Как я за наш дом воевала
Четыре года назад, я ушла от баптистов и здесь их критикую.
Это продолжение, ссылка на предыдущий пост Как мою сестру выжили из дома
С сестрой справились, выжили её из дома и переключились на меня. Как-то раз в Элисте, мне специально подложили стопку фотографий от миссионеров из Африки. Потом «сестра» Люба пришла и доходчиво объяснила, что у них есть связи с миссиями, они могут мне помочь туда уехать. Я сказала:
- Моё место в Нарткале, в Нальчике, максимум в Кабардино-Балкарии.
Этот вариант не прошёл. Вообще по времени все эти разговоры были не меньше чем через два, три месяца. С такими расстояниями, ни они к нам, ни мы к ним, чаще ездить не могли.
В следующий раз приехал к нам Володя Чернов и предложил мне переехать на служение в Туркмению. Всё бы хорошо, я даже уехала бы, если бы это предложение поступило в мои 25 примерно лет. Во время разговора с Черновым, я ясно поняла, что они хотят от меня избавиться и что он сам, лично, абсолютно не из добрых чувств всё это мне говорит.
Проблема была в том, что в то время я начала болеть. Я в райбольнице сильно надорвалась. Как у нас водится, на моё место захотели поставить своего человека и меня начали выживать, загрузили работой. Моя работа заключалась в том, чтобы кусты обрезать и цветы поливать, а тогда меня заставили почистить клумбу. Заставили камни перетаскивать, причём не в сезон, а в холодное время года. Я надорвалась, простудилась и вообще вся заболела, тогда же пришлось и зубы лечить. Конечно, я уволилась. Не составило труда представить себе, как я болею, в чужом городе, среди чужих людей, хожу вся скрученная, а Чернов приезжает и со своей усмешечкой «Плохо молилась сестра? Ну давай помолимся о твоём здоровье». Я конкретно отказалась.
Вот тогда уже пошла в ход артиллерия побольше. Меня начали конкретно прессовать. Меня обвиняли в том, что я виновата, что не могу найти общий язык с Жанной. Я отвечала, что это она переехала к нам, и она должна искать общий язык с нами. Меня довели до того, что я заявила, что не хочу с ними общаться, чтоб они меня считали выбывшей. Правда через две недели я передумала, позвонила и сказала, что не хочу уходить от Бога и хочу быть в их братстве. С такими расстояниями, можно было решать эти вопросы по телефону. Петерс сам мне сказал, что вопрос решен, и я остаюсь их членом церкви. Когда пришло время, эти лукавые лжедеятели зацепились именно за этот момент.
Но тем не менее давление продолжалось. Первым из этой серии мне запомнился разговор с тем же Черновым. Весь разговор я не помню, но конец фразы для меня стал прям знаменательным. Он возмутился моему непослушанию, видно что захотел заругаться, но ведь нельзя:
- Ты... ты... ты самодостаточная!
Это меня не огорчило, а больше озадачило. А что это такое? Это плохо или хорошо? Тем не менее агрессию и неприязнь нельзя было не чувствовать. Если раньше, когда мы были у отделённых баптистов, меня прессовали, то хотя бы никто не заходил в мою комнату и вообще в наш дом. Теперь мы разговаривали на втором этаже, в моей комнате. Раньше я никогда не убирала и не готовила для людей, которые меня ненавидят. Это был какой-то новый уровень квеста, который я отказывалась воспринимать. Я посмотрела на домашний цветок, отвлеклась на обстановку, и думаю «Мне вообще этот разговор нужен? Зачем он мне?» Встала и ушла, спустилась на первый этаж в кухню. Чернов побежал за мной:
- Мы не помолились в конце! - Ну не говоря о том, что разговор прекратила я, а не он, то да, это единственная проблема! Сарказм. Проблемой было всё его поведение, абсолютно недостойное для служителя.
- Я не буду с вами молиться! Вы свои грехи примазать хотите!
Тут уж у него шары на лоб полезли от такой наглости. Так никто не имеет право разговаривать со служителем! А я поставила чайник и ему предложила выпить. Отказался, убежал спать, он вообще очень дёрганный и темпераментный товарищ. А меня колотила мелкая, промозглая дрожь! В таких стрессовых ситуациях, недолго и свихнуться. Они все, абсолютно все баптисты, ничего мне не давали, они высасывали из меня энергию ни чуть не меньше, чем отец в пьяных скандалах! Как же поздно я начала это понимать! Одни энергетические вампиры вокруг!
