Итоги непальской революции. Часть 2
Вдова - “Что случилось с моим мужем?”
Лаутан Кумари Чаудхари вспоминает тот стук в свою дверь. В 3 часа утра 11 апреля 2002 года, в деревне Мангалпур района Бардия, 3 человека зашли в дом, чтобы забрать её мужа.
“Мы спали. Кто-то прокричал “Товарищи! Откройте дверь!”. Я открыла дверь. Три человека, двое из них в военной униформе, зашли внутрь” - рассказывает Лаутан, которая, как и её муж, принадлежит исторически преследуемой местными национальности Тхару.
Расположенный на дельте, созданной рекой Карнали и простирающейся до границы с Индией на юге, Раджапур в основном населен этническими народами Тхару. До того как год назад правительство построило мост, до региона можно было добраться только на лодке. Безземельность среди народа тхару перед войной была обычным делом. Многие из них трудились наемными работниками на плантациях у представителей высшей касты.
“Война изменила отношения между лендлордами и работниками. Тхару начали жить лучше, после начала войны. Многие из заминдаров (наследственных феодалов), что эксплуатировали тхару на своих плантациях, вынуждены были бежать, продавая свою землю” - объясняет ситуацию местный активист Бхагирам Чаудхари.
“Они связали руки моему мужу и забрали его” - вспоминает Лаутан. “Наш четырехлетний сын проснулся и начал плакать”. Лаутан больше никогда не видела своего мужа после этого.
Из села в эту ночь забрали еще двоих мужчин, и они тоже не вернулись.
Как минимум 15 членов общины тхару, включая брата и невестку Бхагирама “исчезли” из деревень Раджапура. Бхагирам говорит, что тхару пропадали систематически.
По всей стране почти 14000 человек «исчезли» во время войны. По данным ООН, в районе Бардия было зарегистрировано более 250 случаев насильственных “исчезновений” - наибольшее число исчезновений в Непале. Около 85% исчезнувших в Бардии - представители народа тхару.
Рам Кумар Батур считает, что его отец "исчез" благодаря армии
После исчезновения мужа Лаутан, как и многие из вдов войны, была вынуждена заботиться о себе и своем сыне. Она занялась пошивом одежды. А её сын сегодня учится на фельдшера.
Служба безопасности уверяла Лаутан, что её мужа вернут после “нормального расследования”, но прошло уже 14 лет, и он до сих пор не вернулся. “От него ничего не осталось” - говорит она, нервно царапая деревянную столешницу под своей швейной машинкой. Лаутан говорит, что она просто хочет понять, что случилось? “Если мой муж жив, они должны привести его сюда, ко мне. Если же он мертв, они должны показать, где он похоронен! Должны показать мне его кости!” - говорит Лаутан.
Сын и активист - “Мы умерли уже много раз”
Заброшенный дом принадлежавший Кришне Сен Ичхуку, "пропавшему" благодаря службе безопасности.
Рам Кумар Бхандари, чей отец тоже “исчез”, совершил поездку по стране, объединяя семьи жертв тех зверств, которые были совершены обеими сторонами во время войны. Он утверждает, что 90% “исчезновений” было совершенно полицией и армией.
В 2016-ом году, правительство организовало “Комиссию по расследованию насильственно исчезнувших лиц” (КРНИЛ) и “Комиссию по установлению истины и примирения” (КУИП), пытаясь запустить тягучий процесс послевоенного правосудия.
Но в апреле этого года, когда две комиссии наконец-то начали регистрировать жалобы от жертв, некоторым жалобщикам стали поступать угрозы.
Рам Кумар считает, что маоисты “предали” жертв военных преступлений, защищая тех сотрудников сил безопасности, которые сегодня работают на правительство.
Ворота памяти в честь Ичхука в его родной деревне Ардхакханчи.
Подозрения в этом усилились, когда в мае 2016 года маоисты, возглавляемые Прачандой, подготовили законы о предоставлении амнистии предполагаемым преступникам. Данный процесс подвергся критике со стороны правозащитных организаций.
“Если существующие законы не меняются без серьезных усилий со всех политических сторон, включая международное сообщество, я, лично, не уверен, что правосудие доберется до проблем жертв войны” - объясняет Рамешвар Непал, директор Amnesty International Nepal.
До сих пор правительство лишь предоставило компенсацию в 500 000 непальских рупий (около 4.705 долларов) пострадавшим семьям и детям “исчезнувших” граждан.
Но сегодня отношения между тхару и народом с холмов Непала, известным как пахари, традиционно представляющим правящую элиту, остаются холодными.
В 2015 году протесты тхари, недовольных новой конституцией, обернулись гибелью 8 полицейских. В ответ, с негласного согласия полицейских, толпа пахари сожгла десятки домов тхари. Тысячи тхари бежали из своих деревень, опасаясь возмездия.
Рам Кумар говорит, что занять серьезный пост было очень нелегко, и он столкнулся с запугиванием и со стороны служб безопасности, так и со стороны маоистов.
Местная радиостанция принадлежащая общине тхарху, сожженая в прошлом сентябре.
“Я открыто выступил против них. Я не боюсь умереть, мы умерли много раз.” - говорит он. “Я знаю человека, ответственного за исчезновение моего отца, даже Национальная комиссия по правам человека официально объявила его имя. Мой отец никогда не брал в руки оружия и не являлся активным членом маоистской партии.”
Тара Бахадур Карки, пресс-секретарь армии Непала говорит: “Армия предоставила все материалы об исчезновениях людей в Комиссию по установлению истины и примирения. Армия полностью поддерживает расследование Комиссии о пропажах людей и продолжит поддерживать и дальше.”
Продолжение следует...
Перевод Романова Александра