают все вместе — и от этого у них лунная программа эффективнее развивается. «Компактное проживание», говорит Константин Андреевич, «в данном случае связывает людей крепче, чем большие зарплаты или приказы руководства. Каждый чувствует себя частью одной большой семьей — и работает, как на свою семью. Конечно, люди разные есть, но те, кто в семью не верит — не приживаются здесь. Быстро уходят. А мы, лунатики, здесь остаемся». И смеется.
Константин Андреевич, как я понял, здесь почти что самый главный был. А может и самый главный. Это он предложил всех вместе поселить, он порядки установил и он за программу всю отвечал, вплоть до того, что перед главным начальником отчитывался. А началось все с того, что стали мы, то есть страна наша, в космической гонке проигрывать. Сначала по чуть-чуть, понемногу — то ракета где-то упадет, то топливо для нее украдут. Потом все больше и больше — а следить-то некому, все за обороной смотрят, а на исследования, на науку вроде как и внимания не остается. А Константин Андреевич — он с детства Луной бредил. Как американцев, по ней прыгающих, увидел — так и заболел. «Луна», рассказывает он мне, «должна стать опорной базой для человечества. На ней надо нам корабли собирать космические и запускать дальше, чтобы топливо не тратить на старт с Земли. Да экологию не нагружать лишний раз. А чтобы базу на Луне построить, надо было интерес к этому снова возродить. Да и вообще к исследованиям космоса. А то все понабирали себе гаджетов, фастфудом питаются, и в небо смотреть совсем перестали. А в небо смотреть надо, Василий, — там наше будущее, не на Земле. Да, до этого нам еще… долго нам еще до этого, конечно. Но начинать было надо тогда уже».
Так и вышло, что дядя Костя пошел в науку, а оттуда стал бомбить всех подряд. Не сразу, конечно, все получилось, время шло, люди над ним смеялись, а то и противились, палки в колеса ставили. Зачем тебе Луна, зачем тебе космос, говорили — сначала надо здесь, в стране жизнь обустроить. А он им говорил всегда «Когда Гагарин полетел, тоже наверное все говорили: зачем, куда полетел, надо сначала жизнь наладить. Да только нам, людям, всегда нужно больше, мы одно обустроим — другого захочется, а пока то будем делать, первое снова развалится. А исследования будем проводить — глядишь и жизнь потихоньку наладится, наука — она всегда должна человеку служить». В общем время шло, шло, и наконец удалось дяде Косте с товарищами да единомышленниками, которые за эти годы вокруг него собрались, возродить программу лунную. Послушали его начальники большие, место выделили, городок Лунный помогли построить. И Луна постепенно ближе стала. Сначала туда роботов послали. Они там из модулей базу построили. Потом первых людей отправили (первых это отсюда, из России, значит). Никто из других стран не помогал — серьезные деньги вкладывать надо, а как вкладывать, когда кризисы экономические везде? Но ничего, сами справились — по чуть-чуть. Так постепенно и обустроили все. Сначала людей группами отправляли — по пять, по шесть человек. Они там все эксперименты проводили: и как радиация космическая на людей и другие живые организмы (на мышей и лягушек то есть) влияет, и с гравитацией опыты ставили, и как людям за пределами Земли живется проверяли. Но сейчас в программе перерыв небольшой наметился — Константин Андреевич, рассказывал, что «наверху» решается, что дальше будет. На Марс лететь вроде надо, но для этого корабль надо подходящий строить да и другие вопросы с экспедицией решать — как там наши жить будут, на красной планете. Так что пока на Луну каждые полгода один человек прилетает, а другой с базы улетает, чтобы базу в эксплуатации поддерживать. Затраты это небольшие, а при нынешней автоматизации одного человека вполне хватает.
Вот такие мы разговоры и вели с дядей Костей. Постепенно я и с другими ребятами познакомился.
Подбегает ко мне этот слоненок и начинает сразу, без подготовки предварительной:
— Пап, пап, а расскажи, как вы с дядей Сергеем на Луне были! Пап, ну расскажи! Я маму просил рассказать, а они с тетей Наташей телевизор смотрят, и она мне сказала у тебя спросить. Ты расскажешь, пап?
— А ничего, что ты это уже раз сто слушал?