Был ещё один мерзкий случай, но я лучше потом о нём расскажу подробней. Здесь закончу тему, о прессинге со стороны служителей.
Потом был ещё один, для меня максимально стрессовый разговор. Приехали к нам разбираться четыре служителя из центра, из Москвы и Мурома — 1.Петр Даниловаич Петерс, 2. Каляшин Алексей Александрович, Володя Чернов(на вставленном фото) и Гриша Костенко(его фото у меня нет). Третий здесь Максим Гильбедрант, он потом слегка поучаствует.
Представьте себе сидят четыре мужика и прессуют одну девушку и не могут добиться своего! Причём прессовать они умеют. Петерс точно сидел в тюрьме и с методами работы КГБ знаком. Вообще у всех отделенных баптистов это есть. Вышли братья из тюрем и хватаются, что они ни одного слова мата оттуда не вынесли. Но тут же сами не замечают, что вынесли методы обработки «несогласных с линией партии». Хотя в этом случае Петерс почти не прессовал, но сама ситуация и их отвратительная позиция, меня конкретно доставали. Весь разговор не помню, психологическая защита за это время слегка подчистила память. Но моментами что-то всплывает.
Они мне:
- Надо продать дом и отдать наследство Виталику.
Я им:
- Нет, это дом нашей семьи, мы здесь живём, я хочу чтоб племянники приходили и в нём общались. Моя мать ещё не умерла, чтоб он мог получить наследство. У вас вообще нет уважения к старости! Ладно я, а где мать будет жить?
В нашем дворе иногда все родственники собирались. Когда приезжал кто-нибудь из Америки, в нашем дворе устраивали застолье. А тут даже племянники не будут видеть друг друга.
- У тебя скверный характер! Ты не умеешь общаться с людьми!
Это я то не умею? У меня пол города знакомых! Я умею общаться с нормальными людьми! Но это я не говорила, только думала.
- Я вам не козел отпущения!
Они как разгоготались! Развлекаются ребятки! А я говорю:
- Я использую эти слова в библейском смысле! Вы не имеете право навешивать на меня чужие грехи!
Потом уже я заявила:
- Почему вы Жанну защищаете? Она вам что, часть от стоимости дома обещала?
- Как ты можешь так говорить о служителях!
Да, вот могу! Не пробили они мою настырность своим авторитетом. Наверно, потому что авторитета в моих глазах у них уже не было. На этом их попытки «помочь» прекратились.
Ни к чему этот разговор не привел. Для меня только к сильнейшей головной боли.
В следующий раз, приехал Максим Гильдебрант, молодой служитель из Элисты. Он рискнул мне заявить:
- Ах! - Вот именно так по-женски - так привязываться к земному!
- Пусть Жанна не привязывается!
Ну и в этом, последнем разговоре, наконец прозвучала моя коронная фраза:
- Если этот дом будет продан, я подключу интернет, найду ваших германских спонсоров, и это всем будет известно! Я молчать не буду!
Огласка, это действенный метод давления на власть имеющих. Эта организация недавно отделившаяся от отделённых баптистов очень дорожила своей репутацией. Максим уехал делиться с братьями своим шоком от моего поведения, а я пошла покупать модем и нетбук. Я не хотела на стационарный компьютер подключать интернет. Я уговорила мать, чтоб мы его подключили через домашний телефон на мой нетбук.
Служители увидели серьезность моих намерений и забрали Жанну и Виталика в Элисту. Она состроила из себя обиженку. Кто бы сомневался, как иначе! Сказала:
- Я поеду домой, там мне мама будет с детьми помогать.
Будто мы не помогали! Они переехали в Элисту, вернее в свою селуху под Элистой, с привозной водой, солончаками и отсутствием фруктов. И тут же её мама уехала в Москву работать. Её сестра там уже не один год жила. У её мамы больное сердце и как оказалось, ей легче работать и за чужими бабками смотреть, чем за собственными внуками. «Они слишком шумят!» Чистое враньё, эти дети самые спокойные, из тех, кого я знаю. Просто Жанна, как одноклеточное не поняла, что её конфликты с собственной матерью, ей же потом и выльются конкретным негативом. Это был 2013 год. Первая атака была отбита.
Продолжение следует.