Глава I. Диалог культур
(Продолжение книги Счастье с иным лицом. Записки петербурженки в Кыргызстане)
#МОЙБИШКЕК
(С одной стороны торгуют максымом и чалапом, с другой – квасом и морсом)
Заметка 1. Таксисты, епископы, соседи или Обыкновенное чудо
Вот уже третий раз меня подвозят бесплатно на такси. Все время повторяется одна и та же история: какой-нибудь байке за рулем видит женщину с ребенком, скучающую на остановке или торопливо семенящую по своим делам, сам останавливается, подбрасывает, и денег, естественно, не берет. В прошлый раз совсем какой-то попался неадекватный чел. Спрашивает: "Куда вам?" - "В церковь..." Не в мечеть я ехала. И не в больницу. И хиджаба на мне не было. Хотела было выйти за 50 метров до храма, так нет же, он ни в какую, довез чуть ли не до самых ворот... Такое вот яркое проявление религиозной розни и ненависти к русским. «Правильно» меня пугали перед отъездом...
Ой, а что это там продают в уличном ларьке? В мусульманской-то стране?! Мне кажется, или это Спас Нерукотворный, Богородица и Николай Чудотворец?! Не верю глазам своим…
Да это что! В одном магазинчике в нашем районе я видела сразу два календаря на стене: на одном был православный храм, на другом – опять-таки, икона Богородицы. Это при том, что торговала там кыргызка, а по двору бегали восьмилетние девочки в хиджабах. Как-то все это уживается одно с другим…
Конечно, в супермаркетах вы лики святых не встретите, равно как и милый исламский календарик с детьми, сложившими ладошки в молитве, вы там не увидите. Там все прилизано и политкорректно. Ну а на базарах и в уличных ларьках закон один: продают то, что пользуется спросом.
А наши братья-славяне до таких околоправославных штучек охочи – даже если в храм они заходят один раз в год на Пасху… посвятить куличи. Увы, языческое отношение к своей вере здесь, как и в других краях, цветет пышным цветом. Местные русские обыкновенно с восхищением во взоре рассуждают о России, мечтают уехать туда… и отождествляют себя с православием по принципу: «Я русский, следовательно, я православный». Те, кому посчастливилось побывать хотя бы раз в России (таких немного – дальние путешествия большинству наших граждан не по карману, если не считать отчаянные марш-броски на заработки) потом рассказывают взахлеб, как там чудесно: везде чисто, вещи можно спокойно оставлять без присмотра – их не своруют, прекрасная инфраструктура, быстрые и дешевые поезда… Вот бы их послушать угрюмым и вечно всем недовольным россиянам, у которых не находится других слов для своей родины, кроме «Раша-параша» и «Опа-опа, Америка-Европа, у них все хорошо, а у нас все ж…» Не цените вы, товарищи, ох, не цените то, что имеете! К сожалению, мы до сих пор живем под грибоедовским слоганом: «Где ж лучше? – Где нас нет…»
Правда, потом спросишь какую-нибудь такую вдохновенную рассказчицу: «Слушай, вот, по-твоему, в России все так здорово… а ты сама хотела бы уехать туда – навсегда?» А она вдруг возьмет да и скажет: «Да нет, знаешь, не хотела бы. Тяжело мне там… Люди другие. Не найти мне с ними общий язык…» Вот так да, неожиданный поворот…
И действительно, зачем куда-то уезжать, если и здесь у нас есть главное – возможность ходить в храм, открыто исповедовать свою веру.
(Карта с выставки детских работ)
Церкви, разрушенные при советской власти, сейчас активно возрождаются. В мой первый приезд сюда, зимой 2015-2016 года, я застала знаковое событие: торжественное освящение огромного – думаю, одного из крупнейших в Средней Азии – собора в честь святого благоверного князя Владимира. Любопытно, что и в Петербурге я ходила в Князь-Владимирский собор – и здесь Господь привел меня к этому святому. Как будто бы никуда и не уезжала…
(Освящение Владимирского собора)
Тогда, в далеком уже 2016-м году, главный Воскресенский собор еще стоял в руинах. Богослужения совершались в уютном левом приделе, а в центральной части не было ни пола, ни потолка – только рабочие копошились в полумраке, как муравьишки, и как-то слабо верилось, что им удастся быстро восстановить величественный храм.
