К вопросу о природе денег: часть восьмая
Внимание! Содержит церебрально-активные материалы! Перед приемом необходимо проконсультироваться со специалистом ознакомиться с предыдущими частями профилактического курса: Части 1-2, 3-4, 5, 6, 7
Часть 8. Система, которую мы проебали потеряли
В нашем повествовании мы остановились на том интимном моменте в истории городка, когда одной ногой финансовая система уже шагнула в светлое рациональное монетарное будущее (перейдя к бумажной форме денег), но другой – еще стояла в темном первобытном прошлом (сохранив привязку номиналов бумажных денег к весу монетарного металла – “золотой стандарт”). Устойчивость системы, поставленной неумолимой логикой исторического момента в столь заковыристую позу, была невелика. На проблемах, возникающих в случае нарушения эмиссионным центром (государством) общественного договора – выпуске денег в больших объемах, чем позволяют запасы монетарного металла – мы уже останавливались. Давайте чуть подробнее рассмотрим проблемы, связанные с противоположным процессом – ростом торговли, опережающим рост денежной массы.
Следует сказать, что здесь мы вступаем на чрезвычайно тонкий лед, поскольку имеем дело со случаем, когда столь любимый всеми принцип “социальной справедливости” для индивида может вступать в противоречие с вопросами выживания сообщества в целом. В науке не существует консенсуса в оценке дефляционных процессов – спектр мнений об их влиянии варьируется от “очищающее пламя, карающее грешников не вписавшихся в рыночек” до “экзистенциальный пиздец коллапс, деиндустриализация и откат в каменный век”. Исторически система “золотого стандарта” была разрушена, в первую очередь, в результате процессов противоположного характера – неконтролируемой эмиссии и инфляции – поэтому реальных примеров, позволивших бы (полностью и точно) проверить, какая из гипотез о дефляции верна, нет.
Хоть рассмотрение и будет носить характер, по сути, “альтернативной экономической истории” –составить впечатление (традиционно – ну о-оочень общее) каковы (теоретически/гипотетически) были бы последствия (в случае строгого соблюдения общественного договора и выпуска денег ровно в объемах наличного металла) – важно для понимания того (непростого) выбора, который стоял перед эмиссионным центром в лице государства.
Итак, привязка общего объема денежной массы к общим запасам золота/серебра (и строгое следование эмитента этому правилу) в случае, когда объемы торговли растут быстрее объемов металла, ведет к дефляции – понижению цен, вызванному тем простым фактом, что товаров стало больше, а количество денег осталось прежним (или увеличилось непропорционально мало).
Во-первых, давайте разберемся, как именно на практике происходит это самое “снижение цен”. Если вы полагаете, что у продавцов есть волшебное зеркало, куда они заглядывают, взыскуя ответа – “а не выросла ли товарная масса по отношению к денежной? не нужно ли снижать цены?” – то спешим вас огорчить. Да и кто в здравом уме и твердой памяти вообще решится на подобную глупость – снизить цены? – особенно если ни удешевления сырья, ни повышения эффективности производства не наблюдается. К снижению цен в таких условиях продавца, как правило, можно только вынудить.
Влияние фактора доступности работает в данном случае следующим образом.
Портной Сеня – развивший свое дело уже до полноценной мануфактуры – аж о семнадцати работниках! – вдруг обнаруживает, что продано за месяц всего 50% от произведенного. А работникам нужно платить зарплату – да и за краску скоро с поставщиком рассчитываться. В попытках восстановить продажи и свести баланс, Сеня снижает цены: сначала до уровня мин. прибыльности – а когда такая же херня наблюдается и на следующий месяц – то и до уровня себестоимости (ибо еще пару недель – и нужно закрывать лавочку и распускать всех по домам). Сеня клянет судьбу, подозревает соседа-завистника в наведении порчи – а между тем все значительно проще: на рынке появились такие модные новинки, как зеркальца нового фасона, сумочки-ридикюли и – хит сезона! – крем на основе слизи мадагаскарских улиток (“делающий кожу мягкой и шелковистой, как попка младенца”). В таких условиях многие жительницы городка вынуждены были отложить запланированное обновление гардероба, что и отразилось самым прискорбным образом в графе “Gross sales” Сениного P&L.
