Иностранцы⁠⁠

(Время действия: лето 1988 года.)

Два мужика катят большую почтовую телегу по перрону Кировского вокзала. На телеге звенят пустыми бутылками четыре полных мешка. Внешний вид мужиков не вызывает уважения: грязные форменные рубахи, спортивные штаны далеко не первой свежести, взлохмаченные волосы на голове, а на лицах - трёхдневные щетины. Это не алкаши и не бомжи, это... проводники, вернувшиеся из дальней поездки в Среднюю Азию. Точнее, я и мой напарник Андрей. Четыре мешка стеклотары, собранной только в нашем вагоне - результат вагонной духоты и азиатского пекла, перенесённого пассажирами за семь дней путешествия по Казахстану.

Стеклотару мы везём в киоск на сдачу. Вырученные от бутылок деньги в некоторой мере возместят затраты, имевшиеся в пути следования. Мы катим тележку, не обращая внимания на толпы людей и стоящий на первом пути состав, обсуждаем перипетии прошедшего рейса, не стесняясь выражений и жестикуляций.

Неожиданно нас останавливает милиционер:

—Эй, ребята! Вы куда? Быстро разворачивайтесь и катитесь подальше отсюда!

—Мы - проводники. Едем сдавать посуду, - Андрюха показывает удостоверение, а я пытаюсь объехать майора.

—Потом сдадите свои бутылки, а пока сваливайте отсюда! - милиционер хватается мощными ручищами за борт тележки - Видите, у нас международный турпоезд прибыл. Иностранцы по перрону гуляют, а вы тут своим видом портите советское благополучие!

Мы поднимаем головы и видим вагоны... образца 19 века, точь-в-точь как "Восточный экспресс" в произведениях знаменитой писательницы Агаты Кристи. Иностранцы повернули к нам свои фотоаппараты и кинокамеры, с огромным любопытством разглядывают наши персоны, о чём-то переговариваясь между собой.

Один молодой немец спрашивает меня на ломаном русском:

—Вы есть алкоголик?

—Нет! - кричу в ответ. - Я есть советский проводник!

—Мы есть лучшие проводники Советского Союза! - подхватывает тему напарник, но договорить не успевает...

Несколько дюжих молодцев подхватывают нас под руки и уводят с перрона, следом выкатывают тележку с "драгоценной" стеклопосудой.

Пристроившись за будкой охранника прижелезнодорожного почтамта, мы продолжаем наблюдение за странным поездом. Удивительные картины открываются перед нашими взорами.

К первому вагону поъезжает "чих-пах" - маленький колёсный трактор с кузовом впереди кабины. В кузове - банки с торфобрикетом. Банки новые, снятые с НЗ. Трактор, ещё вчера похожий на грязное чудовище неопределённого цвета, отдраен до блеска и покрашен в ярко-красный цвет. Проводник турпоезда, тоже иностранец, в белых перчаточках подходит к трактору и двумя пальчиками пытается взять в руки торфяной брикет, брезгливо рассматривает его и бросает обратно в банку. Что-то говорит переводчику, тот обращается к трактористу:

—Жану не нравится ваше топливо...

—Передай своему французу: если ему не надо, то мы не насылаемся! - отвечает механизатор, поднимается в кабину и уезжает.

Осмотрщики вагонов - наши вятские парни - сегодня больше похожи на придворную обслугу, чем на работяг: новенькая униформа, перчатки, начищенные ботинки, новые молотки... Указание им дано такое: осмотреть состав и при этом не запачкаться. Как они умудрились выполнить это указание, неизвестно. Они, наверное, просто прошли вдоль состава, не притронувшись ни к одной детали ходовых частей вагонов.

...Первым отправляется одиночный локомотив. Наверное, в качестве прикрытия. Через несколько минут международный турпоезд плавно трогается с места. В кабине ведущего электровоза - два опытнейших машиниста и старший инструктор локомотивного депо.

Состав исчезает за выходными стрелками, а мы выкатываем из-за забора тележку с бутылками и продолжаем свой путь к киоску.