(Воскресенский собор в 2016 году)
Но за каких-то два года собор восстал, аки феникс из пепла. Аккурат к приезду святейшего Патриарха Кирилла все было готово: мраморный пол, алтарь, паникадила, иконы, фрески – одним словом, лепота! Но и сейчас работы продолжаются: совсем недавно замостили церковный двор, а часть храма до сих пор в лесах.
Теперь, думается, очередь за церковью во имя святых благоверных князей Бориса и Глеба – той самой, в которой мы с мужем венчались и крестили ребенка. Пока что там службы проходят в подвале – и хотя в этой катакомбной жизни есть доля романтики, хочется верить, что и этому храму будет возвращена утраченная красота.
(Церковь святых Бориса и Глеба)
Отрадно, что здесь, в мусульманском государстве, мы можем беспрепятственно возрождать свои святыни. Но не менее важно и то, как относится к православию местный люд. Я на своем мещанском бытовом уровне ни разу не столкнулась с притеснениями из-за моей веры. Никто не фыркает, когда я крещусь, проезжая мимо храма; никого не смущает просьба остановить маршрутку возле церкви – а я всегда говорю именно так, хотя можно было бы сказать и по-другому – «на остановке, у «Арзана»». Напротив, впереди стоящие повторяют мои слова – «У церкви просят!» - если беспокоятся, что водитель не расслышал. Даже рачительные чон эже, хоть и не могут взять в толк, зачем мне понадобилось таскать грудного ребенка по морозу, кивают с пониманием: «На Причастие, говоришь, везете? А, ну ясно…»
В частных беседах нас с интересом расспрашивают о нашей вере, охотно рассказывают про ислам. В их отношении сквозит между строк: «Ты верующий, я верующий, а значит, нам легко понять друг друга. Бог-то один…»
В масштабах государства все сложнее. Миссионерская деятельность за пределами церковной ограды у нас запрещена. Иными словами, если человек уже ступил на порог храма – ему можно рассказать и о православном молодежном клубе, и о рождественском бале, и о катехизаторском часе. А вот раздавать листовки на автобусной остановке – ни-ни.
Епископов у нас назначают только на три года. Потом этот срок властями может быть продлен, если владыка со всеми поладил. А если нет – айда обратно в Россию, скатертью дорога. Оно и не удивительно: ведь для местной администрации епископы – что-то вроде российских агентов. Кто же знает, чего от них ждать!
У многих священников тоже российское гражданство. И они не одни такие: русские шутят, что половина кыргызов – либо граждане Казахстана, либо России – хотя живут здесь. И в этой шутке есть доля шутки. Так что и батюшки – не исключение. Раньше это как-то никого не смущало. Но в январе прошлого года вышел новый закон. Согласно ему, батюшку-«иностранца» могут департировать в Россию – по месту прописки.
Даже крестные ходы у нас можно проводить только по церковному двору. А вот в Казахстане, например, крестные ходы разрешены. Да и у нас этот запрет относительно «свежий», и мы сами в нем виноваты – нечего было дразнить гусей. Просто предыдущий епископ, особо не считаясь с местным менталитетом и не согласовав с властями детали, устроил грандиозный крестный ход по городу… ну и переборщил малость. Вот и доигрались, что теперь никак нельзя. Зато по сравнению с Узбекистаном нашим православным просто лафа – у них даже собрания верующих вне церковных стен запрещены. Это притом, что именно в Ташкенте (так уж сложилось исторически!) находится центр нашей митрополии; там же действует единственная в Средней Азии семинария – а к нам тамошние преподаватели приезжают на сессию – принимать экзамены и зачеты у заочников. А желающие пополнить ряды церковнослужителей находятся, в том числе из «молодняка».
