Как царица Марья в себе недостатки искала
Солнечный лучик, пробравшись сквозь ставенку, мягко прыгнул на румяную щеку царицы, и медленно пополз к глазам. Маша чихнула, открыла один глаз, попыталась смахнуть с него луч, но тот упорно не хотел уходить.
- Да что же за дела такие? Не дадут царице вздремнуть! Неужто так долго сплю? - пробурчала Машенька, и в опровержение своих мыслей решила выглянуть в окно. Тихонько скрипнули ставни, она выставила царственную моську навстречу свежему утреннему солнышку, которое как раз стояло в зените. Внутри крепостной стены кипела жизнь, сновала челядь с ведрами, охапками. Люди несли, тащили, волокли, вели и везли разное. Трое крепких дикарщиков укладывали новую мостовую. Из строений доносились запахи свежего хлеба, раскаленного железа, сыромятных кож, молока, смолы и свежеоструганного дерева. Сквозь открытые ворота тянулись телеги с дичью, лесом, рыбой в бочках, пшеницей и прочими надобными для двора вещами.
- Ишь, возятся - негодующе пробубнила Машенька - намекают что долго почиваю?
Она нехотя вылезла из ночной рубашки, запуталась в ней ногами, взмахнула руками и уже падая, зацепила ими висячий на стене мягкий толстый ковер, который не замедлил сорваться со стены и упасть на её неумытое величество, заодно прихватив с собой висящую на нём картину и стоящие рядом доспехи. В ответ на шум и грохот с той стороны двери забегали, зашептались, и после скромного стука в опочивальню робко заглянул молодой дворецкий:
- У вашей светлости всё ли в порядке?
Из под кучи дорогой ткани и металла высунулась царственная рука с поднятым вверх большим пальцем:
- Всё... отлично! Моё величество изволит... ээ... играть в прятки. Сгинь с глаз немедля!
Отбив три поклона, дворецкий пропал. Выбравшись из завала, Машенька ухватила зеркало, долго поправляла царскую косу, морщила носик, немного покорчила рожицы, и вдруг её, как оса на вчерашней ярмарке, ужалила мысль: А что если у меня и другие недостатки имеются?! Хотя откуда во мне недостатки, подумала она, снова поглядевшись в зеркало. Но мысль не давала покоя, даже царский завтрак из манной каши и ягодного киселя не вывел царицу из задумчивости.
После трапезы Машенька твердо решила - отыщу в себе недостатки, и как человек несгибаемой воли, одолею их и искореню! С чего бы начать?
Начать было решено с величайшего греха, гордыни.
- Рази ж я гордая? - сама себе удивилась Машенька - со всеми этими холопами вожусь, третьего дня даже поздоровалась с кем то. Никаво и не гордая! - решила она и сделала пометку в своем блокнотике.
- А может я жадная? Но ведь правитель должен заботиться о казне - задумчиво проговорила Маша - Сейчас мы на всякий случай проведем профилактику жадности! Этот вопрос она решила уладить, наведавшись к местному лекарю.
Царственным шагом протопав к домику лекаря, она без гордости, как уже выяснила для себя, открыла дверь без стука, прошествовала вглубь помещения и величественно опустилась на мягкое кресло. На звук шагов выбежал лекарь, маленький лысенький старичок с длинной бородой, в белом когда то халате и очках на лбу.
- Ойвей, какие гости в моем скромном домике! Сарочка, золотце, бей на сковородку второе яйцо! - крикнул он в двери, а сам повернулся к царице и согнулся в поклоне, насколько это позволил сделать хронический радикулит - чем я таки обязан столь высокому визиту?
- Царица твоя, ну то есть я, изволит лекарства от жадности. И побольше, побольше! И самого свежего, а то я давеча полпуда пряников съела, так потом так поплохело, видать несвежие были.
Прихлёбывая из ведра терпкую жижу, Маша продолжила размышлять. Гордости нет, жадность медленно искореняется. Может я злая, жестокая? Этот вопрос решено было выяснить в подвальных пыточных помещениях. Наскоро дохлебав средство от жадности, Машенька заспешила в подвалы.
На лестницах, ведущих вниз, было пыльно, душно, смоляные факелы чадили, трещали, брызгались капельками шипящей смолы. Длинный коридор повел мимо крепких дубовых дверей с прибитыми табличками. названия которых были ей в принципе знакомы, поэтому внимания не обращала, шла в главный пыточный зал. Лишь пройдя мимо таблички "Козлодёрня", на мгновение замедлила шаг, но её сейчас одолевали мыли более глобальные, потому пошла дальше, пока не уперлась в огромную дверь, окованную бронзовыми полосами. Из-за двери слышались крики, стоны, а из щели под дверью волнами выкатывались запахи углей, нагретого железа, крепкого мужского пота, и кажется, жареного мяса.
Уперевшись в дверь, Маша кое как сдвинула её с места и протиснулась в помещение. У очага стоял огромный мужик, на нем были засаленные холщовые штаны, тело было стянуто кожаными ремнями с заклепками, как помнила Маша, из коллекции "Бдсм-весна 2017". На голове мешок с прорезями для глаз, чтобы палача никто не мог узнать. На стене висел его портрет с подписью "Работник месяца", а ниже - именные похвальные грамоты и сертификаты пыточных курсов. На стене напротив висело три распятых холопа. Они вопили, пока что от ужаса и предстоящих пыток, а палач деловито, со знанием профессии выбирал на лакированном журнальном столике орудие пытки. Взгляд его метался между резиновой уточкой и зубной щеткой.
Подойдя к висящим, Маша задумалась. Что бы на её месте сделал жестокий человек? Наверное, стукнул бы этого холопа, или прижег вон той раскаленной железякой. Но ведь она не такая.
- Подать ключ от оков! - распорядилась Машенька, не глядя протянув руку назад. Когда почувствовала тяжесть ключа, подошла ближе к висящему посередине, и разомкнула цепь, сковывающую руки. Освобожденный с воплем рухнул лицом вниз, а за спиной палач, бледный даже сквозь мешок, в ужасе прикрывши рот руками прошептал:
- Надо было сперва ноги, ваше Милосердство...
- Недосуг мне тут с вами разбираться, я в себе толком не разобралась - буркнуло её Милосердство, и протиснувшись обратно через эту тугую дверь, кто её только и повесил такую, завтра приказать выпороть на площади, задумчиво двинулась обратно. С жестокостью тоже всё ясно. Блокнотик снова оказался в руках. Надо бы еще и на лень провериться, негоже быть бездельницей, когда народ для тебя старается. Но на сегодня уже хватит, и так набегалась, а на лень себя проверить и завтра можно, или даже послезавтра, а завтра отдых от сегодняшних царских дел.
Кое как доплетясь до опочивальни, её уставшее величество плюхнулось на мягкие перины царственной моськой вниз, раскинув руки в стороны. В уже засыпающем сознании медленно проступила гадкая мысль - а что если это и есть лень, которая одолевает её прямо сейчас? Не бывать тому! И прежде чем сон поглотил полностью, царская рука, преодолевая лень, почесала нос и загасила ночник.