— Не, пап, ничего! Интересно же. А ты вообще интересно рассказываешь — не то что мама. Это потому что мама там не была, а ты был пап, да? А дядя Сергей тоже интересно рассказывает? Интереснее, чем тетя Наташа? Расскажи, пап, я научусь и тоже буду потом интересно рассказывать. Ну расскажииии!
Эх, Борька у нас непоседливый. Вон его сестренки — поели, поиграли, да и уснули, а этому все узнать надо, хотя он эту историю уже лучше меня знает, хотя я там был, а он — нет. Ну, делать нечего, надо рассказывать, а то он с меня до завтра не слезет.
— Ладно садись здесь и слушай. Только не мельтеши туда-сюда, а то рассказывать не буду. Дядя Сергей не пришел еще?
— Нет, пап. Тетя Наташа ему звонила, спрашивала, когда он будет. Должен скоро подойти. Все, пап, я сел, рассказывай. Только ты полностью рассказывай.
— Ну хорошо, как раз пока дядя Сергей придет успею все рассказать.
Борька и правда сидит смирно — история ему эта нравится, так что он ни слова пропустить из нее не хочет. Я смотрю, прищурив глаза, на улицу, на деревья — где-то в них шевелится птица. Но я ее только слышу, чувствую даже скорее, но не вижу. Потому, что сейчас я вижу…
… забор. Не такой, чтоб уж совсем высокий, но и не маленький — не забор даже, стена. В общем, перепрыгнуть можно. Ну и перепрыгиваю, конечно, — раз можно почему бы не сделать? Перепрыгнул ловко, приземлился на траву. Смотрю по сторонам. А за стеной вроде как поселок небольшой выстроен, люди ходят по дорожкам, беседуют — все тихо и благополучно. Парни вон какие-то на спортивной площадке занимаются. Посмотрел я на них и мне тоже захотелось размяться. Ничего удивительного — это сейчас я тяжеловат немного на подъем стал, а тогда у меня и сил поболее было и желания хватало. Рос я на улице — отца вообще никогда не видел, он еще до моего рождения пропал и мамка нас с братьями растила в одиночку. Ничего не говорила, конечно, но я-то — не дурак, видел, что тяжело ей это дается. Так что я, хоть и не хотел, но ушел, в одиночное плавание, так сказать. Долго один путешествовал. А когда ты один — должен быть постоянно в тонусе, всегда быть готов побежать, прыгнуть, схватить — иначе не выживешь. Вот этот тонус и толкнул меня как будто, так что стал я кувыркаться прямо там, где со стены спрыгнул. На дерево пару раз с разбегу залетел, с ветки на ветку перескочил, вниз спрыгнул. Побегал туда-сюда, от стенки до дорожки, которая рядом проходила. К стене подбежал, от земли толкнулся, потом от стенки и сальто сделал — не цирковое, конечно, но и так неплохо вышло. Потом в траву лег, передохнуть. И понимаю вдруг, что не один я больше здесь, около забора. Повернулся — и правда, стоит на дорожке человек, на меня смотрит. Человек как человек, в очках, с бородкой, два глаза, два уха. «Ничего себе» говорит, «Да ты спортсмен?». А мне так стыдно стало, что я аж глаза опустил, не смотрю на него. Дурак я все-таки, думаю. Тоже мне, устроил представление.
«Кушать хочешь?» спрашивает. Понятно дело, хочу, уже дня два не ел. «Ладно, можешь не отвечать» говорит, «и так видно, вон ребра как торчат. Пошли за мной, решим вопрос». И пошел дальше по дорожке, в сторону большого дома, который в центре поселка стоит. А я все у забора сижу. И хочется побежать (живот аж скрутило, так кушать захотелось внезапно) и неудобно: я ж его не знаю совсем, мало ли что? А потом подумал: «а что мне терять?». И припустил за ним следом.
Так я с Константином Андреевичем и познакомился. Остановился я прямо у него в домике, да так там и остался жить. Он меня ни о чем и не спрашивал: думаю, сам все понимал. И что я от родных ушел, и что уже давно один болтаюсь везде. Еду он готовил два раза в день, утром и вечером. Утром мы с ним поедим, и он уходит по делам своим, а я дома, вроде как за порядком приглядываю, на улице сижу, за птичками смотрю, которые на деревьях прыгают. Возвращался он поздно, видимо работы много было. Опять с ним сядем, поужинаем, а потом на веранду выходим, под небом звездным сидим — он на кресле устраивается, я на перилах устроюсь — и рассказывает он мне о своей работе, о ребятах. И о Луне.