Но это все русские. Если какой-нибудь кыргыз войдет в наш храм и – о чудо! – станет в очередь на исповедь, священник бросает все свои дела и обхаживает его, как дорогого гостя. Азиатское лицо в церкви вызывает радость и… недоумение. Действительно, это очень трудно, практически невозможно, - плыть против течения. Есть у нас один приятель, молодой русский парнишка, яркая личность – поэт, будущий врач, искренне и всерьез верующий человек. Он полюбил девушку-кыргызку, и даже смог обратить ее в свою веру: теперь она хочет креститься и венчаться с ним. Но вся родня на нее ополчилась; они и мусульманами-то никогда не были, так, полуатеисты, а тут сразу вспомнили об исламе, и встали стеной: «Нет, ни за что, никогда!» Так и не известно пока, чем дело кончится, смогут ли они быть вместе…
Православных среди кыргызов – по пальцам перечесть. Вот, один алтарник в соборе с азиатской внешностью. Вот, один дворник при храме – тоже, наверное, симпатизирует православию. И, конечно, Феодора – пожилая кыргызка, вообще легендарная личность! Она и изъясняться-то по-русски толком не научилась – говорит понятно, но коряво, по-своему – но изъездила, кажется, все православные храмы Кыргызстана, все священники и даже епископы знают ее в лицо – и мы с мужем всегда приветствуем и ласково обнимаем ее при встрече. Мне иногда кажется, что она прописалась на церковном дворе и из церкви не выходит. Среди «своих» ей, конечно, места уже нет…
Не любят мусульмане, когда их братьев переманивают в свою веру. Принцип один: вы наших не отваживайте, и мы ваших не отваживаем, и будем мы с вами жить дружно.
Но дружно ли? Пожалуй, что да, по крайней мере на настоящий момент. Не верите? Ну вот вам еще пару примеров. Считается, что представителям одной диаспоры, оказавшимся внутри чужой культуры, положено поддерживать друг друга. А я ведь знала, что в двух шагах от нас живет молодая женщина по имени Людмила, и у нее недавно родился ребенок. Но мы близко никогда не общались – так, здороваемся иногда, только и всего. И мне и в голову не пришло ее поздравить с этим радостным событием. А вот нашей соседке Айсулуу – пришло; она даже не знала, как зовут молодую маму, но купила ей в подарок одежонку для малыша. Хотела сначала зайти в гости, но постеснялась – навещать принято компанией, одной как-то неудобно – поэтому просто передала свой презент. А другие наши соседи – русская пара преклонных лет, дядя Женя и тетя Галя, Галина Григорьевна. У меня с ними хорошие отношения, но чтобы попросить их, чужих людей, поиграть с моим ребенком – нет уж, помилуйте! А та же самая Айсулуу, опять-таки, даже не знает, как зовут пожилую соседку, в простоте душевной называет ее «бабушкой» - и, тем не менее, частенько оставляет ей свою дочку, когда сама идет за продуктами. А «бабушка», думаю, с удовольствием няньчится с маленькой Аселью – и не беда, что «кнопка» не понимает по-русски, а тетя Галя не знает кыргызского. Я не берусь судить, хорошо все это или плохо – просто, особенность менталитета.
А когда одна русская семья (точнее, не полноценная семья, а мать-одиночка с дочерью-подростком) оказалась в беде – у них случился пожар, остались голые стены – больше всего их выручила приятельница-кыргызка: и свои вещи отдала, и по знакомым собирала и отвозила ей на своей машине. Нет, наверняка и русские тоже им помогли – врать не буду, я наблюдала за этой историей лишь издалека. Но то, что девушка с восточным именем Айзада не осталась в стороне, - это точно.
Кто-то возразит: конечно, когда у тебя случается несчастье, всегда находятся добрые люди, готовые прийти на помощь – это от национальности не зависит. А вот когда у тебя все замечательно, и можно только позавидовать – вот тогда-то и проявляется межнациональная рознь и вражда. Но я бы и тут поспорила. Когда человек пребывает на седьмом небе? Конечно, в день свадьбы. Красивая пара, белый мерседес, нарядные гости… Как отреагировать на такую сценку? Да никак – пройти мимо да вздохнуть, может, сладко, а может, и горько, смотря по обстоятельствам собственной жизни. Но мы в Кыргызстане, и здесь голова у людей работает как-то по-другому. Подходят к нам две незнакомые девушки-кыргызки и просят… принять в дар двух изящных бумажных лебедей – символ вечной любви. Как оказалось, они приехали издалека, с юга республики, на выставку, увидели, что у нас радость – и решили поделиться…
Все это – мелочи, заметки на полях, не более того. Но когда таких мелочей накапливается много – они уже начинают складываться в целостную картинку…