Отказ от платья дался нелегко, но что поделать! – ведь даже лидеры мнений самые успешные в браке дамы (вроде жены Васи, давно устранившей вредный в семейных вопросах плюрализм, поместив благоверного на подобающее место – где-то под каблуком своих новых туфель) вынуждены были признать, что денег сразу_на_все в семейном бюджете просто не хватит – ведь золота в городке не становилось больше – соответственно, не печатались и деньги, – а объем товаров рос. Счастливые же времена, когда Сеня принимал оплату натурой (например, брюквой), увы, давно минули (да и решись Сеня на столь радикальный шаг, это не сработало бы – и поставщики, и работники ждали оплаты деньгами).
Здесь стоит также понимать, что рост общего объема товаров на рынке, ставший причиной снижения спроса (и нездоровых суицидальных мыслей Сени), вовсе не обязательно может выражаться в появлении новых товаров. Специально для тех читателей, кто решил, что жители городка совсем зажрались (так мол и надо этим любителям мадагаскарских улиток), заметим: к росту объемов торговли неизбежно приведут и такие процессы, как рост населения, обеспечение всеобщего доступа к медицинским/образовательным услугам (не говоря уже о таких мелких, но дорогостоящих вещах, как, например, привычка мыться каждый день!). Рынку категорически монопенисуально*, какого рода нужды стоят за расширением потребления: желание уподобить ебальник попке младенца или стремление снизить младенческую смертность разработками новых вакцин – если объем денег остался неизменным (не вырос пропорционально) – то на потребление какой-то части товаров/услуг их (денег) не хватит и это сподвигнет продавцов к снижению цен.
* от лат. “mono”, “penis” – “однохуйственно” (прим. вып. редактора)
Но ведь потом же будет happy end и торжество социальной справедливости? – спросят нас читатели, сочувствующие горю Сени, – ведь цены должны снизить в итоге все участники рынка? – в том числе и поставщики – а там и работникам можно зарплату понизить – ведь все товары подешевели? Как ни неприятно нам огорчать наших сердобольных читателей, но с точки зрения сухой теории все не столь однозначно.
Те, кто внимательно ознакамливался с предыдущими частями, вероятно помнят о многочисленных оговорках, коими обрастало наше повествование, стоило ему лишь чуть-чуть свернуть с проторенной дороги обыденного здравого смысла в темные дебри economics. Так вот они, эти оговорки, были вовсе не следствием тщеславия авторов (претензий на сохранение респектабельного флёра научной корректности в изначально публицистическом тексте) – и даже не ритуальными славословиями (вроде отсылок к теоретикам марксизма – в диссертации по ядерной физике в СССР или к “правам человека” – в коммюнике Пендостана об очередном авиаударе с целью превращения неправильных тоталитарных нефтяных залежей в правильные демократические). Оговорки эти имели в своей основе вполне практические соображения.
При описании факторов, определяющих обменный коэффициент в Части 4, мы отмечали, что ограничиваем рассмотрение только сделками, от которых стороны способны (ценой того или иного для себя дискомфорта) отказаться. Причиной этому служит тот факт, что спрос обладает свойством, характеризующим его (спроса) склонность к изменению при изменении рыночных условий – эластичностью. У товаров, не являющихся жизненно необходимыми, эластичность позволяет фактору доступности изменять итоговую полезность в широчайшем диапазоне (и увидев на рынке пивас по акции – аж вдвое дешевле обычного – даже Вася оказывается способен, презрев угрозу скалки, сковородки и пр. аргументов супруги, героически закрыть своими деньгами амбразуру ларька с нектаром). У товаров же, составляющих для человека жизненную необходимость, – диапазон изменений ограничен снизу (минимальным уровнем потребления – т.е. уровнем, необходимым для выживания). И такое ограничение в ситуации дефляции имеет весьма печальный для Сени и его мануфактуры эффект.
