Интернационал на окраине
Когда я поступил на подготовительное отделение нашего медицинского института, на мою бедовую голову свалилась неожиданная удача. В общежитии иностранных студентов, которое располагалось неподалёку от первого корпуса обнаружилось свободное место. Комендантша общежития посмотрела на меня с сочувствием, привычно задвинула под стол огромную коробку конфет и выдала ключ.
- Десятый этаж. Блок на две комнаты. В одной иранец живёт, шестикурсник. Ничего такой, не бузит. А вот в твоей комнате наши. Ты себя, главное в обиду не давай.
- А что? – напрягся я.
- Андрей тихий хлопец. А вот Димка, - комендантша недовольно поморщилась. - Ну, сам увидишь. Жил у них там парень. Что-то с Димкой не поделил и съехал.
Потом ещё подумала, и решила не скрывать от меня «страшную правду».
- Подрались они.
- А другие места у вас в общежитии есть? – с надеждой спросил я.
- А других мест нет! – отрезала комендантша. – К иностранцам я тебя не поселю.
На дребезжащем, исцарапанном арабской вязью и китайскими иероглифами лифте поднялся я на десятый этаж. Что написано на стенах, я не понимал, но в принципе, догадывался. Студенты во всём мире одинаковые.
В коридоре пахло, как в Тегеране. Странная смесь из каких-то специй, ароматических палочек, термоядерного ближневосточного одеколона. Из-за хлипких фанерных дверей гремела экзотичная музыка, на кухне кто-то громко ругался на языке, сплошь состоявшем из сочетаний «кх» и «гх».
Вошли в блок на две комнаты. Дверь одной из комнат была открыта. Внутри на койке сидели два смуглых бородатых субъекта и очень серьёзно смотрели телевизор. По телевизору два смуглых бородатых субъекта лет на сорок старше, что-то серьёзно обсуждали. Судя по одежде, бородатые в телевизоре были какими-то священнослужителями.
Один из студентов, завидев начальство, тут же поднимается, церемонно раскланивается с комендантшей:
- Здравствуйте.
- Здравствуй, Фуршет, - приветливо улыбается дама.
- Я Фаршад, - вздыхает студент.
- А-а, всё время вас путаю, - беспечно машет рукой комендантша. – Значит друг твой Фуршет?
- Он Али, - ещё более горестно вздыхает иностранец.
- Совсем запутали, - не теряется комендантша. – Ну сидите-сидите. Только не курите.
И открывает дверь во вторую комнату блока.
А там – пусто и тихо. Стоят три койки, на одной из них беззастенчиво дрыхнет посреди дня худой чернявый парень с короткой стрижкой. Его сосед – наоборот белобрысый и пухлый сидит за столом, обложившись книжками.
- Ребята, у нас новый жилец! – торжественно объявляет комендантша.
Худой открывает внезапно ярко-голубой глаз, смотрит на меня подозрительно. Потом отворачивается к стенке и закрывает торчащее наружу ухо подушкой.
- И тебе здравствуйте, Дима, - не смущается комендантша.
Пухлый встаёт из-за стола мне навстречу.
- Андрей, - протягивает он руку.
- Ну, знакомьтесь, а я пошла, - комендантша ободряюще улыбается мне и скрывается за дверью.
Как только её шаги стихают, Дима вылезает из-под подушки и выжидательно смотрит на меня.
- Что? – спрашиваю я.
- Как что? А кто за новоселье проставляться будет? Дуй за бутылкой. Мы с Толстым пока закусь сварганим.
- Не называй меня так, - морщится Андрей.
- Толстый-Толстый, - поддразнивает его Димка. – Дуй, что стоишь, как столб?
Через двадцать минут мы сидели за поцарапанным столом, с которого Дима беззастенчиво скинул учебники Андрея. Шипела только что пожаренная яичница, лежало крупно нарезанное сало.
- Фуршет! – Димка постучал кулаком в стену. – Ты водку пить будешь?
- Я Фаршад! – донеслось из соседней комнаты.
- Я так и говорю. Водку будешь?!
- Окно занавесьте!
- Зачем? - удивляюсь я.
- Он мусульманин, - терпеливо отвечает Андрей. – Им днём нельзя сало и водку. Очень стесняются. Но когда окна занавешены – Аллах не видит.
- Что за дикость? – удивляюсь я.
- Привыкай, - улыбается Фаршад, появляясь у нас на пороге со стаканом в руке. – Ну кто так сало режет, пацаны!
***
Ленивый сквозняк несёт по коридору общежития клубы дыма. Ядрёный аромат каких-то специй и чего-то совершенно незнакомого и экзотического перебивает даже запахи Тегерана. Из комнат с встревоженными лицами выглядывают иранцы.
- Пожар? Горим? – спрашивает меня Бабак,
- Сейчас погляжу, - обещаю я.
Бабак зевает, натягивает на стриженную голову одеяло. И со своей черной бородой становится похожим на какого-то библейского персонажа. Того и гляди поднимет руки вверх и воды Красного моря разойдутся. Хотя, скорее всего, одеяло упадёт.
Пробираюсь на кухню, отмахиваясь от сизых клубов дыма.
Так и есть. У плиты колдует наш единственный на этаже китаец по имени Кай. Помешивает сразу на двух сковородках что-то чёрное, противное на вид.