Оказалось, что через стенку я перелез прямо в Лунный городок. А живут здесь все, кто с нашей лунной программой хоть как-то связаны — инженеры, конструкторы, космонавты. Даже те, кто сами напрямую не занимаются подготовкой, а заняты тем, что за городком следят: обслуживающий персонал, значит. Живут они все здесь, потому что так удобнее: не надо никого по большому городу искать, все специалисты и живут и работают и отдыхают все вместе — и от этого у них лунная программа эффективнее развивается. «Компактное проживание», говорит Константин Андреевич, «в данном случае связывает людей крепче, чем большие зарплаты или приказы руководства. Каждый чувствует себя частью одной большой семьей — и работает, как на свою семью. Конечно, люди разные есть, но те, кто в семью не верит — не приживаются здесь. Быстро уходят. А мы, лунатики, здесь остаемся». И смеется.
Константин Андреевич, как я понял, здесь почти что самый главный был. А может и самый главный. Это он предложил всех вместе поселить, он порядки установил и он за программу всю отвечал, вплоть до того, что перед главным начальником отчитывался. А началось все с того, что стали мы, то есть страна наша, в космической гонке проигрывать. Сначала по чуть-чуть, понемногу — то ракета где-то упадет, то топливо для нее украдут. Потом все больше и больше — а следить-то некому, все за обороной смотрят, а на исследования, на науку вроде как и внимания не остается. А Константин Андреевич — он с детства Луной бредил. Как американцев, по ней прыгающих, увидел — так и заболел. «Луна», рассказывает он мне, «должна стать опорной базой для человечества. На ней надо нам корабли собирать космические и запускать дальше, чтобы топливо не тратить на старт с Земли. Да экологию не нагружать лишний раз. А чтобы базу на Луне построить, надо было интерес к этому снова возродить. Да и вообще к исследованиям космоса. А то все понабирали себе гаджетов, фастфудом питаются, и в небо смотреть совсем перестали. А в небо смотреть надо, Василий, — там наше будущее, не на Земле. Да, до этого нам еще… долго нам еще до этого, конечно. Но начинать было надо тогда уже».
Так и вышло, что дядя Костя пошел в науку, а оттуда стал бомбить всех подряд. Не сразу, конечно, все получилось, время шло, люди над ним смеялись, а то и противились, палки в колеса ставили. Зачем тебе Луна, зачем тебе космос, говорили — сначала надо здесь, в стране жизнь обустроить. А он им говорил всегда «Когда Гагарин полетел, тоже наверное все говорили: зачем, куда полетел, надо сначала жизнь наладить. Да только нам, людям, всегда нужно больше, мы одно обустроим — другого захочется, а пока то будем делать, первое снова развалится. А исследования будем проводить — глядишь и жизнь потихоньку наладится, наука — она всегда должна человеку служить». В общем время шло, шло, и наконец удалось дяде Косте с товарищами да единомышленниками, которые за эти годы вокруг него собрались, возродить программу лунную. Послушали его начальники большие, место выделили, городок Лунный помогли построить. И Луна постепенно ближе стала. Сначала туда роботов послали. Они там из модулей базу построили. Потом первых людей отправили (первых это отсюда, из России, значит). Никто из других стран не помогал — серьезные деньги вкладывать надо, а как вкладывать, когда кризисы экономические везде? Но ничего, сами справились — по чуть-чуть. Так постепенно и обустроили все. Сначала людей группами отправляли — по пять, по шесть человек. Они там все эксперименты проводили: и как радиация космическая на людей и другие живые организмы (на мышей и лягушек то есть) влияет, и с гравитацией опыты ставили, и как людям за пределами Земли живется проверяли. Но сейчас в программе перерыв небольшой наметился — Константин Андреевич, рассказывал, что «наверху» решается, что дальше будет. На Марс лететь вроде надо, но для этого корабль надо подходящий строить да и другие вопросы с экспедицией решать — как там наши жить будут, на красной планете. Так что пока на Луну каждые полгода один человек прилетает, а другой с базы улетает, чтобы базу в эксплуатации поддерживать. Затраты это небольшие, а при нынешней автоматизации одного человека вполне хватает.
Вот такие мы разговоры и вели с дядей Костей. Постепенно я и с другими ребятами познакомился.