Со стороны покупателя ситуация выглядит сходным образом: он или распределяет имеющиеся деньги между большим (чем вчера) перечнем товаров (и потому вынужденно отказывается от некоторых) – или доступность денег для него даже снижается (с тем же результатом). Однако объем спроса на жизненно необходимые товары – не претерпевает существенных изменений (будучи менее эластичным). Однако при этом покупатель также не видит причин, по которым цена на такие товары должна была бы понизиться – и находит естественным обменивать хлеб, мясо (и даже брюкву) – на то же количество денежных единиц, на которое обменивал вчера. Такое положение вещей приводит к тому, что на условном “начальном” этапе процесса – сразу после изменения баланса товарной/денежной масс (в пользу увеличения товарной) – продавцы тех ништяков, спрос на которые менее эластичен (например, продуктов питания), не ощущают давления снижающегося спроса – и, соответственно, не меняют цены. Позже, увидев падение цен на все прочие товары (и осознав, что для поддержания прежнего уровня потребления теперь необходимо меньше денег) – некоторые из продавцов также могут пойти на снижение цен (запустив маховик конкуренции) – однако до этого момента предприятия Сени и многих его коллег рискуют просто-напросто не дожить...
Рынок продовольствия вообще интересная штука: в условиях, когда основными производителями все еще являются индивидуальные хозяйства, – пока мало зависимые от цен на удобрения, селекционный посадочный/племенной материал и с/х технику – коллективный-собирательный Вася будет только втихую злорадствовать над проблемами “энтих городских”, отринувших привычный уклад (и основу его основ – брюкву самообеспечение с родного огорода), погнавшихся за химерой прогресса на мануфактуры/заводы – и оттого много о себе думающих и вообще излишне вумных:
Паровая машина, говорите? Мартен? Бес-сем-еровский процесс? (тьфу бесовщина! рази ж нормальный человек енто выговорит?) – ну-ну! – а почем нонче брюквочка-то? Отож!
При этом тот факт, что неудачи “’энтих городских” могут вполне привести к тому, что однажды в хату с криком “Бабка! Млеко, яйки, курка, шнапс! Внучка попен трахен!” вломятся недружелюбные визитеры из соседнего государства (освоившие и бессемеровский процесс, и много другой бесовщины – и потому легко намотавшие на траки своих танков всю армию Васиного государства) – в голову Васе как-то не приходит. Конфликт между городом и деревней, самая острая фаза которого приходится, как правило, на период перехода к индустриальной экономике, часто заставлял государства прибегать к самым жестоким мерам, буквально ограблению крестьян (результаты одного такого перераспределения ресурсов в пользу “городских” неполживая общественность именует звучным словечком “голодомор”).
Таким образом, в условиях, когда рост товарной массы не сопровождается пропорциональным ростом массы денежной, изменение цен происходит не одинаково – и системно создаются условия для перераспределения существующей покупательной способности в пользу производителей товаров с меньшей эластичностью спроса. Однако, к сожалению, на этом проблемы Сени и его мануфактуры в условиях дефляции не заканчиваются. Даже если – вопреки теории! – все без исключения производители на рынке все же решат снизить цены, то на их пути может встать естественный вопрос снижения оплаты труда наемных работников. И здесь предприятия будут сталкиваться с внутренними (профсоюз) и внешними (МРОТ) ограничениями.
Роль профсоюзного движения в процессе, думаем, ясна: наемные работники, будучи в массе плоть-от-плоти интеллектуального большинства, далеки от понимания механизмов дефляции – и будут искренне полагать, что проклятый капиталист работодатель пьет кровь трудового народа и закусывает его прибавочной стоимостью желает нажиться за их счет (что? ах, пе-ре-убедиить… ну, сходите – перетрите с пацанами в цеху за принципы монетарной политики – йод и пластырь мы вам выдадим).