- Доброе утро, - осторожно говорю я.
Кай поворачивает ко мне яростно пылающее лицо, испачканное мукой, подсолнечным маслом и видимо кровью христианских младенцев.
- О-о, Паша, привет. А я думал, что это чурки пришли ругаться.
- Кай, ещё немного – и придут. Ты весь этаж провонял своим деликатесом. Что это вообще?
- О-о, это …. (ну, по звукам что-то вроде «хямь-нямь-нямь», я точно не разобрал). Моя мама это по праздникам готовит.
- А сегодня праздник?
- Конечно, - Кай мне кажется даже немного обиделся. – Сегодня же… (то же сочетание звуков, что и в прошлый раз, только вместо последнего «ням» какой-то «жуй»).
Торжественно киваю, делая внимательное лицо.
- Это очень важный праздник. Прости, я с этой учёбой совсем замотался, забыл. А ты скоро закончишь?
- Да уже скоро, ещё часа два и всё получится.
На кухню заглядывает Фаршад, вооружённый потрёпанным огнетушителем. Непонятно, то ли он собрался тушить пожар, то ли бить наглого китайца по голове.
- Кай, (непереводимая игра слов на древнем языке фарси), какого (непереводимая игра слов на русском, который нельзя приводить в приличных книгах) ты делаешь?
Кай снова про свой «ням-ням». На кухню, не выдержав забегают Нази и Динора, две девушки-иранки, живущие в соседней с кухней комнате. Отбирают у Кая сковородки, двумя точными ударами узнают рецепт и выгоняют всех лишних из помещения. Кай вздыхает с облегчением.
Через пару часов мы сидим у него в комнате, едим что-то чёрное, непонятное, но вкусное. Нази добавила в рецепт немного иранских специй (ну как немного, ну килограмм, не больше). Но Каю это похоже нравится. Димка сбегал за вином и китайский праздник с непроизносимым названием загудел вовсю.
Где-то уже под вечер Димка пристал к Каю со своим вечным вопросом:
- Кай, Кай, где твоя Герда?
- С-с-с, - отозвался китаец.
- Чего? – удивился Димка.
- С-с-с, - Кай покосился на Димкину шельмовскую физиономию и договорил: - Ненавижу Андерсена.
***
Нази и Динора были компанейскими девчонками. Сразу и не скажешь, что они из Ирана, с его ортодоксальными взглядами на поведение женщин и на всевозможные ценности. Этакие две весёлые цыганочки, которые и стакан вина могли выпить и Нази даже роман закрутила с кем-то из белорусских парней.
Но это были скорее исключения. Большинство иранских девушек в нашем общежитии кутались в хиджабы и не смели поднять глаза от пола.
Мы даже имён их не знали. Заговоришь с такой стройной серной с карими глазами, а она шарахается от тебя, как от чумного. Какое уж тут знакомство.
В одной комнате с Бабаком жил парень по имени Абид. И у этого Абида была девушка Хамиде. Как это принято в некоторых семьях, Абида с Хамиде обручили родители ещё в юном ясельном возрасте и мысли о том, что кто-то иной появится в их жизни, у молодых даже не возникало. Жили они, впрочем, в разных комнатах.
Смотрелись весьма миленько. Идут с лекции под ручку. Чинно-благородно. Она чуть касается его локтя, он гордо смотрит вперёд. Романтика.
А в мае месяце все студенты-иностранцы разъезжались по домам. Кто улетал в Тегеран, кто в свой Бейджин, узнавать у мамы новые рецепты скользкой гадости.
Засобирались к мамам и Абид с Хамиде. Посидели, посчитали, и внезапно оказалось, что денег у них впритык. И хватает только на один билет домой. Хамиде привычно опустила глаза к полу. А её рыцарь, не задумываясь, купил билет только себе. И улетел на три месяца. На прощание коротко приказал:
- Сиди дома, никуда не ходи.
И Хамиде три месяца не выходила из общежития. Благо, на первом этаже у нас был какой-то магазинчик, торгующий продуктами-мыльно-рыльными принадлежностями. Туда спускалась, брала пачку риса, хлеб, несколько пожухлых фруктов. А потом запиралась в комнате и ждала.
- У вас так принято? – спрашивали мы у Нази.
- Как вам сказать, - морщилась та. – Ну есть такие дуры. И у нас их очень много.
- А ты не такая?
- Я – не такая! – отрезала Нази.
Хамиде Абида дождалась и на третьем курсе вышла за него замуж. Нази в Тегеран не вернулась. Получила диплом и ускакала куда-то в Прибалтику, лечить людей. Портит теперь светловолосым эстонцам генотип. Бегают у них по Таллину смуглые ребятишки с библейскими лицами и римскими носами. Настоящие прибалты.
Продолжение следует...
Продолжение рассказа "Халява, приди" из сборника "Обрывки и отрывки".
Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov)
Группа автора в ВК https://vk.com/public139245478
Группа в Телеграмме https://t.me/PavelGushinec_DoktorLobanov
ПС. 29-я Международная книжная выставка в Минске подошла к концу. Спасибо всем читателям, которые пришли на мои автограф-сессии, нашли время сказать автору все, что о нём думают и сфотографировать на память))