С другой стороны, государство, – в той мере, в которой оно ориентируется на мнение электората (состоящего опять же, из представителей интеллектуального большинства чуть более, чем полностью), – будет категорически не склонно пересматривать однажды введенные нормы МРОТ (минимальной оплаты труда) в сторону уменьшения (уж что-что, а поведенческие паттерны масс политики ощущают прямо-таки нутром – и прекрасно представляют реакцию).
Принимавшие per cerebrum все части нашего повествования падаваны, полагаем, уже отточили скальпель своего интеллекта в препарировании рыночных механизмов – и потому без лишних пояснений осознают, каковы ожидаемые результаты такой бескомпромиссной борьбы профсоюзов/политиков за права трудящихся: не желая работать в убыток, Сеня остановит производство – и гордый победой несломленный трудовой коллектив станет чуточку безработным. Нуачо? "рыночек порешал", как любят говорить либертарианцы и другие представители ЛГБТ-сообщества (а вы думали "Л" - это лесбиянки? ха!).
Если попытаться обобщить рассмотренные тенденции, то общий эффект от ограничения (фиксации) денежной массы в условиях роста торговли может быть сформулирован примерно так: рост рисков для производителей. Причем в первую очередь для тех производителей, чьи товары не обладают низкоэластичным спросом и тех, кто массово использует труд наемных работников.
При этом не стоит забывать, что по мере осознания участниками рынка стабильности тренда на снижение цен, ко всем описанным трудностям добавляется еще и тезаврация. В условиях, когда цены постоянно снижаются, – деньги начинают приносить доход примерно также, как от вклада в банке (но без самого вклада – т.е. банка трехлитровая и стоит под кроватью – а деньги в ней все равно приносят, например, 5% годовых – т.е. через год на них можно купить на 5% больше товаров). А в совокупности – все описанные процессы еще и являются взаимоусиливающимися, т.е. снижение цен поощряет стремление заработать нахаляву на “доходе от денег” (=сокращение спроса) – а это, в свою очередь, приводит к еще большему снижению цен. Такое безобразие носит в теории поэтическое название дефляционная спираль (если по-простому – “штопор в пиздец каменный век”).
И если теперь вспомнить о политической ситуации в городке в момент перехода к системе “золотого стандарта” (а именно о наличии множества государств – конкурирующих и зачастую враждебно относящихся к друг другу), то становится очевидным, что государства, ограниченные в возможностях эмиссии – оказались бы (в долгосрочной перспективе) проигрывающими технологическую гонку (и потому уязвимыми – что к экономической, что к военной экспансии). Тот факт, что цена эмиссии – это нарушение общественного договора и социальной справедливости (путем перераспределения покупательной способности) – в данной ситуации, полагаем, власти интересовал бы мало.
To be continued
P.S. поскольку у авторского коллектива запой серьезная загруженность рабочими вопросами – в связи с чем следующая часть, вероятно, выйдет сильно не скоро, предлагаем читателям для поддержания формы межушных ганглиев в качестве домашнего задания самостоятельно заколотить последний гвоздь в крышку гроба системы “золотого стандарта”. Для этого достаточно поразмыслить над следующей ситуацией:
Вводные:
- вы (да-да, лично Вы!) пришли к власти и решили, что отныне (и присно и во веки веков) государство будет честным эмиссионным центром, строго соблюдающим общественный договор и потому деньги будут печататься ровно в пределах запасов наличного золота (аминь!)
- соседнее государство (само или через посредников) продает на вашем внутреннем рынке свои товары, получает вашу валюту, обменивает ее на золото и вывозит оное из страны
Вопросы к размышлению:
- каковы последствия для вас (напоминаем, государство – это Вы!) в такой ситуации (напоминаем, вы – честный эмитент и блюдете общественный договор, как честь супруги; однако напечатанные деньги у вас наличествуют, а обеспечивавшее их золото – тю-тю)
- можно ли предотвратить подобные действия – без критических последствий для собственной экономики и массовых расстрелов без подрыва веры населения в честность эмитента?